Частный детектив просиял и вскочил на ноги.
- Давно жду этого вопроса, дорогой Сеня, ох как давно. Натурально! Сейчас сообразим...
Он легкокрыло засуетился, словно пушинку вынес свое могучее тело в коридор, где минуту-другую шептался с кем-то, повизгивая от полноценно и триумфально завладевшего нынче им желания поскорее угодить своим друзьям. В кабинет дуновением ветерка, струйкой дыма проскользнули молодые люди, видя перед собой лишь стол, который им предстояло украсить. Искусно совмещая дар слушать с разинутым ртом своего учителя Полусвинкова с умением бездумно исполнять за хорошую мзду любую работу, они во всяком случае организованного труда делались одинаковыми, как выпущенные с одного конвейера автоматы, и без толкотни сыпались снежинками на указанное им пространство, ровно покрывая его более или менее живописным слоем своих отменно согласованных усилий. И уже словно никак не двигалась их масса, а застывала, как разные величавые виды на полотне пейзажиста, и лишь под нею споро и неотвратимо совершалось то, ради чего они вдруг слетелись. Как хорошо было гостям в минуту, когда их накрыла эта теплая и нежная волна обслуживания! Трудно было понять Примерову, почему все это не произошло раньше и для чего хозяин ждал от него какой-то вымученной просьбы, даже мольбы о празднике, но и он не мог удержаться от улыбки, видя да и всеми фибрами души ощущая волшебную быстроту воплощения его вполне скромных мечтаний о доброй выпивке в нечто далеко превосходящее все его представления об удовольствиях, обычно такую выпивку сопровождающих. До некоторой степени мучился, однако, в этих обстоятельствах Лампочкин, ибо на примере складной работы людей Полусвинкова он постигал, до чего все разлинеенно и смеханизированно в Организации, и уже его пугала наступившая эпоха, множащая подобные примеры, дающая выход организаторским способностям тех, кто еще вчера вызывал у него презрительную улыбку человека душевного и очаровательно разухабистого, несобранного, делающего свое великое идейное дело неодолимой силой нахрапа. Все мог принять Лампочкин и даже с самым серьезным видом пошел бы воевать против ветряных мельниц, когда б возникла в том надобность, и только этот жуткий, беспросветный, сводящий на нет всякое многообразие порядок отвергала его душа, живущая естественными движениями и порывами Бог весть откуда берущейся страсти.
- Вино, коньяк, фрукты... - раскрывал глаза гостям на искусство хлебосолов торжествующий в своей роли Полусвинков. Толстые его, словно взятые у гротескного изображения купеческой стати пальцы извивающимися змейками как по клавишам пробегали по называемым экспонатам. - Возможны девки... нужен только сигнал... или сознаете себя старыми пердунами?
- Не знаю, кем и сознавать себя, а вот вижу, что живешь ты недурно, в высшей степени сыто и укомплектованно живешь, - одобрял Примеров; и тут же горевал о себе, о своей едва ли задавшейся жизни: - А я живу бедно, ой в нуждишке, в бедности и скудости, не так, говорю, живу я, как следовало бы человеку моего чина и моей должности.
Под его причитания разлили коньяк по рюмкам, чокнулись, выпили.
- Бедность моя вышла за пределы допустимого... горемыка я! беднота я! - плакался Примеров.
- Я не жалуюсь, - сказал Полусвинков. - Но как я не преувеличиваю своего достатка, так ты, Сеня, не преувеличивай своей нищеты.
- Я познаю в сравнении, - объяснил Примеров, - и развел тут утрированную кручину потому, что разительный контраст между богатством и бедностью и в нашем случае такой же в конечном счете фарс, как во всяком другом.
Делал гость заплаканное лицо сквозь застывшую на нем маску смеха, менял местами, и получался хохоток, искрящийся в каждой слезинке. Уже нет у меня, старого человека, другой нужды, кроме как дурачиться, думал он..
- У меня то да се... сами знаете, ребята, какое нынче время, бизнесменов, опять же, развелось что крыс в отхожем месте и чего у них больше всего, так это проблем. Проблем криминального рода, - уточнил Полусвинков. - Вот только обращаться с ними они все чаще предпочитают не в старые добрые компетентные органы, а к нам в частный сыск. Кому-то за поведением жены надо проследить, а кого-то нужно защитить от грабиловки.
- Должность у меня такая, что буквально на всю Россию охват, рассказывал свое Примеров, - но дивидендов имею мало.
- Ты и амурными, альковными делишками занимаешься? - удивился Лампочкин услышанному от Полусвинкова, как будто впервые об этом заговорил его друг.
- А почему бы и нет? Статья доходная. Есть у меня специалисты в этом деле. Настоящие доки. Мастаки. Только обходятся клиенту дороговато, ну, так чтобы не соврать... сто долларов за час работы! - с торжеством округлил Полусвинков.
- Врешь! - крикнул Лампочкин; он рассвирипел, ибо желанием его было, чтобы никто и никак не платил синхронизированным уродцам за их услуги, хотя бы и дельные, а у Полусвинкова, напротив, выходили какие-то фантастические суммы, против которых у Лампочкина не было никаких средств противостояния. - Ни за что таких денег не дадут! И чтоб я, бедный, но заслуженный человек, в области доступных мне знаний и понятий никогда больше подобной чепуха не слышал!
- Почему же это нельзя мне свободно излагать суть дела? - обиделся Полусвинков. - Я человек со всеми правами, не ущемленный.
Он снова наполнил рюмки. Примеров быстро пьянеет, а я ему еще подолью, пусть напьется и будет свинья свиньей, подло решил он, сам смутно сознавая свою цель, точнее говоря, ее отсутствие. Выпили все, и замелькали ладони, вытиравшие губы. Затем сунул себе в рот бутерброд частный детектив и сказал, не без труда ворочая среди пищи языком:
- Даже если слегка и преувеличил, так только слегка. Работа в самом деле тонкая и опасная, а потому требует высокой оплаты. Одно дело, когда на бедного бизнесмена наскакивает шпана, у которой обыкновение нехитрое, ну, скажем, ворваться в офис, помахать пугачами с криком: всем лечь! деньги на стол! От таких отбиться нетрудно. Может быть, вы лучше поймете дух нашего времени, а вместе с тем и условия, единственно в которых и могла возникнуть занимающая наше воображение Организация, если я вам скажу, что другое, совсем другое дело - и обстоит оно куда хуже - когда наш клиент в своей трудовой и полезной деятельности закрадывается в сферу, где его деловые интересы сталкиваются с деловыми интересами весьма и весьма серьезных людей. Так в бизнесе, так и в политике. Всюду сшибаются люди, охваченные жаждой наживы и власти над себе подобными. Нам, борцам за справедливость и законность, это дает пищу для размышлений о нравах, дает основания для ряда глубочайших выводов на предмет морали, но в то же время и возможность хорошо заработать. Главное, не проморгать свой шанс. Спроси себя, Саша, почему испуганный клиент предпочтет обратиться за помощью не к тебе, а ко мне. Да потому, что ты начнешь с философии, ты, сам еще живущий среди тысячи иллюзий, станешь прежде всего читать бедолаге мораль, тогда как я сначала обеспечу ему безопасность, а уж потом позволю себе парочку поучительных замечаний.
- Я скажу, с чего начинаю я, - возразил Примеров. - Я начинаю с чтения сводки. Собственно говоря, с этого начинается каждый мой рабочий день. Я сажусь за стол, читаю, и волосы на моей голове встают дыбом. Что ни день, эти бедные бизнесмены и политики, эти людишки, охваченные жаждой наживы и власти, взлетают на воздух или отправляются в морг с простреленной головой. Поэтому все, что ты, Петя, говоришь, не внушает особого доверия, а по-серьезному говоря, нуждается в доказательствах.
- Что сказать о павших? Трагедия их в том, что за помощью они обратились несвоевременно или не по адресу, вот и протянули ноги, серьезно ответил Полусвинков.
- То есть не к тебе обратились, а то бы ты их защитил, - с наглостью вышедшей из-под контроля иронии усмехнулся Лампочкин. - Но в таком случае скажи, ловкий человек, почему же ты до сих пор не накрыл Организацию?
Частный детектив вдруг вспылил, засучил ногами под столом. Рукой, дрожащей от отвращения к рюмкам, из которых будут пить его навязчивые в своей простоте друзья, он разлил коньяк, и только свою наполнил так, словно наливал не в фабрично сработанное стекло, а прямо в свое единственное и неповторимое сердце.
- Да потому, что моя фирма за это дело еще по-настоящему и не взялась! - воскликнул он с жаром, с жарким гневом, который хлестал у него из ушей и сыпался из глаз, а во рту превращался в электрические разряды слов. - Я пока только и предпринял, что Никитку закинул в Нижний. Может, на верную смерть. Жалко парня! Вот какие дела творятся! А ты, ничтожный мечтатель, ты, авантюрист по рождению, по духу, по всем твоим методам сыска, ты, неудачник, а в силу этого фактический прохвост, ты осмеливаешься упрекать меня: почему, мол, не накрыл! Потому и не накрыл, что так сразу не накрывается! Это серьезная организация, а не песочек, в котором ты, так и не доросший до зрелости человек, до сих пор играешь!.
