Ознакомительная версия.
Со свечой на снегу
Насреддин побился об заклад, что он может провести ночь на ближайших горах, и выживет, несмотря на снега и льды. Мулла взял книгу и свечу, просидев в самую холодную ночь на скале. Утром, полумертвый, он потребовал свои деньги.
– У тебя с собой ничего не было, чем ты мог бы обогреться? – спросили односельчане.
– Ничего.
– Даже свечи?
– Нет, свеча у меня была.
– Тогда пари проиграно.
Насреддин не стал спорить.
Несколько месяцев спустя он пригласил этих же людей в свой дом на пирушку. В ожидании еды они сели в комнате, где Насреддин принимал гостей. Проходили часы. Гости начали перешептываться насчет еды.
– Давайте пойдем посмотрим, как там идут дела, – сказал Насреддин.
Все поспешно устремились на кухню. Там они нашли огромную кастрюлю с водой, под которой горела свеча. Вода не была еще даже теплой.
– Еще не готово, – сказал Насреддин. – Не знаю почему – свеча горит со вчерашнего дня.
Давным-давно жила-была лиса, которая встретила молодого кролика в лесу. Кролик спросил:
– Что ты такое?
– Я – лиса, и я могу съесть тебя, если захочу.
– Как ты можешь доказать, что ты лиса? – спросил кролик.
Лиса не знала, что и сказать, потому что раньше кролики убегали от нее без подобных расспросов.
Тогда кролик сказал:
– Если ты можешь показать мне письменное доказательство того, что ты лиса, то я тебе поверю.
Итак, лиса побежала ко льву, который дал ей удостоверение, что она лиса. Когда она вернулась назад, туда, где ее ожидал кролик, она начала читать документ. Лисе это доставляло такое удовольствие, что она задерживалась на каждом параграфе, чтобы продлить его.
Тем временем, уловив смысл послания уже по первым нескольким строчкам, кролик удрал в нору и больше не показывался. Лиса побежала обратно к логову льва, где она увидела оленя, разговаривающего со львом.
Олень говорил:
– Я хочу видеть письменное доказательство того, что ты лев.
– Когда я не голоден, мне нет нужды беспокоить себя, когда же я являюсь голодным, то ты не нуждаешься ни в каких писульках.
Лиса сказала льву:
– Почему ты не сказал мне, чтобы я так поступила, когда я просила удостоверение для кролика?
– Мой дорогой друг, – сказал лев, – тебе следовало сказать, что удостоверение требовал кролик, а не глупые человеческие существа, от которых некоторые из животных научились подобному развлечению.
Бахаудин-шах однажды проповедовал свое учение. Некий человек, считавший себя очень умным, думая, что он сможет что-то выгадать, критикуя Бахаудина, сказал:
– Если бы этот человек сказал хоть что-нибудь новое!
Бахаудин услышал об этом и пригласил критика к обеду.
– Я надеюсь, что тебе понравится мое жаркое из барашка, – сказал он.
Как только гость положил себе первый кусок в рот, он тут же подпрыгнул с криком:
– Ты пытаешься отравить меня, это не жаркое из барашка!
– Но это и есть жаркое из барашка, – сказал Бахаудин. – Поскольку тебе не нравятся старые рецепты, я попытался сделать что-нибудь новое. Сюда, конечно, входит баранина, но тут также есть большая порция горчицы, меда и рвотного.
Ученик одного багдадского суфия, находясь в караван-сарае, случайно услыхал беседу двух незнакомцев, из которой понял, что один из них ангел смерти.
– В течение следующих трех недель я собираюсь посетить многих людей в этом городе, – сказал ангел своему собеседнику.
Ученик был так напуган, что решил покинуть Багдад, и ангел смерти не сможет ему угрожать. Ни секунды не медля, он нанял самого быстрого коня и вихрем помчался по направлению к Самарканду, не останавливаясь ни днем, ни ночью.
Между тем ангел смерти встретился с суфийским учителем, и они разговорились о разных людях.
– А где ваш ученик? – спросил ангел.
– Он должен быть где-то в городе – наверное, проводит время в созерцании, – ответил учитель.
– Странно, весьма странно, – сказал ангел, – потому что он тоже в моем списке. И здесь написано, что я смогу взять его в течение четырех недель в Самарканде.
Сэнь Го страдал чрезмерной болтливостью. Из-за этого он претерпел в жизни множество несчастий: его покинула жена, хозяин лавки безжалостно выгнал его с работы, ни один человек в городе не решался подойти к нему, ибо привычка заводить долгие и назойливые разговоры отпугивала от Сэнь Го решительно всех. В конце концов жизнь этого человека стала невыносимой, неудачи преследовали его повсюду.
– Только мудрец сможет тебе помочь, – сказал как-то ему один загадочный незнакомец.
И Сэнь Го отправился к старцу. По дороге он все так же разговаривал сам с собой, отчаянно жестикулируя и что-то изображая. Наконец показался дом старца. Старый человек мирно сидел на своем крыльце, опираясь на посох. Сэнь Го подошел к старику, поклонился и начал было разговор:
– Добрый отец, я…
Но тут неожиданно получил сильнейший удар по голове.
– За что же ты бьешь меня? – возмутился Сэнь Го.
Второй удар был еще сильнее первого.
Болтун тяжело повалился на землю.
– Тогда для чего здесь мой посох? – спокойно сказал старец.
У Сэнь Го больше не нашлось ни одного слова.
Привычка была разрушена.
Однажды, когда монахи должны были работать на улице, Обаку Киун вышел во двор в сопровождении своего ученика Риндзая. Оглянувшись через некоторое время, Обаку увидел, что Риндзай стоит с пустыми руками.
– Где твоя мотыга? – спросил учитель.
– Кто-то взял ее! – ответил Риндзай.
– Подойди сюда. Я хочу поговорить с тобой.
Риндзай подошел. Обаку поднял над головой свою мотыгу и сказал:
– Вот, смотри! Ни одно существо в поднебесной не может поднять ее так!
Риндзай выхватил мотыгу из рук учителя, поднял ее высоко над головой и воскликнул:
– Почему же я держу ее сейчас в руках?
– Потому что один мой знакомый желает потрудиться на славу! – сказал Обаку и вернулся в храм.
Пустое слово уху в тягость
Один поэт сочинил хвалебные куплеты в честь халифа и продекламировал их. Халиф, весьма польщенный, спросил поэта:
– Что тебе дать – триста динаров или три мудрых совета?
Поэт, полагая, что бессмертные советы лучше тленных монет, приготовился внимательно слушать.
– Во-первых, – провозгласил халиф, – если одежда у тебя рваная, не носи с ней новых башмаков, это некрасиво!
– Пропали мои сто динаров, – вздохнул поэт.
– Во-вторых, – торжественно продолжал халиф, – если мажешь бороду маслом, не пачкай им одежду, какой бы рваной она ни была.
– О повелитель правоверных! – воскликнул разочарованный поэт. – Оставь третий совет для себя.
Халиф рассмеялся и наградил поэта.
Входя в храм, забудь о лишнем
Кэйчу, великий учитель дзен, возглавил главный храм Киото. Однажды к нему пришел губернатор. Слуга принес Кэйчу его визитную карточку, на которой было написано: «Китагаки, губернатор Киото».
– С этим человеком у меня нет дел, – сказал Кэйчу слуге. – Передай, чтобы он убирался отсюда.
Слуга отнес карточку обратно и принялся извиняться.
– Это была моя ошибка, – сказал Китагаки и зачеркнул слова «губернатор Киото». – Попроси-ка своего учителя еще раз.
– А, так это Китагаки! – воскликнул Кэйчу. – Скорее зови его! Как я рад видеть этого человека!
Учитель Ма написал свою знаменитую книгу. Многие люди ее прочли, и теперь от их докучливости и любопытства учителю не было покоя. Его преследовали повсюду.
Как-то на рассвете Ма вышел в парк, чтобы вдохнуть свежесть едва распустившихся цветов. Но тут к нему подбежал незнакомый юноша и умоляюще воскликнул:
– О просветленный мастер! Разъясни мне смысл существования!
Учитель внимательно осмотрел молодого человека и ответил сурово:
– Ты слишком много спрашиваешь. Кланяйся и уходи!
Мустафа покинул свою деревню и отправился к горному ущелью. Дорога была трудной: каменистые тропы сменялись бурными реками, холодные ночи – полуденным зноем. Всю дорогу он вспоминал своих родственников, теплый дом и запах горячих лепешек. И вот, наконец, он приблизился к хижине святого отшельника.
– Святой отец, – произнес взволнованно Мустафа, – я пришел…
– Ты привел с собой толпу, – прервал его голос из хижины, – приходи один.
Мустафа удивленно оглянулся по сторонам. Вокруг никого не было.
– Но здесь только я, – сказал Мустафа.
– Толпа внутри тебя, – настаивал голос, – ты не можешь прийти ко мне.
Долгие годы прошли, прежде чем Мустафа был допущен в хижину святого учителя.
Однажды Насреддин одолжил свои горшки соседу, у которого был какой-то праздник. Тот вернул их вместе с одним лишним – крошечным горшочком.
Ознакомительная версия.
