- Я просто забыл ему сказать... – невозмутимо обратился ко мне толстяк. – Я сказал маме, что все ему показал, а сам забыл... В конце концов, он еще маленький и может претендовать на трон, а зачем мне соперник с казной?
Джекки зашипел.
- Ты хоть бы головой подумал, как бы я стал брать средства на защиту трона, – укоризненно заругался он, – когда тебя убьют? Ты хоть в других местах показал правильно? В тех поместьях?
Толстяк не ответил.
Он начал выталкивать нас прочь, позвав личную стражу и ругаясь про себя.
Я подозрительно оживилась.
- А где еще расположены ваши поместья? – ласково и отвлеченно спросила я, будто леди. – Это такое красивое! – заливалась соловьем я. – Вы покажете мне остальные?
Я поспешно прикусила язык. Следовало действовать более мягко.
Толстый только метнул хмурый взгляд на меня и на Джекки.
- Я надеюсь, вы подарите гостье корону? – пытаясь перебить его мысли, быстро спросила я, протягивая руку к Мари.
- Конечно, – вдруг осклабился толстяк, – когда вы будете моей женой...
Я поспешно мгновенно отдернула руку.
- Это Мари нравится носить корону! – быстро сказала я.
Гнусная Мари мгновенно сдернула корону, дернувшись от нее.
- Это мерзкой девчонке нравится носить корону... – нервно сказала она, оглядываясь, потому что я отпрыгнула подальше. – Джекки! – не обнаружив ничего иного поблизости, ибо я предусмотрительно была далеко, она нахлобучила на молодого принца украшение.
Я гнусно хихикала из угла.
Мама вытащила меня на улицу за руку.
- Подумать только, и это леди! – сказала она с тоской.
- Большая леди! – гордо сказала я, высокомерно задрав голову и нос, поспешая за ней, ибо другого способа передвижения не предвиделось.
В общем, меня заставили переписать все драгоценности по памяти, ибо мне было достаточно их видеть при перетаскивании, чтоб сказать абсолютно точно о каждом украшении и о количестве монет, и вернуть все. На это ушло столько тоскливого времени! И только оттого, что писала за меня Мари, а я только диктовала и описывала со всеми подробностями, настроение мое немного улучшилось.
- В общем, это довольно точный список... – давая его старшему принцу, сказал отец. – Вы можете ему доверять, будто это из казны, чтобы проследить, не украли ли что в такой куче солдаты. Обычно, она абсолютно точна и не ошибается даже в числе монет. А то, что она “не заметила”, вы вряд ли уже вернете и найдете... – он тяжело вздохнул.
- А заплаченное за то огромное количество лучших сладостей, деликатесов и игрушек количеством в четыре магазина? – гадостно, мерзопакостно и гнусно спросил старший принц.
- Считайте ее своей гостей! – вздохнул отец.
В наказание за это гнусный старый толстяк заставил меня помогать ему складывать все в ящики в подвале, когда он собственноручно проверил каждую записанную единицу и сложил ее в количестве десяти тысяч штук. Вы можете представить, какое у меня после этого было настроение.
- Все сходится! – сказал толстяк, когда мы с Мари уже были готовы его убить. Жестоко и извращенно. Никто не останется живым после четырех часов скучной утомительной работы.
Он не успокоился, пока собственноручно не закрыл привезенные поспешно из города громадные сейфы, куда сложил своими руками каждую монету и украшение. И это помимо того, что он тщательно обобрал несчастных мальчиков, которых я так щедро одарила.
Сами понимаете, как мрачно я на него смотрела.
Сейфы увезли под чудовищной охраной. Целый полк шел впереди, сзади и посередине.
Видеть толстяка я больше физически не могла. Поскольку он все время за эти часы он держал меня при себе. То заставляя подавать, то складывать, то искать, то носить. Пытаясь поставить меня в такое положение, чтоб я ему все время помогала рядом, искала с ним вместе, сталкивалась головами. Брр. Он слишком часто касался меня рукой и брал драгоценности у меня с рук. Даже Мари это заметила.
И все время была рядом со мной хвостом.
Охраняя мою нравственность, естественно, как компаньонка и старшая сестра, присматривая за мной.
Она была подозрительно весела. И примирилась с толстым за эти четыре часа совместной работы. Естественно, она дальше от него стояла и могла смеяться грубоватым шуткам. Надо мной.
Кому-то весело, а кому-то плачь – мрачно подумала я, глядя, как шушукаются зачем-то Мари и мама.
- Подумать только, толстый так скомпрометировал Мари! – громко и сострадательно сказала я жалостливо. Я качала головой от сострадания. – Он купался с ней вместе, потом издевался над ней своим голым задом, издевательски воткнув себе в ж... цветочки; и если он не женится на ней, как настоящий джентльмен, то я даже не знаю, как на нее будут смотреть... – я даже всхлипнула от такого ужаса. Я очень сострадательная. Очень. – Он обязан на ней жениться как джентльмен!!!
Принц метнул на меня исподлобья мрачный взгляд.
- Он не может на ней не жениться! – искренне ответила я вслух. – Если она будет ему близкая, то она будет молчать про новое выросшее на ее глазах растение, охраняя и защищая честь мужа. Ж... с цветочками... – легкомысленно добавила я, только чтобы кратко описать со всех сторон новое растение, как зоолог, какое имела в виду.
И Мари и принц тоже смотрели на меня одинаково убийственно.
- Я такая болтушка... – по-детски честно пожаловалась я им.
- Может вырвать ей язык? – предложила Мари.
- А розочки, розочки не пробовали? – сбившись с темы, спросила я старшего принца. – Я могу научить вас составлять икебану. Настоящее будет произведение искусства!
Принц не желал учиться икебане.
- Я могу вас научить составлять такие цветочные композиции, что их не будет стыдно вам выставлять на всеобщее обозрение! – предложила помощь я.
- А голову отрезать не пробовали? – спросил толстяк Мари.
- Да вы что, она же еще маленькая! – возмутилась Мари.
- Так что, она так и вырастет чудовищем? – в шоке поразился принц.
- Мои икебаны даже не стыдно воткнуть в ... ! – возмутилась я.
- Дерьмо! – сказал старший принц и подвигал угрожающе челюстями.
- Вы его разжевали? – поинтересовалась я, правильно поняв его странные движения челюсти. – То-то я думала, куда исчезла эта толстая какашка?
Мама начала намыливать мне шею прямо без мыла. Бья ребром ладони в чуткое место.
Выразив громко ноту протеста по всем правилам со всеми дипломатическими тонкостями, я, заслоняя шею и уязвимые участки тела ниже спины, с визгом вылетела на улицу.
- Протест не принят!!! – заорал мне вслед старший принц. – Я выдвигаю вам ультиматум!!!
Хохоча, я удрала прочь...
Они все вышли на улицу.
Я хохотала и отбивалась, не желая приближаться к обсуждающим меня и мое поведение маме, принцу и папе с Мари.
И вдруг вздрогнула и насторожилась.
Мои сразу поняли, что что-то происходит плохое, и уже выхватывали оружие, хотя внешне я и не изменилась, а лишь случайно медленно оглядывалась.
Мы как раз вышли за поворот.
Лица их замерли.
В метрах сорока от меня конь-убийца уже опускал передние копыта в убийственном ударе на несчастного Джекки, а рядом валялись несколько десятков мертвых людей.
Я точно выстрелила собой. Вернее, вся оценка пришла мне в голову уже в прыжке. Меня всегда хвалили другие убийцы за эту мгновенность.
С ходу, в прыжке, я мгновенно страшно ударила коню ногой в грудь, на мгновение сбив его направление и задержав опускающегося коня в воздухе ударом, так что в груди у коня хрустнуло. И, крутанувшись от коня нырком вниз, сделав сальто, я, оттолкнувшись от груди коня, вырвала Джекки из-под копыт в самый последний момент. Опередив коня лишь на мгновение. Бог его знает, как я это сделала и успела – тело сработало само.
И тут же, схватив Джекки, я рванула с ним в сторону, ибо конь снова ударил копытом. Но задел уже не Джекки, а лишь мою ногу, оказавшуюся между ним.
Я глухо вскрикнула, и, швырнув Джекки отцу, через мгновение оказалась на коне-убийце. На коне, специально тренированном на убийство всадника, а не просто бить копытами упавших. Таких коней специально обучали не просто ударить, а убивать копытами с той страшной свойственной коню точностью, с какой он в дикой скачке абсолютно точно попадает копытами на нужный камень или мимо расщелины, абсолютно владея ногами. Мы уже не раз видели такую пакость в бою. Это был не просто боевой конь, а конь-убийца.
Еще запрыгивая на него, и еще не чувствуя боли в ноге, я нанесла коню страшный удар рукой в глаз по голове. Чтоб он не видел Джекки, а обратил внимание на меня. А потом, оказавшись на коне, стала безжалостно бить его железными руками профессионального убийцы по голове, по глазам коня, по ушам, рвя его когтями, чтобы он забыл все, кроме меня.
Это был и без того чудовищный конь – на несколько голов выше обыкновенных арабских скакунов, очень мощный и тренированный. А его “воспитание” с детства по специальной методике, делало этого зверя очень опасным. Как на грех, у меня сейчас ножа не было, а пистолет выпал в схватке и прыжке.
