— Ну конечно, помню, — улыбнулся Несмачный.
— Вот только сегодня прибыл, — сообщил ревизор, облизывая ложку. — И еще глотка воды во рту не имел.
— Сочувствую.
— Я и сам себе сочувствую. В такую удивительную контору попал! Знаете, приехал, на вокзале вышел и во все стороны головой верчу. Думаю, это ж точно где-то здесь машина ждет. Ведь предупредили их: ревизор с проверкой едет! Но так и не дождался машины, городским транспортом тащиться пришлось. Приезжаю. Думал, извиняться начнут: мол, простите, колесо отлетело, карбюратор забарахлил, шофер перепутал, но на тот вокзал встречать поехал. Но они ни слова в свое оправдание! Будто я не ревизор, а какой-то практикант зеленый…
Кувалда отодвинул пустую тарелку и взялся за компот.
— Ну, думаю, наверное, как это иногда бывает, все внимание сосредоточили на меню — решили выдать такой обед в честь приезда ревизора, чтоб ему, то есть мне, совестно было слишком усердно в их делах копаться. Ничего подобного! Директор сухо поприветствовал и тут же поинтересовался, какие именно документы мне необходимы для ревизии, и даже не спросил, ел ли я с дороги! Поверьте, мне ни машины их, ни обеда не надо, не надо ничего такого, из-за чего потом пришлось бы поступаться своими принципами. Но просто невероятно, чтобы ревизора не боялись! Я настолько привык, что мне всегда и во всем пытаются угодить, буквально из шкуры все лезут, чтобы я был доволен. А тут… От растерянности я даже признался, что голоден. Так знаете, что мне ответил директор? Говорит, ближайшее кафе — за углом. Там, говорит, хорошие комплексные обеды и недорого… Нет, вы меня только правильно поймите. Мне не надо ихнего угощения. Да и, честно говоря, непьющий я. И не так легко уговорить меня поесть за чужой счет. Но сегодняшняя встреча меня потрясла. Вот ем, а из головы не выходит: что бы это могло означать? Может, директор знает, что его не сегодня завтра все равно снимут? Или, наоборот, повысят? Может, у него такие связи, что ему мой ревизорский акт до лампочки? Или, может, — Кувалда вдруг перешел на шепот, — он думает, что у него все в полном ажуре…
Они вышли на улицу. Обеденный перерыв у киоскера закончился, и возле киоска выстроилась очередь.
Несмачный попрощался с ревизором, который никак не мог прийти в себя от стресса, купил газету и тут же развернул ее.
На четвертой странице в заметке «Ребус с тремя неизвестными» писалось о том, что следователь республиканского Управления внутренних дел с десяти часов утра до семи вечера сможет выслушать, дать дельный совет и помочь всем, кто был так или иначе причастен к истории с «инопланетянином» или же интересуется ею…
21
Коридор перед кабинетом был слишком узким, для того чтобы вместить всех желающих попасть на прием к следователю: люди стояли даже на лестничной площадке.
Несмачный предвидел, что народу будет много, но никак не надеялся на такую молниеносную реакцию читателей. С трудом протиснувшись к двери, он открыл ее и пригласил:
— Кто там первый, заходите, пожалуйста.
Угловатый лысый мужчина так судорожно прижимал к груди левой рукой кожаную папку, словно боялся, что ее сейчас начнут отнимать. В правой руке он держал незажженную сигарету и, размахивая ею, говорил быстро, как многословный докладчик, которого вдруг резко ограничили регламентом.
— Я знаю, в следственной практике кибернетика используется давно. Иначе и быть не может. Назовите мне отрасль, где бы эта наука не применялась. Но, скажу вам, используется она у нас недостаточно. Если бы, например, в поисках ключа к этой загадке с инопланетянином вы обратились к кибернетике, то давно загадка была бы решена. И ребус с тремя неизвестными, о котором так таинственно пишут в газете, оказался бы простым, как логарифмическая линейка. Дайте мне такое заданно, и я вычислю вашего инопланетянина максимум за неделю.
— Считайте, что вы его получили, — сказал Несмачный.
— О, нет, — спрятал посетитель сигарету в карман, — так дело не пойдет. Давайте оформим это как-то документально. Мне один директор очень солидного учреждения тоже вот так, как вы, дал задание. Я предложил ему кибернетического бухгалтера, то есть машину, которая может начислять всем его подчиненным зарплату. Он так обрадовался, что чуть ли не с объятиями ко мне бросился. Ну, говорит, это как раз то, о чем я всю спою директорскую жизнь мечтаю. Это ж здорово — иметь ЭВМ, которая будет учитывать трудовую отдачу каждого, его фактический вклад в дело, а не слова! И соответственно деньги начислять: кому с премиями и прогрессивками, а кому с фигой на постном масле. И что вы думаете? Создал я эту машину, вложил в нее душу, а кроме души, понятное дело, и всю нужную информацию. Приношу. Вызвал он своих заместителей, и стали мы испытывать ЭВМ. Все были в восторге. Кибернетический бухгалтер настолько точно вычислил бездельников, что директор не удержался от восклицания: «Ну и молодец! Просто чудо!» А вот когда это чудо насчитало нескольким его подчиненным вместо солидной зарплаты, которую они получают, копейки, он задумался. «Знаете, — говорит, — нас могут не понять. От меня завтра убежит большая часть сотрудников. А с кем же работать?» Я ему толкую: «Останетесь с половиной, а результаты будут те же самые. А может, и лучше…»
— Короче, отказался директор от вашей машины? — догадался Несмачный.
— Отказался. Понес я ее в другие учреждения. Куда ни приношу, все в восторге, все потрясены, потирают руки, выкрикивают: «Давно пора!» — и… отказываются. Знаете, объясняют, никто на таких условиях работать не согласится, начнутся массовые увольнения, мы лишимся ценных специалистов. А один начальник конторы сказал мне прямо: «А что, если ваша машина захочет мне, директору, зарплату не начислять? А что, если в ее кибернетический мозг придет блажь, скажем, меня лишить прогрессивки?» Так что договоренность на словах — пустое занятие. Если хотите, чтобы я помог вам в этом деле, давайте заключим договор. Неплохо было бы авансик получить. Короче, мне нужны гарантии.
— Ну что ж, — сказал Несмачный, — условия справедливы. И если мы решим воспользоваться вашими услугами, обязательно свяжемся. Вы оставьте на всякий случай свои координаты…
Следующий посетитель был настолько худым и изможденным, что его фото смело можно было бы клеить в трансформаторные будки под надписью «Осторожно — высокое напряжение!».
— Хочу категорически заявить, — хрипловатым голосом начал он, — в эту глупость я не верю! И придумают же такое: инопланетяне шастают по городу! Неужели в таком солидном учреждении, как ваше, могут серьезно относиться к подобной чуши?
— Как бы мы ни относились, а проверять надо, — пожал плечами Несмачный.
— А по-моему, вы должны заниматься своими прямыми обязанностями. А прямые ваши обязанности — это помогать людям. Хорошим людям, конечно. Хотя, понимаю, отличить хорошего от плохого нелегко. Вот был у меня приятель, на него посмотреть — и придраться не к чему. Трудится добросовестно. На работе его ценят, уважают. А он негодяй! Законченный притом. Мы в свое время с ним дружили. И чего на свете не бывает — влюбились в одну девушку. Со временем та девушка стала моей женой. А он никак не мог с этим смириться. И таки добился, что она от меня к нему ушла. И как это сделал, подлый гусак! Привел к нам как-то в гости какого-то литератора. Я и не слышал о таком. Но он удостоверение показывал. Обещал со временем книгу подарить, когда выйдет. С автографом! А я стихами баловался. Так вот, этот мой, с позволения сказать, друг привел литератора, чтобы он мои стихи почитал, так сказать, прорецензировал. Показываю я свои произведения, а он меня хвалит! Талантливый! Самобытный! Гениальный! Поверил я в свою талантливость, самобытность и гениальность. Кто же в такое не поверит? Каждый человек уверен, что он не посредственность. А тут такое авторитетное подтверждение. Начал писать с утроенной силой. Ночей не спал. Работу бросил. Так как она мешала мне творить. Потом и жена от меня ушла, дочку прихватив. А я все пишу, все по редакциям и издательствам рассылаю. А мне все возвращают и возвращают…
— Сочувствую, — сказал Несмачный. — Но какое отношение эта история имеет…
— Я вас понимаю, — перебил его посетитель. — Возможно, с инопланетянином непосредственно она и не связана. Но я решил на всякий случай рассказать вам ее. Вы со многими людьми встречаетесь, всюду бываете. А вдруг нападете на след того литератора? Фамилии его не помню. Кажется, Николаем Афанасиевичем зовут. Высокий такой, рыжий. Правда, много времени прошло, может, уже и поседел…
— Если мне и встретится этот литератор, все равно я вам о нем не скажу. Вам и так, вижу, не сладко. А если вы еще вздумаете мстить ему, знаете, к чему такое может привести?
— Мстить ему? — удивился посетитель. — Вы меня не так поняли. Наоборот, я бы его заставил прочитать мои новые произведения. Последние! Если он тогда называл мои стихи гениальными и самобытными, представляю, насколько бы его потрясли мои стихи сегодняшние!..
