готовиться к ответу.
Сидоров разработал целую тактику для экзамена, выставив вперед наиболее подготовленных солдатиков, чтобы создать первое благоприятное впечатление у проверяющего и одновременно, рассчитывая, что до тех, кто «ни в зуб ногой» очередь и не дойдет.
Проверяющий, веселый подполковник, а чего ему не веселиться – он же проверяет, а не его – посмотрел на часы и сказал:
– Рассусоливать не будем, нам всех сегодня надо успеть проверить. Опыт у меня большой, мне сразу видно есть у солдата знания или нет. Так что через десять минут начнем.
Сидоров утвердительно кивнул головой, не меняя своего напряженно-серьезного выражения лица.
Первые экзаменуемые отвечали более-менее бодро, что-то списывая со стендов в Ленинской комнате, а что-то вытаскивая из головы.
Проверяющий выслушивал ответы и ставил оценки в ведомости карандашом, а не ручкой. Действительно опытный был, собака, знал, что придут потом просить оценку повыше, а написанное карандашом можно стереть, в отличие от написанного ручкой. Это вселило в Сидорова определенный оптимизм.
Веселый подполковник не обманул. Знания он проверял быстро, особо не придирался, оценки ставил справедливые и, пока все выходило неплохо, если не считать темпа экзамена. Если он с такой скоростью будет идти, то вся рота до обеда будет проверена.
Попытки Сидорова как-то отвлечь проверяющего или затянуть время иным способом пресекались подполковником на корню, и проверка неумолимо быстро приближалась к той категории бойцов, знания которых, мягко говоря, оставляли желать лучшего.
Когда в Ленинскую комнату вошли первые проверяемые из этой категории Сидоров, хотя и был коммунистом – мысленно перекрестился. Он справедливо считал, что проверка для него начинается только сейчас.
И, вот, первый, что называется, пошел. Рядовой Насыров сел напротив проверяющего с пустым листом, выданным ему для подготовки к ответу. Заметив это, веселый подполковник ухмыльнулся, посмотрел хитроватым взглядом на Сидорова и сказал, обращаясь к экзаменуемому:
– Нус, начнем. Какой у Вас вопрос, товарищ солдат?
Насыров ничего не ответил, а только протянул проверяющему свой экзаменационный билет. Тот не страдал снобизмом и сам прочитал вопрос:
– «Основные военные угрозы Советскому Союзу на современном этапе».
Потом пристально посмотрел на экзаменуемого. Насыров, в свою очередь, посмотрел на Сидорова, который незаметно для проверяющего в ответ, подмигнул ему. Это, по всей видимости, придало Насырову бодрости духа, и он начал ответ на ломаном русском языке:
– Я, рядовой, пулеметчик Насыров, буду из своего пулемета беспощадно убивать всех врагов нашей Советской Родины.
Когда он закончил в Ленинской комнате повисла тишина, все ждали реакцию проверяющего, который, не дождавшись продолжения столь оптимистично начатого ответа, сказал:
– Это очень хорошо, но Вы нам что-нибудь про угрозы расскажите.
– Про угрозы, – с задумчивым видом повторил за проверяющим Насыров и обменявшись с замполитом взглядами продолжил, – я, рядовой, пулеметчик Насыров, буду из своего пулемета беспощадно убивать всех врагов нашей Советской Родины.
Еще несколько раз проверяющий задавал экзаменуемому вопрос из билета, в том числе немного раскрывая его, давая понять бойцу, что хочет услышать от него про какой-то агрессивный блок, но Насыров стоял на своем и повторял уже ранее сказанное. Оба они уже покрылись испариной, немного покраснели. Чувствуя, что этот орешек ему не по зубам, подполковник посмотрел на Сидоров, а тот не растерялся и сразу принялся объяснять:
– Волнуется человек. Не каждый год, ведь, проверка приезжает, поймите. Зато, сами видите, как настроен против врагов, никто его сбить с правильного пути не сможет.
То, что от этого бойца ничего другого не добиться, проверяющий уже и сам понял. С одной стороны его подкупала такая решимость рядового, но с другой стороны хотелось услышать от него еще и ответ на вопрос из билета, и он с надеждой спросил:
– Вы нам еще что-нибудь скажете?
Сидевший рядом с проверяющим Сидоров откинулся назад, и чтобы не видел его сосед сделал Насырову знак рукой, как бы подводящий черту. Насыров кивнул головой и в знак понимания сказал:
– Рядовой Насыров ответ закончил.
– Можете идти, – разрешил проверяющий.
Перед тем как вызвать следующего солдата для ответа, веселый подполковник, ставший теперь серьезным, водил над ячейкой в ведомости напротив фамилии Насырова в воздухе карандашом, раздумывая какую оценку поставить, но так ничего и не решив, нарисовал знак вопроса.
Следующим был земляк Насырова, рядовой Усбаев, который на вопрос о роли Коммунистической партии Советского Союза в достижениях нашей армии на современном этапе, ответил той же фразой, что и предыдущий экзаменуемый.
Ставший серьезным подполковник, даже, немного подпрыгнул, услышав ответ и недобро посмотрел на Сидорова, который не растерялся и на полном серьезе заявил:
– Тоже беспощаден к врагам.
Подполковник уже открыл рот чтобы попытаться как-то разговорить Усбаева, но увидев у того налитые кровью от напряжения глаза осекся и вновь посмотрел на замполита роты.
Сидоров, как ни в чем не бывало смотрел на проверяющего. Ему, даже, показалось, что скупая мужская слеза наворачивается у того в глазу. Но подполковник сдержался и спросил:
– Оставшиеся такие же крепкие ребята, как эти двое?
– Некоторые и покрепче будут, – ответил Сидоров.
На этом экзамен в роте закончился. Так и не выставив четверти роты оценки в ведомость проверяющий засобирался на выход.
Сидоров понимал, что монетка, решающая его судьбу еще висит в воздухе, и пока она висит есть возможность сделать так, чтобы она упала нужной ему стороной.
А подполковник, действительно, был опытный и тоже понимал, что с одной стороны – за последние ответы надо ставить двойку, но с другой – за такие ответы, пропитанные ненавистью к врагам Отечества, плохую оценку ставить нельзя. К тому же, если сравнивать эту роту с предыдущими, которые он проверял, то здесь крепкие ребята хоть что-то отвечали, что было явным плюсом.
На совещании по подведению итогов проверки оглашали оценки. Начали с первой роты и ко всеобщему удивлению собравшихся председатель комиссии, отметивший некоторые шероховатости в действиях и ответах проверяемых, все же, в целом, оценил боевую и политическую подготовку роты на «отлично».
После окончания этого совещания командир роты подошел к Сидорову и прямо спросил:
– Тебе как это удалось, – имея ввиду получение отличной оценки за политподготовку, – колись.
Сидоров, сделал серьезный вид и рассудительно заговорил:
– А это все индивидуальный подход, командир, слышал про такой. Заглянул в душу каждому солдату, поговорил, вот, они и прониклись чувством ответственности. И результат налицо.
– Ты меня, замполит, за дурака не держи, лучше рассказывай, как все было, все равно, ведь, узнаю.
Сидоров, конечно, рассказал о своей задумке, которую ему удалось воплотить в жизнь, но при этом добавил, что элемент везения он бы тоже не исключал, а также тот факт, что в других ротах на экзамене по политподготовке знания у бойцов, скорее всего, были еще хуже. А должна же была какая-нибудь рота в полку получить отличную оценку – вот их рота и получила.
– Молодец, – сказал командир с гордостью глядя на замполита, – а я тебя раньше,
