Ознакомительная версия.
Умереть… Просто лечь и умереть…
Но потребовалось всего одно лишь слово, чтобы вытащить потрясенного музыканта из ступора и агонии и швырнуть с гиперпотамьей дозой адреналина в крови в гущу схватки.
Может быть, оно было волшебным.
– Эссельте!!!
Эссельте?.. Ее высочество?.. Где?!
– Где?! – менестрель вскочил, яростно смахивая рукавом с лица кровь, минутное малодушие отброшено, подхватил с оплавленной горки камня меч – опаленный и еле светящийся, но это всё, чем провидение соблаговолило его вооружить – и рванулся вслед удаляющейся фигуре волшебника.
– Ее… высочество… там?.. – задыхаясь от волнения, бега и боли, лихорадочно просипел менестрель ему в спину.
– Там, быстрей! – чудом расслышал Адалет сквозь рев сталкивающихся над их головами магий, оглянулся и махнул посохом, не то призывая за собой, не то расчищая дорогу.
Из посоха ударил зеленый луч, моментально расширившийся и превратившийся в подобие трубы – изумрудно-прозрачной, как бутылочное стекло. Нахлынувшая было волна крылатых разбилась о нее и откатилась, словно отброшенная невидимыми стенами.
– Быстрей!!! – проорал чародей, указывая на возникший перед ними коридор.
Менестрель бросился вперед, маг за ним, а в следующее мгновение туда, где они только что стояли, обрушились сдвоенные алые молнии, и в спины им ударил, опрокидывая ничком, кулак из сжатого воздуха вперемешку с искрами и камнями.
Но труба выдержала. Маг и поэт вскочили и кинулись вслед товарищам. За их спинами разгорался с натужным ревом исполинский костер, запечатавший тоннель сзади, и крылатым ничего не оставалось, как бессильно рубить неуступчивую преграду.
Барду, ожидавшему с секунды на секунду или падения стен, или появления Эссельте,[155] коридор показался бесконечным, но к удивлению его и бушевавших вне пределов досягаемости гаурдаковых тварей, незримые стены держались, покорно сопровождая бегущего Адалета и разбрасывая прозрачным клином на своем пути яйцелицых.
Еще десятка два метров – и блуждающее острие как будто нечаянно оказалось у места схватки. Семь или восемь стоячих валунов размером с быка, прижавшись друг к другу вплотную или слегка расступившись, образовывали в этом месте подобие круга. А в трех проходах, узких настолько, что мог пройти лишь один человек, и заняли позиции бойцы.
Яростно и отчаянно рубился двумя мечами отряг. В паре метров от него черный клинок лукоморца крошил синие молнии крылатых и их плоть. Царевна Серафима на другой стороне, кромсая с двух рук, прикрывала оба фланга и тыл одновременно. А в середине, оглядываясь, точно лев, охраняющий добычу, стоял Ахмет с неподвижной принцессой на руках и коротким обломком меча, зажатым в кулаке у ее горла.
Адалет замер, зажмурившись и побледнев от напряжения – и клин стал медленно раскрываться, образуя вход.
– Сюда!!! Скорей сю… – выкрикнул бард из-за плеча чародея – и осекся.
Похоже, никто, кроме него, не видел, как над головами сражающихся, откуда ни возьмись, собралась и начала опускаться алая, как мак, туча.
– Вверху!!! – захлебнулся отчаянным криком поэт и бросился вперед, отталкивая волшебника. – Вверх посмотрите!!! Вверх!!!
Не прекращая битвы и рискуя вывихнуть если не шеи, то глаза, люди глянули на небо – вернее, на то, что висело уже всего в паре метров над ними, и даже маг-хранитель отбросил концентрацию и гневно зыркнул сначала на барда, и только потом вверх.
– Кабуча харунда горан дарандак!!!
Оставив недораскрытым зев их трубы, Адалет вскинул посох, посылая в тучу струю серебристых разрядов – но они пропали в ней, словно вода в сухом песке.
Новая струя – ярче прежней – ударила в сгустившуюся красную муть, но была поглочена еще быстрее.
Туча, словно подкрепившись его магией, рывком опустилась еще на метр, и края ее стали загибаться вниз, норовя обнять всю компанию.
– Бегите сюда!!! – опираясь локтями на край трубы – высотой почти ему по грудь, проорал менестрель. – Сюда!!!
Друзья его двинулись было в направлении тоннеля, но крылатые, точно обезумев, утроили натиск – и отход захлебнулся.
– К-кабуча…
Подумать только, несколько секунд назад Кириан считал Адалета бледным!..
– Кабуча габата… – прошипел чародей, стиснул посох обеими руками, направил его на тучу, и миннезингер повалился на бок, сбитый невидимой силой. В то же мгновенье половина сполохов в небе погасла, зеленый коридор развалился на куски, сражающиеся попадали, точно расшвырянные шаром кегли, а в тучу вонзилось и принялось ее раздирать лимонно-желтыми когтями десятки три ветвистых молний. По всему плато прокатился гул и треск, словно разрывался не сгусток магии, а сама ткань бытия; люди и крылатые, побросав оружие и закрыв ладонями уши, попадали наземь…
Еще несколько секунд – и от новой затеи Гаурдака не осталось и воспоминания. Но без следа сгинула и та защита, что Адалет выстраивал последние несколько минут. И едва бойцы пришли в себя и поднялись на ноги, как схватка возобновилась – но теперь без преимущества волшебной помощи, незаметной раньше, но катастрофически отсутствующей сейчас.
– Адалет? Адалет?.. – Кириан бросился к лежащему на боку волшебнику, и только это проворство спасло его от очнувшихся яйцелицых: небольшое защитное поле, поставленное чародеем, отрезало нападавших в полуметре за его спиной.
– Подняться… помоги… – прошипел маг-хранитель, не открывая глаз, и только синие огоньки пробежали по его посоху, точно подавленный его хозяином стон.
Не мешкая, бард обхватил чародея, подставил плечо и, стиснув зубы, чтобы удержать свой стон, рывком поднялся на ноги.
– Ближе… к ним… – хриплым шепотом скомандовал маг, и менестрель послушно потащил его к друзьям.
Вернее, в том направлении, где они должны были быть: за столпотворением серых крылатых фигур разглядеть что-либо еще было уже невозможно.
Защитная сфера начала расти в один бок, превращаясь в неизвестное науке геометрическое тело и отталкивая крылатых, злобно щерившихся на недоступного врага.
– Где Масдай? – скорее выдохнул, чем прошептал чародей.
Кириан угрюмо поджал губы.
– Похоже, потерялся где-то. Когда ты по яйцемордым шарахнул. Найдешь его сейчас… сиххё с два.
Адалет скривился, словно раздумывая, признать ли свою вину или свалить ее на ковер и Серафиму, но чем завершились его размышления, осталось неясным, потому что Кириан вздрогнул, хватанул воздух ртом и выбросил вперед руку в направлении, противоположном сражению:
– Схватили! Они кого-то схватили!!!
– Что?.. – поле перестало расти, Адалет открыл глаза, и слегка расфокусированный взгляд устремился туда, куда показывал палец менестреля. – К-кабуча…
Между крылатыми фигурами, без устали молотящими в прозрачный барьер, показались неуклюже передвигающиеся двое – и нечто, похожее на замотанное в паутину человеческое тело у них в руках.
– Кабуча!!! – отчаянно взвыл маг, посох расцветился оранжевыми искрами, и стена барьера разорвалась, отбрасывая яйцелицых – и расчищая дорогу к пленнику и захватившим его существам.
Новый взрыв искр – и один из крылатых испарился в столбе апельсинового пламени. Голова человека, оказавшись без поддержки, упала на землю – в сопровождении всего остального человека: второй яйцелицый выронил свой конец ноши.
Кто стал их пленником, Кириан разобрать не смог, но самая страшная мысль моментально вспыхнула в мозгу, и с яростным криком и мечом наперевес он бросился на ошалевшего конвоира.
Что коснулось того скорее – острие менестрелева оружия или адалетова молния – никто не понял, да и не стал раздумывать, потому что второй яйцелицый отправился по стопам[156] первого в мгновение ока.
С хриплым «Ваше высочество?..» бард упал на колени перед коконом, выронил меч и принялся голыми руками рвать нити. Если бы в этот момент хоть один враг дотянулся до него – история Златоуста на этом бы и закончилась, но Адалет отчаянным усилием воли перебросил защитное поле от места сражения к ним и успел замкнуть его за секунду до того, как удары возмездия посыпались на ничего не замечающего музыканта.
– Ваше высочество, держитесь, я сейчас, сейчас… – лихорадочной скороговоркой тараторил он, разрывая липкие – не хуже любой паутины – нити руками, а то и зубами там, где у человека было лицо. – Я больше не предам вас… умру… но не предам…
Еще один рывок – и волокна под трясущимися пальцами менестреля разошлись. Из прорехи на него глянули черные глаза, осунувшееся лицо и недельная щетина.
– Ты?.. – осел наземь Кириан, не зная, вздохнуть ему с облегчением или разразиться проклятьями. – Ты?!..
– Разорви… ее… – прохрипел Анчар, судорожно вдыхая напоенный гарью воздух, словно тончайший цветочный аромат.
Ознакомительная версия.
