Мари очень гибкая и умеет драться. Тем более, что знает – сестра ее убивать не будет.
- Мама, атакуй ее сбоку, я ее захвачу! – кричала она. Легкие, стремительные, мгновенные удары ногами были очень красивы. Если б я не видела, что ее можно было убить за это время сто десять раз. И не блокировала их так легко, что она хваталась за руки. Мне было очень трудно уворачиваться! Потому что мне надо было не причинить сестре даже малейшего вреда, что, несомненно бы произошло, если б я поступила так, как меня учили. Мало кто знает, что первоначальный вариант джиу-джитсу был отвергнут императором оттого, что те пять тысяч приемов, показанные основателем, были чудовищно жестоки и оканчивались смертью. Лишь позже были выбраны триста самых безопасных. Но меня то им не учили! Конечно, я многого нахваталась то тут, то там, и многому еще научилась за пятнадцать лет. Но в основе то моего боя, поставленного с самого младенчества японцем, лежали, с одной стороны, сочетание чудовищной убойной ударной техники наемного убийцы, доведенной до безумной чудовищности и нечеловеческой скорости и мощи, ломающей камни, а с другой стороны – безжалостная техника приемов, доведенная до бессознательного применения в любой обстановке, в том числе и в бою с полуотключенным ударами и ранами сознанием. Я видела – я убивала – мне не нужно было думать. Это вспыхивало само собой, достаточно было нападающему попасть в мое поле зрения, и он уже ложился на прием. Точно так же, как мы не думаем, когда говорим и не выбираем слова. Потому мне приходилось скорей сдерживать глупые инстинкты, которые так и рвались в бой, а не наоборот.
Мама тоже атаковала вдруг – она много набралась от своих дочерей.
Я мягко отстранила ее.
- Ну, хоть бы поддаться не могла! – обижено сказала она.
Я не выдержала и захохотала, и мы с сестрой хохоча покатились по полу.
- А теперь отвечай честно – где ты взяла эту дрянь? – мрачно сказала мама из дальнего угла, чтоб дочери не сломали ей ноги.
- Ой, мама... – удивленно обиделась я. – Ты что, забыла, что ты сама делаешь из меня вместе с Мари леди?
Тут, на несчастье, вошли мои телохранители, и, увидев графа характерного цвета с каким-то обрывком в руке, китаец сходу спросил:
- О, граф, вы тоже нашли эту дрянь?! – сочувственно спросил он. – А две других уже видели? Мы с индейцем прямо не знаем, что делать с остальными залами, мы просто вышибли оттуда Лу, не дав ей приблизиться даже к дверям. Вы даже не представляете, какая там мерзость, а ведь для Лу нет ни замков, ни ограничений... Я очень волнуюсь и чувствую вину даже оттого, что Лу увидела даже картины, а ведь они просто невинные детские рисунки по сравнению другими залами...
Принц и моя семья пронзительно уставились на меня, пытаясь задавить меня глазами.
- Этот маленький койот подставил вас? – догадался индеец, глядя на меня. – Ну, не бойтесь, это еще не самое худшее. Худшее было бы, если б она провела вас в соседнюю комнату, сказав, что вы там учите девочек.
Лицо мамы стала как красная луковица...
- Вы не представляете даже, что за гадость там в другой комнате... – брезгливо продолжил индеец. – Эти картинки просто апофеоз чистоты и нравственности. Зато в его спальне, что наверху, в той двери, что за открывающейся стенкой, так вообще... А скульптуры!
Я застыла, внимательно слушая. Мари тоже застыла, и, вместе со мной, на карачках потихоньку поползли к другой двери второй залы под шумок. Сестра явно себе не простила бы, если б не посмотрела.
Граф мгновенно заметил это.
- Сжечь! Сжечь весь этот гадючник с его мерзостью к черту и быстро! – прошипел страшно он приказ. – Я еще найду виновного, кто это оставил, зная, что у меня две любопытные юные дочери, растлитель мерзкий!
Мы наперегонки кинулись к той двери, чтобы хоть поглядеть краем глаза на запретное.
- Остановите дочерей и принца! – проревел он телохранителям.
Коварный индеец упал на меня сверху, чего я совсем не ожидала такого предательства от своего верного телохранителя, и потому визжала и ругалась, а китаец удерживал Мари и принца.
- Мы и так там все время крутились, как на иголках, чтоб не пустить туда Лу... – проворчал индеец. – А ведь этот змееныш может проникнуть куда угодно и как угодно, и ты даже не уследишь... Мы просто дрожали...
- Надо было просто сразу уничтожить, не допустив любопытную Варвару! – безжалостно сказал отец. – На вас же возложено ее воспитание! – укоризненно добавил он.
- Немедленно отпусти! – сказала я индейцу, пытаясь лягнуть.
- Тебе не надо это видеть! – ласково сказал он. – Это загрязнит мышление, ты не сможешь сражаться, я знаю...
- Это надо уничтожить быстро! – жестко сказал отец. – Пока кто-нибудь не узнал!
Он был нервен.
- Постойте! – закричала я. – Ведь это надо передать, наверное, наследникам! Они могут отдать нас под суд, за уничтожение собственности.
Отец зарычал.
- Я их... Я их... Я их... – он так и не сказал, что с ними будет делать. – Я их под суд отдам за растление моих дочерей и оставление такой мерзости в доме!!!
- К тому же они продали дом со всем содержимым... – холодно констатировала мама. – Я еще разберусь, кто был этот мерзавец!
- Ладно, пустите меня... – вздохнув, сказала я. – Честное слово, не буду глядеть, мне хватило с головой и первой комнаты... – я поежилась. – Не хочу больше... Я просто шутила... Мы нашли этот бордель, когда охотились на бородатого...
Принц опять побледнел.
- Тут еще куча тайников, но не было времени разведать, что в них, и найти входы... Я, кстати, вычленила уже в голове тайные комнаты и ходы! – гордо сказала я.
- Мне сразу, дуре, следовало догадаться, что происходит что-то не то... – вздохнула Мари. – Когда я увидела тебя глазеющей снизу на окна, а китаец с индейцем махали тебе платочком... Ты ведь замурованные комнаты выискивала, да? А когда ты так по дурацки поставила вопрос о том, что делать с тем, что найдешь в замке, и вытянула из меня ответ, что все – твое, только такая дура, как я, не догадалась бы, что ты нашла что-то и что происходит... – она закусила губы.
- Вот мы и посмотрим другие комнаты... – потерла руки я.
- Ничего подобного! – рявкнул отец. – Если я кого-то увижу в этих комнатах, или еще раз эту дрянь, я просто убью на месте!!! Мы будем пускать человека впереди, а только тогда войдут дочери!
- Кстати, а может там предметы искусства... – обиженно сказала Мари.
- Боттичелли, Джорджоне, Караваджо, рука Рафаэля на копии... – все это довольно дорого стоит... – обиженно сказала я. – И они довольно безобидны, как для девочек, тем более там большая часть – просто женские лица...
Я перечислила каждого художника с тысячами указаний, как я это определила, и указанием приблизительного года написания, объяснила, где копии, где картина приписана другому художнику, где авторские копии, какая ценность каждого художника...
- Мне оно не нравится... – честно сказала я насчет собрания картин. – Так ложка дегтя портит бочку меда... Эти гнусные дешевые картинки англичан... Меня просто рвет на самом деле... И слишком много голой натуры – это как нечто слишком сладкое... – сказала я. – Но если уничтожить или продать копии, развесить оригиналы среди наших настоящих галерей, то эти прекрасные женщины будут довольно хорошим приобретением для нашей коллекции, хотя меня всегда будет воротить от них, когда вспомню их окружение... Эта мерзкая аура тошноты будет присутствовать...
- Я уничтожил худшее... – поежившись, сказал отец. – Остальное используем в шпионской работе, нам нужны поражающие дары для мерзавцев, даже королям нравятся такие подарки, если это известное мировое имя... Только это им и дарить...
- Я бы оставила себе самых знаменитых художников... – сказала мама, в которой проснулся инстинкт коллекционера. – Наша коллекция станет знаменитой! Ведь люди приходят именно из-за таких штук! – решила она, ткнув в голую попочку тетеньки валявшейся на полу картины, упавшей вниз после разгрома.
- Так вы подарите мне Боттичелли? И Джорджоне? И я все-таки уверен, что это Винчи с лебедем, вы все ошибаетесь! – сказал принц.
- Принц повесит живопись в своей спальне... – сказала я серьезным тоном гувернантки, укоризненно качая головой. – ...А король потом нас убьет!
В это время вошел довольный дворецкий.
Козел отпущения – сразу поняла я. Не то, чтобы он виноват, но принц здесь, и он получит свое.
Козел резко остановился под взглядом отца – даже дураку было видно, что граф хочет свежей крови.
- Как вы могли не сказать мне... – тихо стал наступать на него отец, говоря голосом доброго тигра, – что хранится в этом доме! Ведь у меня две юные любопытные дочери!!!
Дворецкий в настоящем ужасе затравлено отступал назад – отец привык убивать врагов, и это всегда как-то чувствовалось, что он не шутит.
- Ваша светлость! – вдруг закричал он. – Вы нашли мерзкие картинки? Да мы слышали легенды от слуг предыдущего хозяина, что их предыдущий хозяин имел мерзкие сокровища, – он заикался, – но так ничего и не смогли найти, как не желали, ибо он был убит внезапно...
