Полковник забывал об указаниях, сам летал на боевые. Проблем по горло. То молодой летун загарцует на «восьмёрке» – храбрость свою показывает, на низких высотах бомбит духов, то вертушку подобьют – поиск налаживает, то солдаты с зенитчиками-соседями подерутся. Эхххххххх…
Но последней каплей в озере терпения полковника стал прапорщик Мерзликин из технической группы авиационного вооружения, «намассандрившийся» с утра и блаженно курящий под солнышком прямо у топливозаправщика, из которого заливали керосин в вертолёт. Понятно, что Мерзликину влетело по самое не грусти, а на ближайшие неполётные, по случаю плохой погоды, дни была назначена стройка. Вяло взялись солдаты за это дело, но по ходу работы вошли во вкус, отказавшись от первоначальной куцей идеи построить просто навес. Борисыч, как дипломированный строитель, сделал чертежи и даже утвердил их у командира. И опять же, кто ж не знает, что если солдат в курилке сидит, значит – занят. В этот момент его ни змея не укусит, ни старшина на работы не дёрнет. Занят солдат! Положено по уставу курить в курилке.
В три дня возвели. Теперь курилка тускло сияла под солнцем, давая благородные платиново-серебряные блики. Федюня с позволения главного архитектора голубой краской провёл линии по рёбрам бывших лопастей, ставя точку в строительстве.
Отошли подальше, чтоб полюбоваться, закурили. Тут Борисыч вскрикнул:
– Мужики, так ведь курилка-то ещё не того… Тьфу, чёрт, а окурки куда бросать?!
Кто-то метнулся к складу ГСМ, за пару банок тушёнки выклянчил бочку из-под мазута и прикатил её к месту событий. До вечера выжигали бочку. Командир ворчал, что сажа по всей взлётке рассыпалась, но явно был доволен.
Уже ночью Борисыч с Федюней обрезали аккуратно «болгаркой» бочку и вставили её в заранее вырытую яму.
Часов в шесть утра почти весь полк уже был на месте. Кто захватил место на скамейках – курили уже по второй сигарете – кто поместился в восьмигранник; быстро докуривали и бросали в бочку окурки, выбирались из тесноты, уступая место другим.
– Эх, далековато построили, надо было поближе к метеостанции, оттуда от всех служб быстрее дойти можно, – со скрытой гордостью приговаривал Борисыч.
– Да ладно, – успокаивал его Федюня, – там ещё одну построим, даже лучше, – тревожно прислушиваясь к возможным критическим высказываниям солдат.
Но все были довольны. Командир даже пообещал подумать о награде для строителей.
На взлётке в это время готовили к боевому применению вертолёты. Технари заныривали внутрь бортов, проверяли узлы и агрегаты, где-то уже начинали почихивать двигатели. Прапорщик Мерзликин сидел в кабине Ми-8, удивляясь тому, что в противообморозительной системе не оказалась спирта, и размышлял – подать рапорт на начальника склада или решить дело полюбовно. Вроде того, что взять посудину, налить в неё «массандры» и как бы заправить систему. Идея понравилась, и Мерзликин нажал на кнопку пуска реактивных снарядов, мгновенно трезвея от ужаса – предохранитель не был опущен…
Солдаты брели на завтрак, с неохотой покинув курилку, изредка оглядываясь на неё и мечтая поскорее. После еды просто необходимо покурить!
Федюня развивал идеи по благоустройству территории курилки, убеждал Борисыча разработать проект озеленения «очага культуры», начав, конечно же с рытья арыка, а то ничего не вырастет. Борисыч только хотел возразить другу, что курилку почти год собирались строить, а уж арык… но не успел. С взлётки за спиной раздался этакий характерный звук: «Шшшшухххххх…»
От камуфлированной вертушки волнообразно летел снаряд, оставляя за собой белый след…
Влетел он в курилку, разнеся её на безобразные оплавленные куски дюраля.
Протрезвевший было, но тут же совершенно опьяневший от страха Мерзликин шёл к полковнику на макаронных ногах, шепча белыми губами оправдания.
Месяца через два, уже осенью, когда самолёт, доставлявший солдатское довольствие, был сбит на посадке, Федюня курил газетные самокрутки, зорко оглядывая территорию, не завалялся ли где бычок, и говорил Борисычу, занятому таким же делом:
– Хорошо хоть курилки нет, где бы мы курево добывали… Там же как: окурков в бочку набросали, наплевали, кто их потом курить-то будет?!
Рассказы
Родился во второй половине 20 века в г. Запорожье. Всё детство провёл за приобретением специальных навыков, как-то: изучение языков, нравов и обычаев вероятного и маловероятного противников, плавание, прыжки в воду и куда придётся, стрельба из большой винтовки в маленькие мишени. В результате в возрасте 17 лет окончил спецшколу без отличия, но с баротравмами уха, залысинами, близорукостью и бирмингемским акцентом. Впоследствии благодаря волосатым рукам, ногам, свирепому прищуру и акценту – поступил в Санкт-Петербургский Государственный Университет на факультет международных отношений. Вследствие крайней провинциальности (всё время путал поребрик с бордюром, а парадное с подъездом) был зачислен на заочную форму обучения. После получения диплома принялся за подъём экономики Украины частным образом. Имеет пагубную страсть к дайвингу, стрельбе и путешествиям.
В данный момент работает и проживает на территории Украины, может отличить швеллер от шнеллера, а атташе от пресс-папье, четвёртую рюмку выпивает за мир во всём мире, к своим литературным способностям относится скептически, не тщеславен – может поесть алюминиевой ложкой из общего котелка.
Бум… бум… бум…
Кровь в виски, что ж так плохо-то? И темно… И сыро…
Ааа… Добро пожаловать – порт Конакри, мы в Гвинее.
Ноги наши босы, рубашки нет, во рту сухо и как-то необычайно противно, затылок саднит. Так, а вот и ясно, почему саднит – там у нас рана, небольшая, но рваная, видимо бутылкой саданули… Эх – чёрные наши братья.
В карманах пусто, в смысле денег. А так-то в карманах полно – вот и паспорт на имя Николаса Кейна (куплен в Танжере за 150 долларов – глупо было упустить такой шанс), вот цепочка из шариков, вот пустая гильза с дырочкой, вот складной ножичек – детский сад какой-то, вот карамелька мятная. Мда…
Что бы вы сделали с таким прекрасным набором вещей, будучи босиком, без рубахи, в отстойнике для пустых контейнеров в порту Конакри? Ага! И я вот не знаю. Но думать надо. Если не попасть в Алжир на сборы, опять не будет контракта, нет контракта – нет работы, нет работы – нет денег. Деньги, деньги, денежки, условные вы мои. Если б не вы, – учил бы я сейчас людей строем ходить и головой кирпич разбивать (поёжился – лучше про голову и твёрдые предметы не думать), был бы я уже майор (ну это загнул конечно, хорошо если б капитаном стал бы с моим-то характером), была бы у меня жена – тёплая, с русой косой (в кокошнике – здорово всё-таки меня саданули), был бы сопливый сын (в жизни бы в Африку не пустил засранца).
Бум! Бум! Бум! О! Это уже по ребрам, между прочим. Ага – снова чёрные братья, двое – жара 50 градусов, а они все в чёрное затянуты, два «хеклер унд кох», один меня ножкой трогает в ботиночке, а второй в меня целится. Не надо на меня пялиться, а особенно в меня целиться, я ж не бабайка какой – обычный белый бомж (аааа – это я заплакал, ыыы – застонал, эээ – за штанину его схватил, найн найн – коммерциале маринер, нихт шиссен). Целиться перестали – уже полдела, «хеклер унд кох» за спину (идиот непуганый). Хэ… и ещё раз Хэ…
Кто бы мог подумать – первый парень одного со мной размера, ботинки подошли от второго. А я знаю, для чего нужен маленький складной ножичек – им так удобно спарывать нашивки и позументы (сколько же у них позументов, галунов – ну просто ДМБ-80). Умылся, напугав докера. Теперь надо найти пройдоху Найджела. Мерзавец конечно, но я его люблю. За два пистолета-пулемёта, одну радиостанцию и два удостоверения личности в Гвинее вы можете получить: билет на самолёт до Алжира или Танжера (на ваш выбор), ношеные джинсы, рубаху в паровозики, бежевые туфли, сумку большую дорожную полную ношеных тряпок разного размера (трусов кружевных женских не было – я проверил), сумку маленькую через плечо – в ней сломанный фотоаппарат кодак, 3 засвеченные плёнки, открытки сенегальского заповедника, деревянный кораблик, коралловые бусы (в общем – полный набор туриста-идиота).
Засыпая в кресле самолета, я успел подумать – чтоб я ещё раз в эту Гвинею?! всё! баста! на родину! берёзки целовать!
P.S. Через 4 месяца, сформировав отряд, Николас Кейн снова был в порту Конакри, ведь оттуда до Гвинеи-Бисау рукой подать, а там война… то есть деньги… то есть война…
P.P.S. Все события, приведенные выше, являются плодом разыгравшегося воображения, все совпадения с реальными лицами случайны, паспорт гражданина Канады Николаса Кейна считать недействительным в связи со смертью владельца. Минута молчания.
