Клуб 12 стульев - Коллектив авторов

между строк. И если внимательно всмотреться, вещи, опубликованные на 16-й полосе в те годы и попавшие в раздел «1973–1982», отличаются от предыдущих. Какова эпоха, такова и сатира. Причем связь обратно пропорциональная. В «зажатые» семидесятые «Клуб 12 стульев» окончательно сформировался как властитель дум благодаря сатире — тонкой и настоящей.

Если бы далее — в 1991-м — не появилась очередная веха под названием «Алмазный фонд «Клуба 12 стульев», ее следовало бы выдумать, и именно в этом году. Не нужно объяснять почему. И в 1983–1991, и в 1992–2000 годах ситуация в стране обусловила новое лицо «Клуба ДС». Переходные восьмидесятые призвали под знамена 16-й полосы плеяду новых авторов, которые приятно ужились с плеядой старых. И динамика событий — или. как сказал бы какой-нибудь умный человек, вектор перемен — очень точно прослеживается в стихах и прозе «1983–1991». Так же, как реформаторская вседозволенность девяностых — в последнем разделе.

Я надеюсь, что «Клуб 12 стульев» продолжит играть роль катализатора и в то же время талисмана добрых перемен. И что этот сборник «Клуба», как и предыдущие, встанет клином в расщелину эпох. Говоря попросту, выйдет антология, и пусть затем наступит период, когда все в России и других подведомственных администрации «Клуба ДС» территориях будет хорошо. И новые песни придумает жизнь.

Книга — не газетная полоса. И все же в некоторой степени разделы антологии сохраняют и передают структуру знаменитой 16-й. Это касается и попавших в этот сборник литгазетовских рубрик — «Пересмешник». «Подражания», «Фразы» (которые в один из периодов «Клуба» именовались «Афонаризмами»), «Ироническая проза» и такая же поэзия, наконец, знаменитые «Рога и копыта», в первом периоде выходившие в народ без подписей авторов.

Надеюсь, что костюмчик под названием «Клуб 12 стульев» по-прежнему моден и хорошо сидит. Люди же, которые на вопрос: «Кто шил костюм?!» хором отвечают: «Мы», собраны под этой обложкой. И, как сказал Зиновий Паперный, да здравствует все то, благодаря чему мы несмотря ни на что!

В заключение признаюсь, что существуют три вопроса, на которые ни это предисловие, ни весь умудренный жизненно-сатирическим опытом сборник «Клуба 12 стульев» ответа дать не могут. Во-первых, кто будет пятым после Виктора Веселовского, Андрея Яхонтова, Павла Хмары и автора этих строк главным администратором «Клуба»? Во-вторых, кто и когда придумал приводящие корректоров в шок обозначение «Клуб 12 стульев» вместо Клуб»12 стульев»? И, в-третьих, кто же все-таки написал знаменитый девиз «Клуба» «Если нельзя, но очень хочется, то можно»?..

Впрочем, по сравнению с бессмертием «Клуба ДС» «Литературной газеты» все это просто мелочи.

Хочется уподобиться дотошным летописцам и упомянуть всех, кто работал в отделе фельетонов в конце 1966-го и захватил самое начало 1967 года — года рождения «Клуба ДС»: Юрий Алексеев, Валентин Полонский, Владимир Панков и Владислав Смирнов. Первые трое ушли из редакции почти мгновенно, а Владислав Матвеевич Смирнов, опытный фельетонист, умный, желчный, ироничный человек с достаточно изломанной судьбой довольно долго еще работал. Я ему многим обязан, мы впоследствии близко подружились. К несчастью, несколько лет назад его не стало. Недолго в «Клубе» работал и Александр Иванов, но, думается, в биографии Александра Александровича это был совсем небольшой эпизод.

Но пора переходить к главным действующим лицам, проработавшим долго и юридически и фактически создавшим. «Клуб», тот «Клуб», который имел (не побоюсь этого слова) феноменальную популярность у читателей. Итак: Виктор Васильевич Веселовский, завотделом. Крупный рыжебородый человек. Тонкий политик, прекрасно умел и царствовать, и править. Пользовался большим уважением как наверху, так и среди простого народа — юмористов. Никогда не повышал голоса, но мог одним словом мгновенно усмирить разбушевавшуюся вольницу гениев — авторов, у которых ничего святого не было и языки распускались до беспредела. Когда начинало попахивать политической статьей, тут-то Виктор Васильевич и проявлял твердость. Короче, «отбирал у детей спички». Писать о человеке, с которым живешь в одном городе, встречаешься и перезваниваешься, очень трудно. Прости, Витя! Я это делаю с чувством искреннего подхалимажа!

О другом же человеке я могу писать более раскованно. Вот уже 17 лет мы не перезваниваемся и тем более не живем в одном городе (о чем лично я очень жалею).

Илья Петрович Суслов — заместитель Виктора Васильевича. Ничего общего не имел с Михаилом Андреевичем. Как говорится в одном анекдоте, «даже не однофамилец».

Вот кому я обязан, можно сказать, почти всем. Он меня «открыл» (те несколько публикаций, которые у меня были до «Клуба», не считаются), он меня приветил, он меня всячески поощрял и опекал. Когда я приносил что-нибудь новое, практически все шло «с колес», а когда Илья Петрович еще и читал принесенное вслух вечно толпящемуся в комнате народу — высшая степень признания и похвалы, — я чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Уверен, что не я один. Читая что-нибудь очень удачное. Илья Петрович похохатывал и говорил: «Упыри! Чудовища!» Это тоже была высокая похвала.

Человек энергичный, влюбленный в дело, он получал, по-моему, физическое удовольствие от удачного материала. Полная противоположность Веселовскому — нервный, взрывной, беспощадный в гневе, непрощающий. Он отбирал практически все материалы, «лепил полосу», делал «Клуб» (вкус у него был прекрасный), но… Но «пробивал» все это у начальства (а пробивать в то время приходилось практически все), как правило, уравновешенный, тонкий знаток «начальственных душ» Веселовский. Они ссорились, спорили, но долгое время были настоящими единомышленниками в деле.

Несколько раз я попадал под горячую руку Илье Петровичу — он назначал мне самые невероятные наказания.

Приведу характерный случай. Как-то раз один известнейший и старейший поэт, отличавшийся абсолютно верноподданническим творчеством, принес в «Клуб» стихи, в которых был так называемый второй смысл, превращающий их в очень острые и смелые по идее. Сам старик