— Каленкин-то? Он в трубу вылетел.
С вечера Иван Иванович съел три порции шашлыка. Шашлыки были очень острые, и он запил их двумя бутылками боржома. Видимо, это и было причиной того, что ночью Ивану Ивановичу приснился страшный сон.
У каждого сны свои. Домашним хозяйкам снятся подгоревшие пироги, студентам — полный провал на экзаменах, управляющим домами — течь в крышах.
Бывают, конечно, и радужные варианты. Тогда все выглядит наоборот: и пироги не подгорели, и экзамены сданы на пятерки, и крыши, как ни странно, не протекают. Но мы говорим о снах кошмарных, поэтому радужный вариант здесь отпадает.
Ивану Ивановичу приснились торговые автоматы: он был работником управления торговли и отвечал за автоматизацию.
А сон был такой.
Сидит Иван Иванович в своем родном, привычном кабинете, настроение у него веселое: автоматов кругом полным-полно. Дверь вдруг открывается. В кабинет входит мужчина. Солидный такой и одет… Впрочем, как он одет, этого Иван Иванович не помнит. Сны тем и отличаются от кинофильмов, что в них кое-что бывает расплывчато.
— Здравствуйте, — говорит мужчина. — Будем знакомы. Я Потребитель.
— Садитесь, — отвечает Иван Иванович, — На Потребителя и работаем. К нему и прислушиваемся.
— Сегодня вы будете не прислушиваться, а слушаться, — произносит Потребитель волевым голосом гипнотизера. — Вы отправитесь в путешествие по городу и весь день будете пользоваться только автоматами. Раз, два…
И вот уже Иван Иванович бредет городскими улицами. День жаркий, и очень хочется пить. Около входа в сквер стоит целая батарея автоматов с газированной водой. А рядом — старый сатуратор и за ним тетя в белом халате. Торгует тоже газированной водой.
Для того чтобы получить стакан воды, надо опустить в автомат трехкопеечную монету. Как на грех, у Ивана Ивановича были одни пятачки.
— Разменяйте, пожалуйста, — обратился он к газировщице.
— Ты что, из автомата хочешь пить? — спросила она тоном, полным ненависти, — Менять не буду. Если хочешь, бери у меня.
— Разменяйте все-таки, — попросил Иван Иванович.
— Сказала: бери у меня. И так план не выполняю…
— А зачем же вы здесь сидите, коли рядом автоматы?
— Как зачем? Смотрю по совместительству, чтобы стаканы не украли.
Иван Иванович вспомнил, что он может пользоваться только автоматом, и побрел дальше. Перед взором его возник павильон «Воды — вина». Автоматы с водой были выключены, зато винные работали исправно.
Дым в павильоне стоял, как и полагается, коромыслом. Посетители нежно объяснялись друг другу в любви и в приподнятом тоне рассказывали о своих житейских подвигах.
— Почему у вас так много пьяных? — спросил Иван Иванович у работницы павильона.
— А я что? Отвечаю за них? — ответила она вопросом на вопрос. — Раньше было меньше.
— Когда это «раньше»?
— А когда автоматов не было. Тут дядя Петя торговал. Бывало, если он видел, кто-то выпил лишнее, говорил: «Нет, дорогой, я тебе больше не отпущу…» А автомат, он человека не понимает. Сколько хочешь дает.
— Ну, это вопрос частный, — сказал Иван Иванович. — Автоматы нужны для того, чтобы быстрее и дешевле обслужить потребителя…
— Какой уж там дешевле, — скептически заметила работница павильона. — Раньше дядя Петя с мензуркой стоял, а я посуду мыла. А теперь тут и заведующий сидит, и два механика по автоматам — потому они портятся часто, — и кассирша, и я же, обратно, осталась…
Иван Иванович продолжил свое путешествие и через несколько минут оказался в «Закусочной-автомате». К этому времени он хотел уже не только пить, давал знать себя и голод. Однако, чтобы утолить его, потребовалось немало времени. У автомата с бутербродами и сосисками не было почти никого, зато в кассу за жетонами стоял длиннющий хвост.
«Получается то ж на то ж, — мысленно заключил Иван Иванович. — Все равно что к буфетчице стоять, что к кассе… С автоматами в общем не быстрее, чем без них».
Он мужественно дождался своей очереди; заветный жетон на сосиски был наконец в его руках.
Казалось бы, все, но сосиски он получил не сразу. Опустил жетон, а долгожданное блюдо появляться не торопилось. Иван Иванович несколько раз нажал аварийную кнопку и, убедившись в том, что она не помогает, деликатно постучал по кожуху автомата. После этого задняя стенка сосисочного агрегата неожиданно открылась и перед Иваном Ивановичем возникла разгневанная физиономия человека в поварском колпаке.
— Чего стучишь, нахал?
— Мне бы сосисок и жалобную книгу…
— А на кого жаловаться хочешь? Тут автоматы… Кончилось ваше время. Это не то что раньше — на буфетчицу писать.
— Конечно, верно, — согласился Иван Иванович. — Автоматы не грубят и не обвешивают, но работают плохо.
— Такая уж техника. Сами маемся.
Кое-как закусить удалось. Конечно, с помощью человека в поварском колпаке. Но тут появилась новая потребность: «Эх, покурить бы!»
— Где тут автоматы с папиросами? — спросил Иван Иванович проходившую мимо женщину.
— А вон, в «Гастрономе».
«Гастроном» оказался закрытым на обед.
И опять подумал Иван Иванович: «Если „Гастроном“ открыт, я и так куплю папиросы, без автомата, в штучном отделе. И даже сортом лучше. А автомат — он ведь нужен на всякий пожарный… Но его почему-то упрятали в магазин. Нет чтобы на улицу выставить…»
По соседству с «Гастрономом» был другой магазин, галантерейный. Галантерейщики с планом, видимо, не справлялись и торговали без перерыва.
— Нет ли в вашем магазине автомата? — спросил Иван Иванович продавца.
— Как же, есть. Одеколонный.
— И многие им пользуются?
— Нет, только мальчишки. Ради озорства. Кто еще найдется, чтобы на него дешевым одеколоном плюнули?.. Целый год эта бандура на стенке висит, и всего три флакончика распродали.
— Не оправдывает?
— Какой там оправдывает! Больше двух с половиной тысяч в старых деньгах стоит.
— А зачем же вы взяли ее?
— Как зачем? По разверстке. Обязали. Говорят: «Вы что, против автоматизации?»
Иван Иванович опустил монетку, и автомат сработал: лицо его оросилось противнейшим одеколоном.
Когда Иван Иванович сел в троллейбус, от него шарахались.
Правильно в общем шарахались: если занимаешься автоматизацией, то делай это не ради моды, а для пользы дела. Иначе от всей этой затеи пахнет очень дешевым одеколоном.
К сожалению, до этой мысли Иван Иванович не дошел: он проснулся. А сон-то ведь был прямо в руку.
В субботний вечер, вернувшись с работы и пообедав, инженер Конусов сидел в кресле с книгой.
— Ну вот, так ты и будешь читать до самой ночи? — укоризненно спросила жена. — Может, пошли бы к кому, о людьми встретились?
— Зиночка, если тебе скучно, включи телевизор.
— Спасибо, уже включала. Я хочу видеть живых людей. Знаешь что? Пойдем к Беляшевичам. Они очень приглашали.
— Это кто такие — Беляшевичи?
— Беляшевичи? — удивилась Зина. — Разве не помнишь? Я же о них рассказывала…
— A-а! Это с которыми ты познакомилась в Мисхоре?
— Да-да! Интересные, культурные люди. Мне было с ними так весело! Танцевали, пели, Иннокентий Петрович взял с собой в Мисхор магнитофон и японский транзистор.
Такой маленький-маленький, но все принимает, хоть саму Антарктиду!
— Кто он, этот Иннокентий Петрович?
— Как кто? Человек. Очень положительный. Где работает, не знаю. Жена его Тина — натурщица, манекенщица или как их там называют? В общем, анкету заполнять я их не просила. Ну, сам увидишь: культурные люди, отлично одеваются.
— Что ж, с культурными людьми приятно побеседовать, — сказал Конусов, поднимаясь с кресла. — Пойдем, собирайся.
…Беляшевичи встретили гостей радостно.
— Аа-х, наконец-то! — воскликнул полноватый мужчина с маленькими черными усиками. — Зинаида Васильевна! Это ваш супруг? Рад видеть. Давайте знакомиться. Иннокентий Петрович, или просто Кеша. А это моя жена — Тина.
Хозяйка как можно шире улыбнулась, обнажив все тридцать два зуба, и сказала:
— Проходите в комнату. У нас кое-кто есть…
В полумраке комнаты буйствовал телевизор. Спортивный комментатор пояснял:
— Шайба в зоне! Сейчас ее пробрасывают… нет, вбрасывают.
За столом сидело несколько человек — три женщины и один мужчина. Все три женщины были светловолосы, одинаково причесаны — под копну сена — и одинаково одеты. И вообще они показались Конусову ужасно похожими друг на друга.
— Нина.
— Лина.
— Дина.
Мужчину отрекомендовали Степой, мужем Дины.
— Возьмите вилки! Вооружайтесь! — призвала новых гостей Тина. — Берите, что нравится. Это креветки, это фарш из мидии с рисом, это фрикадельки — как их?
