руками и приблизившись к нему на максимально возможное расстояние, прошептала Маргарита.
— Ему повезло, что начальнику поможет. Че недовольный такой сидишь? Не рад, что заше…
По комнате заносились быстрые постукивания. Ардалеон, поняв кто является инициатором нервной дрожи, сперва посмотрел глазами полными ярости на Иосифа, а затем со всей дури наступил на ногу Зачмыряеву.
— ХВАТИТ! Достал! Психозный, нервозный! Я тебя по врачам затаскаю, устанешь мне справки доставать, рожа операторская. А если во время эфира стучать по камере начнешь? Там зрителей повыворачивает от таких пируэтов!
Зачмыряев сложился напополам, мыча от боли.
— Меня мало, что это придурок на улице вывел, ты мне тут еще добавляешь, да? Марго, у меня до сих пор не укладывается. Вроде, нормальная страна, всего везде у всех хватает — нет, блин, найдутся идиоты. Даже этот, бровястый, по телевизору говорит — Товарищи, давайте жить дружно. Не у клуба, не в подъезде, даже не у кафе — у ресторана. Всё, дорогая, до следующего эфира без денег. Обокрали, даже на такси нет.
— Ну не страшно, заработаешь, — с этими словами Маргарита медленно поднялась и стала покачивать бедрами под Аиду Ведищеву, которая нежно шептала со старого проигрывателя Зачмыряева.
— Ах, не страшно?! — с этими словами Ардалеон подскочил к супруге и схватил её за волосы. Зачмыряев с ужасом следил за действиями начальника, постукивая ногой и мигая левым глазом.
— Отпусти, психованный!
— Дура, я на тебя пашу, благодаря мне ты в телике, да я вообще…
Резкий прилив тошноты позволил Маргарите высвободиться от рук тирана мужа, а самого супруга пулей отправить в туалет. Подобная картина погрузила Иосифа еще глубже в анналы нервозности и страха. Видя, как перед ним на полу лежит некогда прекрасная девушка, подающая надежды спортивный корреспондент лучшего канала страны, на глазах Йоси навернулись слезы. Он постоянно снимал её в передачах, сперва на выездах, по спортивным соревнованиям государства, затем, после закрытия программы, она стала ведущей утренней гимнастики и аэробики. Как же Иосиф её любил. И как же он до сих пор её любит. Пускай её развратил черный мир телевизионный среды, а она поддалась этому рискованному веянию, пускай теперь её поведение вульгарно и вызывающе, пускай она думает, что лучше её на свете нет — он всё равно ее любит. Он обожает её снимать. Когда смотришь на любимую девушку через то, что может приблизить её к тебе, хотя бы дистанционно, когда разглядываешь каждый миллиметр её прекрасных губ, огромных глаз, гладких щек, то хочешь, чтобы это длилось бесконечно. Как будто влюбленный мальчишка подглядывает за девушкой, что в два раза старше его, а она всё понимает и лишь улыбается ему.
Внезапно, электрон решительности проскочил по лобным долям головного мозга Зачмыряева и, ударив со всей силы по каждой извилинке, наполнил тело мужчины толикой смелости. Он решительно метнулся на кухню, большую часть которой составлял сервизный шкаф, нагнулся к самой нижней полке и, пошурудив рукой за банками с мукой, сахаром и фасолью, достал маленький пузырек. Жидкость, наполнявшая ёмкость, была прозрачной и густой. Повернув склянку, Зачмыряев остановил свой взгляд на приклеенной к стеклу этикетке. На ней красовался нарисованный карандашом скелет, шея которого была объята толстой петлей. Нервная дрожь не давала покоя Иосифу и время от времени его лицо передергивало. Насколько это вынужденная мера? Сказать слово супротив начальника он никогда не осмелится, а физически противодействовать Ардалеону, тем более. Отравить врага — вот самое простое средство. Это как расстаться с девушкой при помощи смс-ки — отправил текст и на этом всё, любовь окончена, точка поставлена. Тем более мышьяк по запаху напоминал моющее средство. Если что жертва и унюхает, так это вашу чистоплотность.
Взглянув на этикетку в очередной раз Зачмыряев увидел, как скелет на ней мило улыбнулся и подмигнул. Не теряя ни минуты, Иосиф взял три бокала для шампанского, отставив один из них в сторону. Достав из верхнего ящика шкафа медицинские перчатки, он натянул их на руки, открыл пузырек и осторожно, трясущимися руками, вылил чуть-чуть смолистой жидкости себе на палец. Филигранно, как официант фешенебельного ресторана, он приподнял бокал и нанес яд на стенки. Проведя пару раз по стеклу пальцем, Зачмыряев поставил сосуд на стол. Аккуратно закупорив, он поставил яд на место. Вытянув руки вперед, как будто держит прокаженную крысу, Иосиф аккуратно снял перчатки и кинул их в помойное ведро. Промыв руки, как следует, Зачмыряев взял бокалы и понес за стол.
Ардалеон, бледный как мел, глядел мертвыми глазами на содержимое стола, облизываясь от обезвоживания. Маргарита опустошала корзину с бананами, напевая песню про «чунга-чангу». Перед участниками застолья уже красовались бокалы, один из которых отдавал резким запахом моющего средства. Взгляд Зачмыряева был направлен на полудохлое лицо Ардалеона. Иосиф ждал момента, чтобы предложить выпить. Ждать пришлось не долго.
— Наливай, — прошептал Кварталовский, смачно чмокнув перед этим губами.
— Дорогой, давай без этого? Тебе и так не холосё, да?
— Рот закрой. Наливай, Зачмыряев. Мне надо, легче станет. Минус на минус плюс даёт, правильно говорю?
Вот оно! Как всё удивительно быстро происходит! Зачмыряев нервно сглотнул и тихонько полез к бутылке. В его глазах на секунду всё потемнело. Он зажмурил глаза, затем резко открыв, увидел сотни разноцветных огоньков в поле своего зрения. Иосиф снял шуршащую этикетку, смял её и выкинул в сторону. Каждый поворот проволочки, сдерживающей пробку от вылета, сопровождался жутким скрежетом, резавшим уши Зачмыряева. Сняв проволочку, мужчина принялся за самый страшный процесс в мире — изъятие пробки из горлышка. Иосиф изо всех сил потянул её на себя, при этом покраснев и образовав на своем лице целые речные разливы из вен. Поддавшись такой могучей силе, пробка с диким шумом вылетела из бутылки под самый потолок, а затем разлетелась на кучу маленьких огонечков, как будто Зачмыряев запускал салют, а не откупоривал бутылку. Цвет комнаты преобразился. Миллионы оттенков переливались по всему помещению. Внезапно, вокруг стола, как будто из-под земли, вырос хоровод причудливых людей. Зачмыряев вновь зажмурился, в надежде, что они пропадут, но, открыв глаза, он увидел их страшные гримасы, с торчащими зубами, яркими желтыми глазами и ушами, прямо как у животных. Каждый из них отличался от предыдущего. К примеру, один был похож на японского самурая в фиолетовом кимоно и с бледным лицом, а морда второго повторяла один в один лягушачью рожицу, изо рта которой торчало два языка. Пластинка на магнитофоне, будто по волшебству, переключилась, и на всю комнату зазвучал Владимир Семенович Высоцкий со своим «Большим каретным». Хоровод шагал в такт песни,
