— Так слушай, — фамильярно загрохотал экскаватор. Взаимное представление является, по-видимому, у экскаваторов достаточным основанием для того, чтобы перейти на «ты». — Ступай в контору строительства и скажи им, что я уже сыт по горло! Стою здесь третий месяц, и дождь поливает мой мотор!
— Ты, вероятно, испортился, — быстро сообразил я, полагаясь на свой богатый опыт.
— Испортился!.. — раздражённо прогрохотал экскаватор. — Что ты! Лопнула одна ничтожная ось! И из-за какой-то несчастной оси мотор три месяца мокнет под дождём. Представь себе, что у тебя болит мозоль и тебе из-за этого три месяца льёт на мозги!
Представить себе что-нибудь подобное было чрезвычайно неприятно.
— Действительно, — отозвался я, — тебя следовало бы прикрыть.
— Прикрыть! — презрительно фыркнул ЧКД. — Починить могли бы, мерзавцы! Иди в контору строительства и скажи им…
«Ну да, — подумал я, — а они меня же высмеют!»
— Скажи им, что я напишу о них в газету! Скажи им, что они саботажники, негодяи… Понимаешь?
Я кивнул, а экскаватор нетерпеливо продолжал:
— А ну давай, пошевеливайся, — как будто это я приставал к нему, а не он ко мне.
Погружённый в размышления об этом разговоре, я добрался до конторы строительства, стряхнул в передней непромокаемый плащ и вошёл. Пять красавиц в белых халатах оторвались от планов и встали. Приняли они меня приветливо, полагая, очевидно, что я пришёл интервьюировать. Никто из них не походил ни на саботажников, ни на негодяев, и это совершенно сбило меня с толку.
— Меня послал к вам экскаватор ЧКД, — нерешительно произнёс я.
Как это ни странно, но они не приняли меня за сумасшедшего, а только искренне расхохотались.
— Значит, и вы попались, — смеялись инженерно-технические работники. — Ха-ха-ха! Он всех так ловят! Сюда уже приходила добрая сотня людей — пусть, мол, починят ось и тому подобное…
— Извините, — возразил я. — Извините, но ведь дождь льёт ему на мозги… то есть на мотор… — Мне стало страшно жаль беднягу.
— Пусть льёт, — не без иронии ответили инженерно-технические работники. — Вы, видно, воображаете, что у нас на строительстве только один экскаватор? Ось мы заказали, и это всё, что в наших силах.
Инженерно-технические работники, разочарованные тем, что я не собираюсь их интервьюировать, вернулись к сверхурочной работе.
А я вернулся к старому экскаватору, нежно взял его за гусеницу и грустно сказал:
— Ничего не выйдет, старина. Они заказали ось и теперь ждут, когда тебя отправят на слом.
Стало тихо, и только в глубине машины тонко звенела какая-то струнка. Вероятно, так плачут экскаваторы. Глупо слушать, как плачет машина.
— Неужели ничего нельзя сделать? — вздохнул я.
Струнка перестала дребезжать, и экскаватор прошептал сквозь зубчатые колёса:
— Знаешь что, зайди к товарищу Фойтику.
О ремонтном рабочем Фойтике я уже слышал; но в тот момент, если бы старая машина попросила, я, наверное, пошёл бы к самому министру тяжёлого машиностроения. Конечно, Фойтик ругался, когда я вытащил его из постели. Он не менее семнадцати раз спросил, из управления ли я. В конце концов я разозлился и сказал, что я из управления, из Главного управления по ремонту экскаваторов. Тогда Фойтик взял инструменты и пошёл.
Вытачивая ось, он ворчал:
— Сначала его бросают ржаветь на три месяца, а потом порют горячку… — Меняя привод, он ругался: — Это я мог давным-давно сделать, если бы не работнички строительной конторы, чёрт их побери. — Заливая в нутро экскаватора огромное количество масла, он божился: — Старик вынет ещё миллионы кубометров, не сойти мне с этого места. — А прочищая мотор, он заявил: — К утру всё будет готово, честное слово!
Старый экскаватор молчал, вёл себя, как сознательный пациент и только два-три раза одобрительно заворчал; мне показалось, что хрипел он уже не так сильно, как раньше.
Остаток ночи я проспал в мастерской у Фойтика. Утром меня куда-то вызвали, что-то меня задержало, и вернулся я только на третий день. Первое, что я увидел на строительстве, был мой старый знакомый — экскаватор ЧКД. Пышущий здоровьем, пыхтя от избытка энергии, он погружал ковш в ров и наполнял грузовик за грузовиком.
— Ну как, старина, — игриво спросил я, — ось в порядке? На мотор не льёт? Работаешь? — Экскаватор молчал, наверное не расслышав из-за шума. Я повысил голос: — Показываешь им, как надо работать, честь тебе и слава! — А он молчит. «Неужели загордился?» — подумал я. И снова крикнул: — Эй, ты! Неужто не хочешь меня узнавать?
Тут я увидел, что с экскаватора на меня смотрит, машинист. Смотрит так, как мы глядим на людей, подозревая, что они немного спятили. Я улыбнулся где ему понять, что связывает меря с этим экскаватором.
— Отойди от машины! — Крикнул вдруг машинист.
Я ожидал, что экскаватор заступится за меня.
Но он не заступился. Он рыл землю, грохотал и лязгал. И если хорошенько подумать, то это было логично. Только больные экскаваторы рассуждают, здоровые — работают.
Это неблагодарно, но логично.
Перевод Р.Разумовой
Поучительная история об одном вахтёре
У входа в одно из зданий Братиславы, в котором находится важное учреждение общенационального масштаба, есть проходная. Собственно говоря, она только на первый взгляд кажется проходной, а в действительности это замок, неприступная крепость. И в ней сидит, — нет, не сидит, а восседает, пребывает, царит и властвует, — некий товарищ в ранге вахтёра.
Историей доказано, что сей муж доблестно выполняет свои обязанности со времён Франца-Иосифа: Но я подозреваю, что история его недооценила. По-моему, он сидит на своём месте от сотворения мира: несомненно, когда Адам покидал рай, этот вахтёр отмечал ему пропуск и сердился из-за того, что не может заполнить все графы (неизвестно было, например, новое местожительство Адама). Словом, если бы в одно прекрасное утро оказалось, что вахтёра в проходной нет, это произвело бы такое же впечатление, как если бы в Татрах ни с того ни с сего исчез пик Кривань.
Хуже всего, что этот почтенный труженик до сих пор работает так же, как во времена Адама или по крайней мере Франца-Иосифа. У меня связаны с ним весьма драматические переживания.
Я как-то пришёл по официальному делу и, как всегда при официальных и при неофициальных делах, очень торопился. Я приветливо сказал:
— Мне нужна товарищ Ружичкова.
Он посмотрел на меня отсутствующим взглядом, точнее говоря, посмотрел сквозь меня на стену, а может быть, и — сквозь стену, куда-то вдаль на дома в Малайках[5].
— Товарищ Ружичкова, — вежливо и внятно повторил я.
Он взял телефонную трубку, сосредоточенно набрал номер и сказал кому-то:
— Только не вздумайте снова складывать капусту в погреб! Не то будете иметь дело со мной!
— Мне нужно пройти к товарищу Ружичковой, — снова сказал я, притворяясь, будто только что пришёл.
Он покачал головой, взял газету и погрузился в чтение. За мной стояли ещё три посетителя с документами в руках. Тогда я протянул руку к книжке пропусков: может быть, здесь принято, чтобы посетители заполняли их сами. Он посмотрел на мою руку так, будто это был королевский удав, и наконец, раздражённо спросил:
— Что вам угодно?
— Товарища Ружичкову, — повторил я.
— Ружичкову? У нас такой нет, — не задумываясь, сообщил он.
— Нет, есть, — не сдавался я, — второй этаж налево, комната девятнадцать.
Он воспринял это как личное оскорбление и прохрипел:
— Сегодня неприемный день.
— Во-первых, приёмный, — твёрдо ответил я, — у вас это написано вот здесь, на табличке. А во-вторых, товарищ Ружичкова только что вызвала меня по телефону. Я из министерства просвещения.
— Гм, — с оттенком сожаления произнёс он и заглянул в какой-то длинный список.
— У товарища Ружичковой, — сдержанно подсказал я, — телефон номер шестнадцать.
Он не дал себя сбить с толку и набрал номер сто пятьдесят седьмой. Там сказали, что Ружичковой нет. Удовлетворённый неудачей, он так же безуспешно звонил по номерам: пятьдесят восемь, пятьдесят девять, даже триста семнадцать, хотя такого номера в здании вообще не было, и затем сообщил мне:
— Товарищ Ружичкова около часу тому назад ушла. Я это только что вспомнил.
— Но она меня вызвала, — протестовал я. — Почему вы не хотите позвонить по номеру шестнадцать?
— Такого номера у меня в списке вообще нет.
— Видите ли, они переехали, — информировал я его о новостях учреждения, которое он охранял. — У неё уже почти месяц новый номер.
— Минуточку, — невозмутимо сказал он, — сейчас я позвоню в управление делами, чтобы мне прислали новые списки. Всё должно делаться по порядку. Только не волнуйтесь.
