Василий Курочкин - Поэты «Искры». Том 1

Старый хапуга, отъявленный плут
                            Отдан под суд;
Дело его, по решении строгом,
                            Пахнет острогом…
Но у хапуги, во-первых: жена
                            Очень умна;
А во-вторых — еще несколько дочек
……………………………………
                            (Несколько точек.)

Дочек наставила, как поступать,
                            Умная мать.
(Как говорят языком и глазами —
                            Знаете сами.)
Плачет и молится каждую ночь
                            Каждая дочь…
Ну, и нашелся заступник сиятельный
                        !
                            (Знак восклицательный.)

Старый хапуга оправдан судом,
                            Правда, с трудом;
Но уж уселся он в полной надежде,
                            Крепче, чем прежде.
Свет, говорят, не без добрых людей —
                            Правда, ей-ей!
Так и покончим, махнув сокрушительный
                        ?
                            (Знак вопросительный.)

Человек я хорошего нрава —
                            Право!
Но нельзя же служить, как известно,
                            Честно.
Я вполне соглашаюсь, что взятки
                            Гадки;
Но семейство, большое к тому же,
                            Хуже.
Точно: можно ходить и в веригах —
                            В книгах…
А чтоб эдак-то бегать по свету —
                            Нету!
Рассуждают, награбивши много,
                            Строго:
Капитал-де от предков имели!
                            Все ли?
И меня ведь господь не обидел:
                            Видел,
Как и те, что статейки писали,—
                            Брали.
Так за что ж распекать-то сверх штата
                            Брата?
Одного ведь отца мы на свете
                            Дети!

Нет на свете зла!
Жить — легка наука;
Зло изобрела
Авторская скука.
Вот весна, весна!
Вся природа рада…
Только — холодна…
Согреваться надо.

Нам от стужи дан
Нектар ароматный;
Вина южных стран
Теплотой приятной
Чувства усладят…
Только — снова вздохи:
Вина, говорят,
Дороги и плохи.

Нет — так всё равно!
Что нам пить чужое?
Есть у нас вино,
Русскому родное:
Чарка водки — в зной
И в мороз — находка!
Только — грех какой!—
Дорога и водка.

Пить взамен вина
Просто воду будем;
Трезвость нам нужна,
Как рабочим людям:
В ней — успех труда…
Только — я не скрою —
Чистая вода
Дорога весною.

А весна идет
И, дразня свободой,
Негой обдает…
Поживем с природой
Хоть один денек!
Только — вот забота:
Двери на замок
Заперла работа.

Так трудом живи,
В светлые мгновенья
Находя в любви
От труда забвенье.
С нею, в царстве грез,
Бедных нет на свете!
Только — вот вопрос:
Ну, как будут дети?..

Так одним трудом,
Без мечты нескромной,
Как-нибудь дойдем
До могилы темной.
Труд — надежный друг
Всех несчастных… только —
Сколько в свете рук,
Нет работы столько!

Жить ли без труда
С голодом да с жаждой!
Только… как тогда
Дорог угол каждый!
А весна светла
И поет лукаво:
«Нет в природе зла!
Счастье — ваше право».

В семье отец и мать детя́м своим давали
                            Пример весьма дурной;
Не то чтоб ссорились: нет, ссор они не знали,—
Но чуть придет отец из должности домой,
                            Сейчас пойдет ворчать
                            На деток и на мать.
Привыкли деточки отца весьма бояться,
                                      А посему
Уж стали не к нему,
А к нежной матери ласкаться.
Отец исправно сек малюток каждый день.
Хоть были тяжелы отцовские уроки,
Но в детях всё росли ужасные пороки —
                            И своеволие и лень.
Скончался папенька, осиротели дети,
                            И стала ласковая мать
(Хоть было трудно ей) всем царством управлять,
И слушались ее все дети, кроме Пети.
                            Два года в классе он сидел,
                            И, несмотря на все внушенья,
Лентяй не знал — и знать как будто не хотел
                            Таблицы умноженья!!!
Тут было надобно учителя нанять,
                            В котором долгий опыт
                            Умел бы обуздать
                            Греховной воли ропот.
Учитель нанятый сначала ласков был
И нежной кротостью малютку вразумил
И с корнем вырывал в нем терние дурное.
Прошел и месяц так; но новый наступил —
                                           Увы!
Опять по-прежнему ленился сын вдовы
                            И стал упрямей втрое.
Однажды поутру (учитель был сердит)
Сидят за кофием с родительницей дети.
Учитель, вежливо раскланявшись, глядит —
                                           Нет Пети!
                            Где Петя? Пети нет!
Мать шлет к нему слугу и видимо хлопочет.
И что ж? Слуга принес решительный ответ,
                            Что Петя кофию не хочет!!!
Тогда учителев раздался зычный глас:
                                          «Прокофий,
Сходи к строптивому, и чтоб он шел сейчас
                            Пить кофий!»
                            От голоса сего
                            Внезапно всё умолкло:
                            Малютки все до одного
Покрыты бледностью, дрожат в окошках стекла.
Мать в страхе тянется к своим птенцам младым,
Меж тем чело ее подернулося тучей!..
                            Необычайный случай!
Как быть? Пример другим!
                            Надеясь, что смирится
                            Строптивое дитя,
Пошел учитель сам, чтоб с ним распорядиться
                            Хоть не хотя хотя[99].
                            Не тут-то было!
«Зачем ты к кофию, мальчишка, не пришел?» —
Учитель вопросил его с сугубой силой.
«Я… я… я не хочу…» — «Не хочешь?
                                                      Произвол!!!» —
Учитель заревел, как вол,
И мальчику, что было духу,
                            Дал плюху,
За нею две влепил, и — если то возможно —
Предание гласит, что дал их осторожно.

Мальчишка присмирел и мягок стал, как шелк.
                            Какой же в басне толк?
Толк этой басни тот, что так же б не мешало
Смирять пощечиной и взрослого нахала,
                            Да не слегка
(Особенно когда болван учить берется),
А со всего плеча, уж как ни размахнется
                            Здоровая рука.

Уж он ослаб рассудком бедным,
Уж он старик, сухой как жердь,
Своим дыханием зловредным
Небесную коптящий твердь.
Уже, со старческою палкой,
В приюте нравственных калек,
В какой-нибудь газете жалкой
Он жалкий доживает век.
Вдруг, вспомнив прежнюю отвагу.
Рукой дрожащею скорей
Берется в корчах за бумагу —
Чернит бумагу и людей.
Старинный червь сосет и точит;
Но уж в глазах темнеет свет:
Портрет врага писать он хочет —
И выставляет свой портрет.
«Нахальство… мальчик…» — злость диктует;
Но изменившая рука
Строками черными рисует
Нахальство злого старика.
Досада пуще в грудь теснится,
Бессилье сердце жмет тоской —
И, с пеной у рта, старец злится,
Покуда сам не отравится
Своею бешеной слюной.