К часу ночи их прически опадают: гнезда разваливаются, розочки на тортах теряют лепестки, ноготки отклеиваются, тушь под глазами пускает первые темные ручейки... Каблучки на уставших ногах меняются на домашние тапочки. В длинных платьях и домашних тапочках наши красавицы выглядят чуть изящнее, чем балерины в галошах. В глазах уже не горят фонарики надежд на новую жизнь. Зарядка у батареек закончилась. Энергии осталось только на волнение о холодце.
Однажды я встречал Новый год в компании поп-звезд. У известной певицы к середине ночи сдвинулся парик, отклеились ресницы, и упали, ударившись об стол, обе груди, которые на чем-то держались подтянутыми – чуть ли не на пластыре. У мужиков к середине ночи съезжают на бок галстуки, вылезают из брюк рубашки. Мне доводилось пару раз видеть края рубашки, торчащие лоскутками из ширинки.
Ну что ж... Давайте! Это... Как он сказал?
Большого нам всем человеческого счастья!
«Кстати, что там у тебя с холодцом, жена? Неси! Жрать охота!»
Появляется долгожданный холодец: в целлюлитном желе недобритое поросячье копытце. После всего съеденного, положенный сверху, отлакированный пивком, он создает ощущение, что внутрь залили столярный клей и этот клей начал там, в недрах организма, быстро загустевать. Но это не смущает настоящих витязей еды. Тосты становятся длиннее, задушевнее: «Ну, чтобы у всех все было... И чтобы в новом году мы все... как надо... И чтобы вообще! Сами понимаете! Поехали! Короче, вздрогнем за наших дам! Или вздрогнем от наших дам? Как правильнее? Дамы, вы где? Вон они, бедненькие, на кухне посуду моют. Дамы, слышите, с новым вас счастьем!»
К утру появляются первые павшие. За столом остаются только настоящие герои, готовые на подвиг, а точнее, немедленно расправиться с врагом русского народа – наполеоном! Я не раз наблюдал, с каким азартом русские люди едят наполеон. Они борются с этим десертом с неким чувством тоски по былому патриотизму. Кто не может съесть весь кусок, тот его хотя бы по-партизански понадкусывает!
Но особенно я всегда завидовал тем, кто даже после наполеона, положенного поверх холодца, продолжает кокетничать с дамами, надеясь на предутреннее продолжение неожиданно завязавшегося застольно-новогоднего романа. А вдруг это и есть новое счастье? Тогда главное не опростоволоситься на старте. Даже после десерта они продолжают упорно есть мясную нарезку с сельдереем, поскольку кто-то кому-то когда-то всерьез сказал, что мясо и сельдерей улучшают потенцию! Почему-то наши мужики уверены, что перед тем, как заняться любовью, надо не просто хорошо, а, как говорят в народе, хорошенько поесть! Да, остались еще на свете такие экземпляры, которые не знают, что заниматься любовью объевшись – все равно что бежать стометровку после русской бани с вениками. Хватит сил секунд на пятнадцать. Одно утешает: дамы в новогоднюю ночь съедают не меньше мужиков. Им и пятнадцати секунд достаточно.
Наконец, где-то к шести-семи утра отпадают последние и отходят ко сну, глядя на недоеденное со счастливой мечтой: «Ну, завтра хоть позавтракаю!»
Счастливы и женщины: «Утром не надо готовить!» Жалко только, кто-то испортил холодец. Заснул за столом, уткнувшись в него лицом. Впрочем, тому как раз лучше всех. Холодец остужает! Хорошо, что он все-таки застыл!
Все это происходит на фоне елочки: свеженькой и радостной... Она не пила. Ее фонарики не потухли. Поэтому она и утром похожа на ту новую жизнь, которую каждый мечтает, как и елочку, зажечь с первого дня нового года. Однако поскольку в первые дни необходимо доесть то, что осталось, мечту, как правило, переносят на первый понедельник. Первый понедельник рядом с родным православным Рождеством. Не праздновать – святотатство. Потом Старый Новый год. Потом еще важнее – Новый год по китайскому календарю! Для нас, православных, – святое дело. Русский с китайцем братья навек! Тем более что китайский Новый год длится неделю. К тому же остался кусочек курочки с празднования Нового года. Не доешь – обидишь женщину!
После китайского Нового года пришла пора готовиться к 23 февраля. Настоящий мужчина 23 февраля празднует до 9 мая. Иначе он не защитник Отечества. Конечно, кое у кого возникали надежды начать новую жизнь после 8 Марта. Как раз в канун Великого поста. Но поскольку из Великого поста большинство у нас соблюдает только Масленицу и Пасху, очередная мечта о Великом посте заменяется очередным великим отходняком. В него попадают 1-е и 9 мая. Вместе со 2-м, 3-м и так далее... А там уже подкрадывается незаметно День независимости. Особый празд ник! Тайный его смысл – от тех, кто столько ест и пьет, уже ничего не зависит. Далее праздничный марафон: День пограничника, День железнодорожника, День трубопрокатчика, День моряка, День десантника, День уборщиков улиц после Дня десантника... Между ними День взятия Бастилии, День приручения собаки ацтеками, День знакомства Пржевальского с его лошадью... И так весь год. Да что там год – всю жизнь! Может, поэтому одно из самых грустных занятий в жизни – разбирать после Нового года подсохшую, как и мечта, елку и выносить ее на помойку.
Последнее время, когда я смотрю, как мы встречаем Новый год, я все чаще думаю, что этот праздник – результат какой-то сбившейся программы человечества. Прежде всего, почему он празднуется ночью? Хорошие дела ночью не делаются. За исключением детей. И то, говорят, если их проектировать поутру, то они получаются светлоауровее.
Первого января даже не начало зимы. Не смена времени года. Кто задурил нам головы? В какой момент истории человечества это произошло? В золотой век нашего далекого прошлого, когда торговцы еще не руководили миром, а религия не была проекцией веры на обывателя, люди поклонялись солнечному свету. Недаром во всех легендах, мифах и сказках вампиры, бесы и другая нечисть исчезала с появлением первого солнечного луча. Поэтому наши предки, которые еще не разорвали связь с природой, встречали Новый год 23 марта. С утра! Когда день становится длиннее ночи. Свет побеждал тьму! Начинали праздновать с бани и с молитв. А сегодняшняя наша встреча Нового года – это обжираловка во тьме. Шабаш! Поэтому тьма и побеждает нас в течение всей нашей жизни! Потому что, как встретишь...
Я часто бывал на презентациях, свадьбах, днях рождения и каждый раз недоумевал: как люди, считающие себя умными, могут желать друг другу счастья? Как можно всерьез желать то, чего не существует и что никто не может сформулировать, поскольку никто не знает, что это такое? За исключением детей, которые считают, что счастье – это когда не идти в школу и когда родители уходят из дома. Но они тоже ошибаются, это не счастье, а счастливые моменты!
У Е. Евтушенко в стихах есть строчка, которая запомнилась мне еще с юности: «Счастлив стал и я неосторожно тем, что больше счастья не ищу». Я считаю, поэт прав: счастливее всех на свете те, кто за счастьем не гоняется. Другое дело, что в жизни каждого из нас случаются счастливые моменты! Как у того кореша из Донецка на берегу Адаманского залива среди факелов в ночи с шелестящими волнами и любимой девушкой.
Мой отец хотел, чтобы я прожил жизнь не менее интересную, чем он, и чтобы сам стал режиссером своих счастливых моментов. Он считал, что для этого меня надо научить восторгаться не только тусовками и телепередачами, а и реками, и вулканами, и музеями, и книгами, и неожиданными людьми, которых встречаешь в путешествиях. Вот почему, когда мне было восемнадцать лет, он послал меня на Курильские острова в ботаническую экспедицию, а не в «тусовочные» Сочи. А еще раньше подарил три загадочные почтовые марки: Уганда, Кения, Танганьика...
Особенно я благодарен ему за Курильские острова. Там я впервые увидел других людей, которые умели радоваться тому, как цветет орешник в тайге или как муравьи уютно и умно обустраивают свою цивилизацию.
Однажды шеф нашей экспедиции, профессор, когда мы находились в кунаширской тайге, подозвал меня к себе и показал на высокий пирамидальный фиолетовый цветок, ростом выше человеческого: «Смотри, как цветет евпаториум! Надо же, я никогда не видел, чтоб евпаториум зацвел так рано». Он несколько дней радовался этому евпаториуму. Потом два дня был потрясен пестиками какого-то петазитиса орвендиса. В течение нашей экспедиции он не раз показывал мне с восхищением и счастьем в глазах листочки люпиновидного клевера. В такие моменты глаза у моего «чмокнутого», как я в то время считал, профессора были счастливее, чем у современного банкира после заключения выгодной сделки на получение гранта от Европейского банка развития под залог мрамора, оставшегося от строительства храма Христа Спасителя.
Зато какой счастливый момент в моей жизни наступил, когда мои друзья вернулись из Сочи и ничего интересного, кроме как о снятии похмельного синдрома саперави и мацони, не могли рассказать. Я же взахлеб, с выражением рассказывал им о токсикодендроне и «медвежьей дудке» с таким восторгом и так талантливо, что кто-то из друзей заявил, будто я сам стал похож на токсикодендрон.
