— Я ухожу, — сказала она, — не забудь сходить в магазин, а то останемся без еды на вечер… Слышишь?
Он не ответил, потому что в это время букашка доползла до живота и он внушением пытался подавить начинающуюся щекотку. Щекотка не проходила, а даже, наоборот, усиливалась, как будто уже не одна, а несколько букашек ползали по груди.
— Ты хоть мух-то сгони! — сказала она на прощанье. Но он не слышал, потому что ему было не до нее.
Когда вечером после купания в озере и прогулки по лесу она вернулась домой, он все еще тренировался: сидел в кресле в позе кучера с глазами таксиста, с которого требуют сдачу.
— Как есть хочется! — сказала она, проходя на кухню. — Ничего вкусненького не купил?
— У меня не было ни секунды времени! — нервно отозвался он из позы кучера, недовольный тем, что у него никак не отнимаются ноги. — И вообще, не мешай. Дай сосредоточиться!
— Бог с тобой! — перебила она его, накрывая на стол. — Мне Леночка на всякий случай пирогов завернула с котлетами…
— Слабый ты человек! — не на шутку рассердился он, проглатывая слюну. — Мало того, что ты меня все время нервируешь, так еще и ешь на ночь. Учти, с такой никудышной силой воли тебя нельзя будет взять с собой в будущее!
— Поешь, дурачок! — ласково перебила она его, отправляя в рот чудовищный бутерброд в сто сорок калорий.
Она заснула сразу, как легла. Он же долго ворочался, считал до тысячи (согласно последним рекомендациям японского журнала для тех, кто не спит), мысленно чертил на стене концентрические окружности, запускал букашек, прижимался голодным животом к холодной стенке… Наконец, измучившись и обессилев, под утро скорее забылся, нежели заснул. Но тут ему привиделась букашка с глазами гипнотизера. Она наползала на него с Гималайских гор, быстро увеличиваясь в размерах и ласково называя по-японски «калорийным».
— Ольга! На помощь! — закричал он и очнулся в холодном поту.
— Тебе чего? — спросила она, тоже просыпаясь от его крика.
— Ты здесь?
— Здесь, милый, здесь… — Она ласково погладила его по голове. — Спи, голубок!
Засыпая, он думал о том, что с завтрашнего дня надо будет во что бы то ни стало усилить занятия эзотерикой. А то нервы что-то совсем расшатались…
Загадка голубой планеты
Брок смотрел в иллюминатор на приближающуюся планету:
— Вот она — загадка Вселенной!
Пять автоматов-планетоходов посылались уже на эту планету, где, по всем расчетам, должна была существовать цивилизация. «Разгадать!» — таково было решение Высочайшего совета, такова была и мечта Брока.
Стукаясь о выступы гулкой головой, к иллюминатору подплыл Роберт. Железный человек стального характера — последняя новинка техники. С ним Брок не боялся опасностей. Роберт был почти неуязвим. В его схеме было только одно слабое звено — уши. При соединении их могло произойти короткое замыкание, и тогда он мог превратиться просто в груду сверхтяжелого металла. Но этого Брок не боялся, так как расстояние между его ушами при сборке он тщательно выверял сам.
— Ну что, будем садиться? — вопросительно телепнул Броку Роберт.
— Да, глуши замедлители! — приказательно оттелеп-нулся от него Брок, на всякий случай надевая шапку-невидимку. — Садиться будем в районе гибели предшественников.
…Монтесума, Каланча, Сивый и Фантик делали вид, что играют в прятки.
— Неужели больше не прилетят? — первой нарушила молчание Милка Каланча.
— Инвариант замороженного времени врать не может! — сказал Гоша Фантик, малолетний вундеркинд, и поправил очки, сваливавшиеся с похудевшей от волнения головы.
— Кончай моросить, а то получишь по кумполу! — угрюмо отрезал Сивый, ревнуя Фантика к Каланче.
— Молчать! — приказала Милка.
И все сразу замолкли, боясь гнева рослой второгодницы.
Монтесума уныло сидел за кустом, сжимая в руках грабли. Сегодня ему должно было попасть от родителей, потому что сегодня — первый вторник месяца — в их семье был день профилактической порки младшего сына.
— Четыре, три, два, один… — отсчитал Фантик, и все вздернули головы. На голубом небе красовалась желтая точка!
— Ты гений! — сказала Милка и по-товарищески дала Гоше подзатыльник.
За такие мгновения Фантик был готов на все. Пред-вкушая победу над пятым «А» по сбору металлолома, дети разбежались по кустам.
В последний раз сверкнув в вышине чубкинского неба огнями своих замедлителей, межпланетный корабль одиноко булькнул в одной из многочисленных луж околицы, обдав лепешками грязи сидевших за кустами детей.
«А ведь где-то есть другой мир! — подумала Милка. — О котором мы ничего не знаем…»
От корабля потянуло уже знакомым детям горючим.
— Все на тридцать третьем летают, — заметил Сивый, на нюх не переваривающий спиртного. — Как от отчима воняет…
«Эх, слетать бы туда! — подумала Милка. — Да мать теперь одну оставлять нельзя».
Люк корабля приоткрылся, и из него высунулся серебряный язычок трапа. Ребята ахнули разом. Отряхиваясь от невесомости, на лужайку увесисто сошел огромный робот.
— Вот это да! Шагающего прислали! — восхитился Сивый. — Небось тонны три будет! И не унесем-то…
— Раз шагающий, значит, до весов сам дойдет! — догадалась Милка.
— Сплав УКК ШПД-84, — радостно провозгласил Фантик. — Два электровоза, три тачки, пять дверных ручек и очень много нашлепок на джинсы.
— Ура! — подхватили пионеры. — Мы перевыполним план на три года вперед! И пятому «А» никогда уже не обогнать нас!
Один Монтесума молчал. Ему было все равно. Он думал, как бы навсегда исключить из календаря первый вторник каждого месяца.
С криками «Дядя! Дядя! Какой ты хорошенький! Откуда ты такой прилетел?» дети наперегонки бросились к роботу.
— Милые вы мои! — Завидовавший людям робот всегда жалел, что у него не может быть детей. Он разом подхватил всех на руки вместе с Монтесумой и его граблями. — Ну, рассказывайте!
— А что рассказывать? — угрюмо ответил Сивый. — Ругали нас вчера на дружине…
Но его перебил Фантик:
— А правда, дядя робот, что если ваши уши соединить, то коротает?
— Верно, — добро засмеялся Роберт. — Есть у меня такое… А ты откуда знаешь?
— А он у нас гений! — ответила за смутившегося Гошку Милка, и ей вдруг стало невыносимо жалко этого доброго дядю. Именно о таком отце мечтала она всю жизнь. Ведь и не пьет, наверное, и специальность хорошая. Да только мамке не до него сейчас…
— Дядя, а на вашей планете любовь есть?
— Есть, но тебе об этом знать рано, — серьезно сказал вдруг пришелец.
«С теми, первыми, было легче», — подумал Сивый. Они не ходили, не брали на руки, не разговаривали… Их в поле волоком тащить приходилось. Взгрустнулось и Фантику…
Первой, как всегда, взяла себя в руки Милка. Она представила себе, как через месяц в областной стенгазете появится их фотография. Пятикратные чемпионы Чубкинской области по сбору утиля! Путевки в «Артек» и Гран-при — кукла с расчесывающимися волосами, которую мамка никак не может ей купить.
— Дядя, покатай нас! — сказала Милка, напоследок прижавшись раскрасневшейся щекой к холодному нержавеющему уху пришельца.
— С удовольствием, милые вы мои! — С каждым словом металлический акцент робота пропадал. — А далеко ли?
— Недалече. — Сивый тяжело вздохнул. — До лавки, где «Утиль» написано.
«План есть план! — подумала Милка и впервые поняла, что обстоятельства сильнее ее. На спине у робота она заметила дощечку с обратным адресом. — Это деревянненькое, это не нужно. Оторвем после».
Незаметно для всех Монтесума граблями царапал на спине у пришельца: «5-й «Б»…
Брок плюхнулся в кресло, включил ускорители и тогда только снял шапку-невидимку. За эти полчаса он постарел на пятьсот лет. Перед его глазами все еще стояла лавка утильсырья на окраине зеленой деревушки, падающий на допотопные весы его друг Роберт да обуглившиеся грабли мрачного ребенка планеты. Брок и представить не мог, что во Вселенной может существовать такая враждебная по отношению к другим мирам цивилизация. Больше он сюда не вернется никогда!
