— Когда это произошло?
— Позавчера.
— Странно. И муж спокойно ждет, никуда не заявляет?
— Он был уверен, что это какое-то недоразумение. Конечно, волновался, обзвонил всех ее подруг. А с тех пор как я ему рассказала о ее встречах с инопланетянином, а это было сегодня утром, он места себе найти не может — все время мне звонит, детали уточняет.
— Завтра надо будет с ним встретиться.
— Завтра? Нет! Мы поедем к нему сегодня. Прямо сейчас! — Словно испугавшись своей категоричности, Галина мило улыбнулась и кокетливо спросила: — Правда же?..
Полноватый лысый мужчина оценивающе смотрел на Несмачного, будто решая, стоит ли быть с ним откровенным.
Комната, обклеенная обоями под дерево, казалось, вмещала сразу несколько мебельных гарнитуров. Тут соседствовали стол письменный, стол обеденный, стол журнальный, и все они были завалены бумагами.
— Пробовал немного работать, но, сами понимаете, не могу сосредоточиться, — сказал хозяин.
— Ты хоть ел сегодня? — спросила его Галина.
— Какая там еда! — махнул рукой Балута. — Все жду, что вот-вот раздастся звонок… Надеюсь на чудо. — Сигарета в его руке дрожала. — Это ж надо такое! Чтобы в наше время вот так ни с того ни с сего исчезал человек!
— Пойду на кухню приготовлю что-нибудь поесть, — сказала Галина.
— Вспомните, пожалуйста, позавчерашний день с самого утра и до самого вечера, — попросил Несмачный.
Несколько минут Балута сидел неподвижно, уставившись в свои ладони, потом глубоко вздохнул:
— Это я виноват во всем. В последнее время я был несносным. Совсем нервы расшатались. Из-за неприятностей на работе. А злость сгонял на Катерине. Она не раз говорила, что я в ее лице нашел себе козла отпущения. И была права…
— А какие неприятности, если не секрет?
— Да разные… Трудно вот так все сразу объяснить. Знаете, я вообще не карьерист. Но каждый человек стремится занять в жизни то место, которого заслуживает. Другими словами, если человека недооценивают, это не может его не угнетать. Тем более, если человек уверен, что заслуживает большего. Я, например, скромный начальник отдела, всегда был уверен, что способен возглавить все наше учреждение. По крайней мере, быть хотя бы заместителем директора. И каждый раз доказываю это не словами, а делом. А директор будто не замечает меня. Я всегда и во всем его поддерживаю, делаю ему миллион услуг, не стыжусь при всех поздравить его с днем рождения и праздниками. Не устаю повторять, что я счастлив работать под его руководством. Вы скажете, так поступает большинство подчиненных! В том-то и дело, что в нашей организации немало таких, которые нарочито демонстрируют свою принципиальность и независимость. Взять, например, начальника отдела комплектации Завчасного. Он может так люто вызвериться на директора из-за какой-нибудь мелочи, что мне аж страшно становится. Сейчас, думаю, директор за сердце схватится. Он у нас тщедушный, болезненный. И вот, представьте, недавно была у нас реорганизация. Объединили два отдела — мой и отдел комплектации. И кто, вы думаете, возглавил объединенный отдел? Не я! Завчасный! «Конечно, — сказал мне директор, — если по-честному, только ты должен стать начальником. И по способностям, и по компетентности с тобой никто у нас не может сравниться. Но, сам понимаешь, пойдут разговоры, что директор окружил себя подхалимами, расправляется за критику и вообще сделал реорганизацию лишь для того, чтобы избавиться от неугодных…»
Балута вскочил и, маневрируя между креслами и столами, нервно заходил по комнате.
— И это как-то отразилось на ваших отношениях с Катей? — спросил Несмачный.
— Конечно, отразилось. Не могло не отразиться. Я приходил с работы издерганный и опустошенный. Еще бы! Работать под руководством человека, которого я всегда терпеть не мог. Я подал заявление об уходе, но директор отказался подписать. Можете представить мое состояние. А Катерина, вместо того чтобы поддержать меня, подливала масла в огонь. Говорила, что я всегда был неудачником. Сами понимаете, это меня нервировало, и я в последнее время был не слишком любезен с ней…
— Мы договорились, что вы вспомните до подробностей день, когда исчезла Катерина, — сказал Несмачный.
— Ничего особенного не припоминаю, — потер лоб Балута. — Утром мы с ней не разговаривали, так как с вечера поссорились. Ну, и больше я ее не видел…
Галина позвала к столу.
Кухня была достаточно просторной, но, как и комната, заставлена всякими шкафами, тумбочками так, что к столу можно было пробраться только боком.
Несмотря на все усилия Галины втянуть мужчин в светскую беседу, ужин напоминал поминки. Балута рассказывал эпизоды из супружеской жизни, корил себя за невнимательность к жене.
— Это ж надо — быть таким идиотом, чтобы принести в жертву неблагодарной работе свое семейное счастье! — тяжело вздохнул он, провожая гостей к выходу.
11
Свидание Несмачному Галина назначила в городском парке в семь часов вечера.
Он постоял у газетных витрин, от нечего делать перечитал всю местную прессу, затем подошел к киоску, выпил кружку кваса.
Шел уже восьмой час, а Галины все еще не было.
Дефилируя по аллее, Несмачный остановился возле летней эстрады, с которой могучего телосложения лектор вибрирующим дискантом убеждал малочисленную аудиторию в неограниченных возможностях аутотренинга.
— Сегодня аутотренинг, — говорил лектор, глядя почему-то вверх, — завоевал не меньшую популярность, чем гимнастика йогов и бег трусцой. К ному обращаются спортсмены перед соревнованиями, студенты перед экзаменами, деловые люди перед ответственными встречами. Достаточно, расслабившись, минут десять посидеть с закрытыми глазами, повторяя про себя: «Я спокоен, я очень спокоен, мне хорошо, мне прекрасно!..» — как усталости словно не бывало, а тревоги и сомнения уступают место уверенности и спокойствию. Обращаясь к аутотренингу, можно легко убедить себя, что ты самый умный, самый эрудированный, самый храбрый на свете. Нетрудно привести множество примеров, когда подобные упражнения давали блестящие результаты. Взять, скажем, женщину, которая каждое утро, глядя в зеркало, уговаривает себя, что она самая красивая, самая элегантная и вообще — неповторимая. После такого самовнушения пусть кто-нибудь попробует поставить ее достоинство под сомнение!.. Таким образом, — сделал вывод лектор, — возможности аутотренинга неограниченны. Самовнушение и самоубеждение надежно защитят вас от стрессов, избавят от комплексов, возвратят хорошее настроение или даже веселую беззаботность…
— Возле вас можно? — спросил Несмачный у деда в кожаной шляпе, который слушал лекцию с раскрытым ртом.
Тот что-то прошептал в ответ.
— Что вы говорите? — переспросил Несмачный.
— Говорю, — вдруг заорал дед, угрожающе выкатив глаза, — что я спокоен, я очень спокоен!..
Несмачному расхотелось садиться. Заложив руки за спину, он опять начал мерять широкими шагами центральную аллею.
Осенний парк настраивал на минорные размышления. Запах увядания! У каждого понятия есть свой запах. Это открытие Несмачный сделал для себя еще на втором курсе университета. Даже стихи на эту тему написал. Что-то в этом роде: «Вы знаете, как пахнет отчаянье или паника? А какой запах у старости?..» Поместили эти стихи в стенной газете, а потом его лучший друг Гриша Сурмач пародию на него написал, злую-презлую. Называлась она «Я носом слышу…».
Если бы ему тогда кто-нибудь сказал, что он навсегда бросит писать стихи, ни за что бы не поверил. А случилось это уже на четвертом курсе. Написал он как-то поэму. Длинную, на целую толстую тетрадь. Дал почитать однокурснику. Где-то через неделю спрашивает:
— Ну как?
— Еще не прочитал. Только до середины добрался.
Прошел месяц. Однокурсник мнется. Мол, еще немного — и дочитает. Обиделся на него Несмачный. Забрал поэму, а однокурсник и говорит:
— Вот спасибо! У меня так мало времени: и к сессии готовиться надо, и в кино пойти хочется, и с Клавкой встретиться…
И решил тогда юный Несмачный осчастливить человечество: бросить писать стихи и таким образом сэкономить будущим читателям хоть немного времени для более приятных и нужных вещей. Между прочим, подумал он, за такие литературные подвиги тоже не грех было бы памятники ставить. Или хотя бы грамотами награждать.
«Подожду еще пять минут и пойду, — решил Несмачный. — Наверное, у нее что-то случилось. Какие-то непредвиденные обстоятельства».
Но через десять минут он продлил срок ожидания еще на пять минут. А затем решил и вовсе не смотреть на часы. В конце концов, лучше подышать свежим воздухом, чем сидеть одному в гостинице.
Несмачный застегнул верхнюю пуговицу на шерстяной рубашке и сунул озябшие руки в карманы плаща.
