— Даже если он был трезвенником, могу поспорить, сейчас его не оторвать от бутылки. Думаю, он не стал дожидаться, пока откроются пивные.
— Весьма вероятно, сэр, в данных обстоятельствах ему не помешал бы напиток, восстанавливающий силы.
— В данных обстоятельствах он не помешал бы и Гусику. Разрази меня гром, что с ним приключилось дальше? Лондон ночью — и, если уж на то пошло, днём тоже — не место для джентльмена в красном трико.
— Нет, сэр.
— На него будут косо смотреть.
— Да, сэр.
— Я прямо-таки вижу, как бедолага пробирается по тёмным улочкам, ныряет в переулки и прячется за мусорные бачки.
— Примерно так и было, сэр, насколько я понял из слов мистера Финк-Ноттля. Только спустя несколько часов ему удалось добраться до резиденции мистера Сипперли, где он переночевал и смог переодеться утром.
Я откинулся на подушки и задумался. Чело моё было нахмурено. Оказывать своим старым, добрым школьным друзьям услуги — дело, конечно, благородное, но я только сейчас понял, что взвалил на себя почти непосильное бремя, взявшись помочь такому тюфяку, увальню и слюнтяю, как Гусик. С моей точки зрения, придурку нужен был не совет опытного, умудрённого жизнью человека, а обитая войлоком камера в психушке и ещё два санитара, которые не дали бы ему случайно спалить эту камеру дотла.
По правде говоря, на мгновение мне захотелось отказаться от этого дела и снова спихнуть его на Дживза. От подобного шага меня удержала лишь гордость, присущая всем Вустерам. Когда мы, Вустеры, с боевым кличем выхватываем шпаги, мы не размахиваем ими попусту, чтобы потом вложить в ножны. К тому же мне было ясно как дважды два, что, после того как мы с Дживзом разругались в пух и прах по поводу белого клубного пиджака, любая проявленная мною слабость может рано или поздно лишить меня этого шикарного туалета.
— Надеюсь, ты понимаешь, Дживз, — сурово сказал я (хоть я и не люблю бередить раны поверженных врагов, изредка следует ставить на место зарвавшихся малых), — что ты целиком и полностью виноват в несчастьях мистера Финк-Ноттля?
— Сэр?
— Можешь твердить «сэр» сколько влезет, тебя это не спасёт. Ты прекрасно знаешь, что я имел в виду. Не прикидывайся, Дживз. Если б ты не настоял, чтобы Гусик пошёл на бал-маскарад, — а я с самого начала утверждал, что твой план ни в какие ворота не лезет, — он не вляпался бы в зту историю.
— Да, сэр, но я не мог предвидеть:
— Предвидеть надо всегда и всё, — твёрдо сказал я. — Заруби себе это на носу, Дживз. Я уже не говорю о том, что, если б Гусик надел костюм Пьеро, против чего ты тоже возражал, он никогда не попал бы в такой ужасный переплёт. В костюме Пьеро, как тебе известно, имеются карманы. Однако, — продолжал я более мягким тоном, — не будем ворошить прошлое. Давай считать, ты набрался опыта и больше никого и никогда не заставишь напяливать красное трико. Гусик в гостиной?
— Да, сэр.
— Тащи его сюда. Поглядим, чем можно ему помочь.
На лице Гусика, стоявшего передо мной в позе умирающего лебедя, всё ещё не стёрлись следы бурно проведённой ночи. Глаза у него бегали, губы дёргались, уши двигались, и похож он был на рыбу, вытащенную из воды. Я устроился поудобнее на подушках, прищурился и приготовился оказать придурку первую помощь.
— Салют, Гусик.
— Здравствуй, Берти.
— Привет.
— Привет.
Покончив с формальностями, я решил деликатно перейти к событиям прошлой ночи.
— Я слышал, тебе досталось.
— Да.
— Скажи спасибо Дживзу.
— Дживз здесь ни при чём.
— Ещё как при чём.
— Он не виноват. Я забыл деньги и ключ:
— А сейчас забудь Дживза. Должен сообщить тебе один маленький секрет, — я решил взять быка за рога и сразу открыть все карты. — Дживз больше не занимается твоим делом.
Это его потрясло, дальше некуда. Челюсть у него отвалилась, уши перестали двигаться. Теперь он стал похож на рыбу, вытащенную из воды в прошлом году, которую по рассеянности забыли выбросить из лодки.
— Что?!
— Да.
— Дживз больше не:
— Вот именно.
— Но:
Я перебил его, стараясь, чтобы мой голос звучал доброжелательно и одновременно твёрдо.
— Считай, тебе крупно повезло. Неужели события той ужасной ночи ничему тебя не научили? Разве ты не понял, что Дживз оскандалился, хуже не бывает? Даже на великих мыслителей иногда накатывает. Даже блестящие умы дают осечку. Уверяю тебя, Дживз сильно опустился. Я давно за ним наблюдаю, и, можешь не сомневаться, бедный малый день ото дня теряет форму. Ему надо как следует отдохнуть и прочистить мозги. Ты, конечно, удивлён? Наверняка ты хотел с ним посоветоваться?
— Естественно. Только за этим я сюда и пришёл.
— Не выйдет. Как я уже говорил, мне пришлось дать Дживзу отвод.
— Но, Берти, прах побери:
— Дживз, — решительно произнёс я, — отстранён от дела. Теперь им занимаюсь я.
— Какой от тебя толк? Чем ты можешь мне помочь?
Я подавил в себе вполне справедливое возмущение. Мы, Вустеры, умеем прощать. Мы всегда делаем скидки и снисходительно относимся к людям, которые ночь напролёт шляются по Лондону в красных трико.
— Посмотрим, — спокойно ответил я. — Присядь, и давай всё обсудим. Лично я считаю, ты напрасно кипятишься. Решить твою проблему — раз плюнуть. Говоришь, она уехала отдыхать в поместье своих знакомых? Ежу ясно, что тебе следует отправиться вслед за ней и не отходить от неё ни на шаг. Элементарно, мой дорогой Ватс: Гусик.
— Но я не могу свалиться как снег на голову незнакомым мне людям.
— Разве ты их не знаешь?
— Конечно, нет. Я никого не знаю.
Я поджал губы. Ситуация осложнялась.
— Я слышал только, что их фамилия Траверс, а живут они в Бринкли-корте в Вустершире.
Мои губы разжались сами собой.
— Гусик, — сказал я, по-отечески улыбаясь придурку, — возблагодари бога за то, что Бертрам Вустер тобой заинтересовался. Как я и предвидел, мне ничего не стоит устроить твои сердечные дела. Ты сегодня же отправишься в Бринкли-корт и будешь там почётным гостем.
Его затрясло, как в лихорадке. Неудивительно. Он наверняка не ожидал, что я могу щёлкать самые сложные проблемы как орешки.
— Но, Берти, неужели ты знаком с этими Траверсами?
— Эти Траверсы, как ты их называешь, моя тётя Делия и её муж.
— Боже мой!
— Вот видишь, Гусик, — сказал я. — Надеюсь, теперь ты понял, как сильно тебе со мной повезло? Ты обратился к Дживзу, и что он тебе посоветовал? Вырядиться в красное трико, нацепить омерзительную козлиную бороду и отправиться на бал-маскарад. А чем всё закончилось? Пшиком. Я уже не говорю о тех душевных муках, которые тебе пришлось испытать. Затем я беру бразды правления в свои руки, и твоим мучениям приходит конец. Разве Дживз смог бы отправить тебя в Бринкли-корт? Даже не надейся. Тётя Делия вовсе не его, а моя тётя. Как ты понимаешь, я лишь размышляю вслух, чтобы до тебя скорее дошло.
— Боже мой, Берти! Даже не знаю, как тебя благодарить.
— Дорогой мой!
— Да, но послушай:
— Что ещё?
— Как мне себя вести, когда я туда приеду?
— Если б ты знал Бринкли-корт, ты никогда не задавал бы подобные вопросы. Ты окажешься в романтическом месте и не сможешь спасовать при всём своём желании. Великие влюбленные прошлых веков объяснялись дамам своего сердца именно в Бринкли. Им просто удержу не было. Представь, что ты прогуливаешься с девушкой по прохладным аллеям, сидишь рядом с ней на тенистых лужайках, катаешь её на лодке по зеркальным водам озера. Голову могу дать на отсечение, не пройдёт и нескольких дней, как ты:
— Прах меня побери, ты абсолютно прав!
— Конечно, прав. Я обручался в Бринкли трижды. К счастью, без последствий, но факт остаётся фактом. Заметь, я ехал туда только для того, чтобы отдохнуть. У меня и в мыслях не было за кем-нибудь приударить, тем более сделать предложение. Однако стоило мне туда попасть, я вцеплялся в первую попавшуюся девицу и изливал ей свою душу. Должно быть, там воздух особый или что-нибудь в этом роде.
— Я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду. Несколько дней — именно то, что мне нужно. В Лондоне, — будь он проклят! — все спешат как на пожар. Невозможно сосредоточиться.
— Вот именно. Ты остаёшься с девушкой наедине не больше, чем на пять минут, и если хочешь, чтобы она вышла за тебя замуж, должен сделать ей предложение, выпалив его скороговоркой.
— Верно. Лондон выбивает меня из колеи. Я стану совсем другим, когда окажусь на природе. Всё-таки какое счастье, что эта Траверс оказалась твоей тётей.
— В каком смысле «оказалась моей тётей»? Она всегда была моей тётей.
— Я имею в виду, это просто удивительно, что Медлин решила погостить именно у неё.
— Ничего удивительного. Медлин Бассет — лучшая подруга моей кузины Анжелы. Когда мы отдыхали в Каннах, их водой было не разлить.
