«Что естественно, то небезобразно»
(Луций Сенека)
— Космический буксир «Кузя» просит изменить маршрут. У штурмана резкие боли в желудке, а их Диагностик что-то барахлит, — доложил дежурный главному диспетчеру грузовых маршрутов системы Сол.
— Что за детство? Они что сами не могут разобраться? — устало возмутился тот.
— Да, говорят, пробовали, … но штурмана рвёт и всё. Что ни дадут — рвотные спазмы…, — пожал плечами дежурный связист.
— Ладно. Что у них там по пути есть? — чуть подумав, пробормотал главный диспетчер.
— Станция дальней связи с Андромедой, — ответил связист, мельком глянув на дисплей карт.
— Свяжись. Запроси доктора, чтобы сделал диагноз и назначение или у них там тоже Диагностик? — вздохнул главный диспетчер, косясь на циферблат часов и мечтая о конце вахты.
Пальцы связиста замелькали по пульту управления, а уже через мгновение он выдал информацию:
— Врач — терапевт, человек.
— Всё. Давай добро «Кузе» на изменение маршрута и дай им точку остановки, а станцию предупреди, чтобы катер — автомат выслали за больным, — облегчённо подвёл черту под разговором главный диспетчер и отвернулся к обзорному экрану, на котором мелькало, и двигалось множество разноцветных точек.
Через час «Кузя», зависнув в космосе, состыковался с роботом — катером, присланным со станции дальней связи.
А вскоре робот вернулся, доставив больного штурмана назад на «Кузю».
Экипаж «Кузи» состоял из трёх космонавтов: капитана буксира Семёныча, такелажника Вовки и больного штурмана Сергея по прозвищу «Астролябия». Экипаж был русскоязычный с планеты Земля, летали вместе давно, но кораблик у них был староват и порядком изношен, поэтому у них периодически бывали сбои в работе медицинского Диагностика.
И пока Вовка из шлюзовой камеры выкатывал больного штурмана на медицинской каталке, Семёныч сидел рядом и задумчиво разглядывал бумажку, на которой крупными печатными буквами было написано: «ЛИСТ НАЗНАЧЕНИЙ».
Этот медицинский опус он взял из рук штурмана, когда первым зашёл в пристыкованный катер — робот. А на его вопрос штурману: «Как дела?» Серёга замогильным голосом простонал:
— Врач сказал — херня! Айболит долбаный!
— Он что русский? — удивился Семёныч.
— Ну да, русский, — промычал страдающий штурман.
И сейчас Семёныч крутил в руках этот «Лист назначений», пытаясь вникнуть в суть написанного от руки этим доктором Айболитом.
Вовка, уложив зелёного от мучений Сергея здесь же в рубке, подошёл к капитану:
— Ну, что? Будем лечить?
Семёныч, с надеждой глянув на Вовку, сунул ему в руки «Лист назначений» спросил:
— Прочитаешь?
Хмыкнув, Вовка забрал листок. Постепенно с его лица сползла самоуверенная ухмылка, а через минуту лоб покрылся испариной. Наблюдая за переменами на Вовкином лице, Семёныч безнадёжно спросил:
— Ну? Чо там?
Подняв глаза на командира, Вовка обрёчённо выдохнул:
— Не понимаю …
— Твою мать, Айболит хренов напечатать не мог… Всё по старинке, латыняни нерусские!!! — просипел Семёныч, поднимаясь с пилотского кресла.
— Кто, кто? — не понял Вовка.
— Латыняне! — пояснил Семёныч.
— Это древние римляне у нас на Земле на латынском языке разговаривали, а этих докторов до сих пор учат на их языке писать.
— Зачем? — удивился Вовка.
— Да чёрт их знает?! Обычай, наверное, такой. Я же не врач, откуда я знаю, почему они пишут на этой тарабарщине? Дебилы блин!!! Как теперь Астролябию лечить???
Почесав затылок, Вовка спросил:
— А если с этой станцией связаться? Пусть врач всё по — русски скажет, что там написал. А?
— Да нет у нас связи с ними. Они в астероидном поясе, поэтому помехи, а у нас передатчик слабенький, не пробивает. Я пробовал связаться, когда штурмана уже отправили на диагноз. Шиш!!! — и Семёныч выразительно покрутил перед носом Вовки здоровенным кулаком, пальцы которого были сложены не в менее выразительный кукиш.
Посмотрев на дулю, качающуюся перед его носом, Вовка начал думать ещё энергичней. Внезапно его лицо озарила великолепная идея, и он заорал:
— Кузя!!!
— Что Кузя? — не понял Семёныч.
— Кузя нам расшифрует эти каракули! — воскликнул Вовка.
— Кузя? — удивился командир.
Тут надо сказать, что «Кузя» это было не просто название космического буксира, но и имя корабельного Мозга, который имел функцию саморазвития и человеческую адаптацию, чтобы люди в длительных космических полётах не комплексовали, а воспринимали компьютер, как живой организм.
За долгую совместную работу в космосе Кузя или Кузьма, как иногда его величал Семёныч, нахватался всего, что можно и чего нельзя от людей. Поведение Кузьмы было трудно предсказуемое, а характер был просто отвратительный, и когда ему об этом говорили, он резонно возражал:
— Я весь в капитана и частично в вас всех! В зеркало посмотритесь, хомо сапиенсы! Тоже мне воспитатели с задворок Вселенной выискались!
И если капитан вдруг слышал такую дискуссию, он немедленно стучал кулаком и орал на весь космос:
— В переплавку отправлю, чума болотная! Выруби динамики, эксклюзив долбаный!
Что такое «чума болотная» Кузьма не знал, но считал это оскорблением всего его компьютерного рода. А так как Семёныча он откровенно побаивался и, зная по инструкциям, что капитан имеет право списать его в утилизацию, Кузя всегда благоразумно замолкал и отзывался только, когда его вызывали.
Сейчас же, слыша весь разговор экипажа и поняв, что его собираются нагрузить работой, немедленно ехидно отозвался с центрального обзорного экрана:
— Ага…, разогнались, ещё мне каракули какие-то на расшифровку не давали. Разбирайтесь сами, хомо сапиенсы! Я корабельный Мозг, а не какая — то шифровальная машина!
— Ах ты, железяка дефектная! — рявкнул капитан.
— Из-за тебя всё! Диагностик глючит? Глючит!!! Бери и расшифровывай, что здесь этот Айболит нацарапал, а то смотри у меня…, — и Семёныч от души грохнул кулаком по панели управления.
— Ой, — прошептал Кузя.
— Осторожней с приборами, капитан, а то потом говорите, что они глючат.
— Расшифровывай! — подозрительно спокойно и ласково посоветовал Семёныч Кузе.
Почуяв недоброе, Кузьма резко выдвинул механическую руку с боковой панели и молча забрал в
