ЗИМНИЕ БЕСЕДЫ-ДОСАДЫ
Так вы незнакомы с Хагсу-Хвастуном?
Он правит совхозом. При этом
Он только зимой вспоминает о том,
О чем забывает он летом.
Он знает, что значит в совхозе зима:
Бушует шурган за дворами,
И если зимою пусты закрома,
То поздно бежать за кормами…
Но вы незнакомы еще с Болсуном,
Он фермами правит. При этом
Зимой он заботится лишь об одном,
О чем не заботится летом…
Вот, сытно откушавши, в первом часу
Вдвоем с Болсуном Болтуновым
В брезентовом «газике» едет Хагсу
К овечкам… баранам… коровам…
Их «газик» к ближайшей кошаре довез,
Где блеяли овцы спросонок,
Где больно царапался белый мороз,
Как сытый, игривый котенок.
Кошара казалась невестой с грехом,
Покрытой фатой неуместной
И брошенной солнцем — ее женихом,
Сбежавшим с другою невестой.
Где ветер в загоне-клетушке листал
Вчерашней соломы остатки,
Товарищ Хагсу разговаривать стал
С одной племенной овцематкой.
— Бе-бе, — прохрипела овца по слогам,
Болсун перевел, как по нотам:
— Овца говорит, что готовится к вам
Прийти с небывалым приплодом…
— Ну, что же, — Хагсу Болсуну отвечал, —
Понятно овечье желанье
Дать базу моим прошлогодним речам,
Помочь мне сдержать обещанье.
Что ж дальше она продолжает твердить?
Что значит «ме-ме» в переводе? —
Болсун, ободренный, стал переводить:
— Овца говорит при народе,
Что если ее не накормят зимой,
Напрасно приплода вы ждете:
Не только ягненка, но даже самой
Овцы по весне не найдете! —
И тут же Хагсу изменился в лице:
— Ну, это уж тупость баранья! —
И вышел, спиной повернувшись к овце,
Проститься забыв на прощанье…
Он в «газике» молча сидел с Болсуном.
Они не обмолвились словом.
Беседа с овцою казалась им сном,
А явью — поездка к коровам…
Вот ребра жердей обозначили бок
Стоянки в заснеженном мраке —
Стояла разбитой стоянка-базок,
Точь-в-точь разгильдяй после драки.
Начальство направилось на сеновал,
Но сено здесь не ночевало,
Тут даже камыш не шумел, а шуршал —
Для шума его было мало…
И в этот мороз, в эту стынь, снеговерть,
Просунув рога под жердями,
Стояла корова, худая, как жердь,
И ела начальство глазами.
Корова сказала охрипшее «му»,
Как будто мычать ей мешали,
И тут же язык показала ему,
Изрезанный весь камышами.
Болсун это «му» перевел с языка
Коровьего на человечий:
— Камыш не запарив, не жди молока,
Он только желудки калечит. —
И снова Хагсу изменился в лице:
— Откуда такое нахальство,
Чтоб каждой корове и каждой овце
Позорить прямое начальство?! —
Тем временем «газик» вдали за базком
Простился с брезентовым кровом:
Коровы слизали брезент языком
В буквальном значении слова.
Корову на месте с поличным застав,
Увидев состав преступленья,
Болсун весь наличный пастуший состав
Заставил пойти в наступленье.
Коровы успели сыграть свою роль,
Коров изловили не скоро…
А в «газике» голом, как голый король,
Хагсу удирал от позора!
Кто в деле не смыслит ни «бе» и ни «му»,
Командует им неумело,
И будет спокойней и нам и ему,
Коль он удалится от дела…
Перевод с калмыцкого А. Внукова.
Знания МытыМыты отличался красноречием и любил учить людей правильно понимать жизнь. Однажды он сказал:
— Человек ежедневно должен обогащаться новыми знаниями. Если же в какой-то день он не пополнил свои знания, значит, в этот день он не жил.
— Правильно, — согласился Алан и добавил: — Судя по твоим знаниям, ты еще не родился.
Плохие директора— Как там у вас Шамай работает? — спросил Алана Джамног. — Он все жаловался, что директор завода — плохой человек.
— Того директора уже перевели на другой завод, а вместо него теперь новый.
— Вот, наверное, Шамай радуется?
— Нет, не радуется.
— Почему?
— Потому, что прежний директор ограничивался тем, что ругал его за прогулы, а новый директор понял, что ругать бесполезно, и уволил.
— А что теперь делает Шамай?
— Просится к старому директору.
Лучше такОднажды Бадай подошел к Алану и спросил:
— Ты мне друг?
— Друг.
— Тогда больше не разговаривай с Узеиром.
— Почему?
— Я с ним поругался. Не разговаривай и с Дебошом.
— А с ним почему?
— Он — друг Узеира. Не разговаривай и с Мухтаром — он зять Узеира, с Джанхотом тоже, он брат его снохи…
— Не-ет, — возразил Алан, — чем не разговаривать с половиной аула, лучше перестану разговаривать с одним тобой.
Встреча на улицеАлан и его жена встретили Дауле на улице спустя три дня после его повышения. Они, как и раньше, поздоровались с ним приветливо, а тот только кивнул головой и прошел мимо.
— Что же он своих вчерашних друзей не узнает? — возмутилась жена Алана.
— Он сейчас не только друзей, но и себя не узнал бы, если бы вдруг встретил на улице, — заметил Алан.
ПроворныйБийберт давно решил написать научную работу, но не знал, о чем и с чего начать.
Однажды Алан спросил его о том, как продвигается дело.
— О-о! Теперь хорошо!
— Что, наткнулся на истину?
— Нет, на книгу. Ее автор, кажется, Бекболат. В ней так хорошо изложены все мои мысли, что я сразу понял, о чем должен писать.
— Кто бы мог подумать, что Бекболат такой проворный, — сказал сокрушенно Алан, — сумел украсть твои мысли на десять лет раньше, чем они к тебе пришли.
Оба правыЗетул начал писать недавно, а Джетул уже имел солидный поэтический стаж. Они часто спорили между собой о том, кто из них талантливей. Зетул считал, что стихи Джетула просто бессмыслица. А Джетул был уверен, что стихи Зетула набор пустых слов.
— Скажи, пожалуйста, — обратились они к Алану. — Кто из нас прав?
— Я совершенно согласен с той оценкой, какую вы даете стихам друг друга, — ответил Алан.
Упрямая лошадьК Алану в гости приезжал Басул. Побыл три дня и собрался уезжать. За час до отъезда он начал стегать своего коня плеткой.
— За что ты так бьешь беззащитное животное? — подбежал Алан.
— Понимаешь, когда я собирался к тебе, набил полные артмаки[9] и хотел привязать их к седлу, но он никак не дал, паршивец, — сказал Расул, не переставая бить коня.
Алан, поняв намек гостя, сказал:
— Тогда бесполезно бить, раз уж он дома не дал привязать артмаки, то в гостях и подавно не даст.
Кого же послать в дом отдыха?В разгар рабочего дня в цех пришел председатель рабочкома и объявил:
— Имеется одна путевка в дом отдыха. Давайте посоветуемся, кого послать.
— У Джумука самый трудный участок, пусть он едет, — сказал один.
— Разве участок Халима легче? Его тоже можно послать! — сказал другой.
— Если уж кого посылать, — предложил Алан, — то давайте пошлем Мотду.
— За что ему такая честь? — возразили рабочие. — Он и на работе отдыхает. Он ни одного дня не работал до устали!
— Не торопитесь, друзья, — остановил их Алан. — Предлагая поехать Мотду, я думаю не о нем, а о работе.
— Как это так?
— А вот так: если мы пошлем Мотду, наша работа нисколько не пострадает.
После назначенияПосле назначения Шидака директором совхоза, Теке стал мрачнеть и таять.
— Что с тобой? Что ты нос повесил? — спросил его Алан.
— Если бы с тобой случилось то же, что со мною, ты еще не так повесил бы свой нос, — ответил Теке.
— Скажи, в чем дело-то?
— Понимаешь, Шидак совершенно непонятный человек: сколько раз я его ни приглашал в ресторан, сколько раз ни звал к себе домой, он каждый раз находит какую-нибудь причину увильнуть.
— А ты не переживай: когда станешь директором совхоза, отомсти ему тем же, — посоветовал Алан.
Знакомые ТемботаТембот был на свадьбе. Увидев чужих парней, решил познакомиться с ними.
— Ты чей сын, джигит? — спросил он одного из них.
— Улута.
— Так чего же ты стоишь? Дай руку! Я с твоим отцом выпил столько шайтанской воды… А ты чей будешь? — обратился он к следующему.
