беспечно поводя руками. Когда подошел Федькин, все замолчали, и он понял, что все говорили о нем.
Федькин хотел пройти дальше, в свой кабинет, но не сделал этого. Сел на красный плетеный стульчик.
— Ну, — живо спросил Лесин. — сказал им? — Лесин перешел почему-то на «ты».
— Сказал.
— Ну? — участливо спросили остальные. Федькин промолчал. Вид у него был расстроенный.
— Так сразу ничего не добьетесь, — осторожно намекнули остальные.
— Так сразу ничего не добьешься! — подтвердил Лесин. — Пробивай!
Александр и Лев
Шаргородские
Вредная работа
Водопроводчик Булыжников лежал на диван-кровати и издавал звуки, напоминающие заунывное пение водопроводных труб.
Утром он почувствовал себя неважно и сейчас ждал врача.
В дверь позвонили.
Булыжников встал и, с трудом добравшись до двери, открыл. На пороге стоял участковый врач.
— Простите, вы Булыжников? — спросил врач, чем-то похожий на доктора Дымова.
— Да. Здравствуйте, доктор. Вы меня не узнаете? — гриппозным басом произнес Булыжников.
— Как же. Узнал. Наш водопроводчик, — улыбаясь, ответил доктор и тут же совершенно изменившимся голосом строго, по-деловому спросил: — Значит, вы вызывали, хозяин?
— Я, — подтвердил Булыжников. — Занемог что-то…
— Не-а, не пойдет, — грубо сказал доктор, внимательно изучая водопроводчика. — Пойду, пожалуй…
— Доктор, в чем дело? — растерянно спросил Булыжников.
— Да вы что, хозяин?.. С таким ростом. — Он указал на почти двухметровую фигуру водопроводчика. — Сейчас высоких не берем. Вон со средним ростом сколько просют. Работы хоть отбавляй.
— А-а… что же делать?
— Вам лучше знать, хозяин.
Водопроводчик задумался и, вдруг хлопнув себя по лбу. понимающе произнес:
— Ой, извините, доктор.
Он достал из бумажника деньги и протянул их врачу.
— Ну ладно уж, — сказал доктор, — положите там, на тумбочке… Сами понимаете, какая работа… Вредная.
Доктор забрался на табуретку, заглянул в горло водопроводчику и вдруг, быстро соскочив, в испуге бросился к двери.
— К-куда вы? — закричал ему вслед водопроводчик.
— Чего же не предупредил, хозяин? — гневно бросил доктор. — Hi же заразный. У тебя ж полное горло стрептококков. А я мог и в другое место пойти. Меня всюду просют. Вот клиент вызывал. С ногой лежит. Все тихо, спокойно. И ниже этажом, между прочим. Так что, извините. Я пошел.
— Я учту это, — жалобно простонал водопроводчик, вновь доставая бумажник.
— Возись с вами, — проворчал доктор. — Положь на первую. Работай здесь во вредной среде. Лечить-то как будем? С вашим материалом?
— В каком смысле?
— Ну и непонятливый ты, хозяин. Чему вас только в школах учат? Лекарства-то чьи? Наши? Ваши?
— Дык… у меня ж их нету. Дык это ж не трубы.
— Черт с тобой, — сказал доктор… — Положь на те две… Да место для работы приготовь.
Пока врач наполнял шприц. Булыжников нехотя стянул штаны и лег на диван-кровать…
— Да ты не волнуйся, хозяин, — сказал доктор. — Струмент справный. Я работаю аккуратно, грамотно. Переделывать не придется…
— О-о-ой! — закричал Булыжников. — Больно.
— Ты что шумишь? Только половину же влил. Вечером приду — докончу.
И, оставив шприц невынутым, доктор направился к двери.
— Куда же вы, доктор? Что мне, до вечера так лежать? — почти заплакал Булыжников.
— А меня это не касается. Опохмелиться я должен? Вот ты лежишь, а я тут работаю как проклятый… Ну, хозяин, до вечера.
— Доктор! Доктор!..
— Ну что тебе?
— Сколько? — В голосе водопроводчика слышалось отчаяние.
— Сколько дадите, — уточнил доктор.
Водопроводчик с трудом дотянулся до бумажника…
Доктор подошел, закончил укол и, собрав чемоданчик, небрежно произнес:
— Ну все. Я пошел…
— А бюллетень? — почти возмущенно произнес полу-поднявшийся Булыжников. — Без бюллетеня-то как?..
— Об этом не договаривались, хозяин.
— Но это же само собой.
— Само собой, говоришь? А что бумага дефицит, знаешь? Трать там на всякие бюллетени…
Доктор задумался, потом махнул рукой и, примиряясь, сказал:
— Ладно уж. Сколько там, на тумбочке? Прикинь-ка…
— И так знаю. Двадцатку из меня выжали.
— Ну так вот, хочешь бюллетень — десятку доложь, и по рукам.
— У-у, шкурники, — почти пропел водопроводчик. — совести у вас нету. — Но десятку добавил.
Доктор меж тем выписал бюллетень и как бы невзначай мягким, бархатным голосом спросил:
— Да, простите, пожалуйста, сколько вы у меня за бачок в туалете сверх запросили?
— Ну чего уж там, доктор, вспоминать, — протянул Булыжников. — Чего там…
— А все-таки сколько? — очень интеллигентно настаивал доктор.
— Да тридцатку…
— Так будьте любезны, возьмите там на тумбочке и, как поправитесь, попрошу вас ко мне. Буду очень рад.
И доктор, собрав чемоданчик, тихо вышел.
Все мальчишки нашей слободки свистели в его свистульки. К сожалению, на второй день они переставали свистеть. Жизнь без свистулек была невыносима. и поэтому мы без конца таскали ему старые вещи и макулатуру.
Наконец, я добрался до штабелей книг в чулане и тайком понес ему несколько запыленных томов и почти новые галоши. Он приветливо улыбнулся мне из-за прилавка добрым розовым лицом.
— А, Шекспир! — воскликнул он, возбужденно хватая книгу, испуганно оглянулся и прошептал: — Зайди-ка в лавку, мальчик!
Я зашел. Он опустил окно, закрыл дверь. Дрожащими руками снова схватился за Шекспира и бережно полистал желтые страницы.
— Это то, о чем я мечтаю! — признался он и засиял. — Ведь что мне приносят? Всякую мятую рвань! А настоящий товар уходит к этим сумасшедшим, к этим букинистам! Как будто я, старый макулатурщик, не хочу взять в руки стоящую книгу! Ты носи книги только мне. Не говори ни папе, ни маме, ни учительнице. И держись подальше от этих отъявленных букинистов! Я один
