— И как вы мне надоели! — расплакалась официантка. — Если еще раз сядете за мой столик, я подам заявление об уходе!..
— Наконец-то, — облегченно вздохнул я и, выпив компот, как всегда, попросил счет и книгу жалоб.
Вот уже прошел месяц, как в наше учреждение прислали нового директора. И все это время меня не покидает тревожное предчувствие: судя по всему, не сработаемся мы с ним.
Уходить не хотелось. Привык я и к коллективу, и к своей комнате, и к своему рабочему столу. Сколько лет здесь проработал, скольких директоров пережил! А этого, видать, не удастся.
Каждое утро, идя на работу, я думал: это случится сегодня. Но, вероятно, до меня все очередь не доходила. С одной стороны, я боялся вызова «наверх», с другой же — молил судьбу, чтобы вызвали поскорее. Неопределенность — самое мерзкое состояние. Лучше уж какая ни ость, а ясность!
Директор вызвал меня сразу же после обеденного перерыва. Он еще допивал чай, когда я молодцевато вытянулся перед ним.
— Садитесь, — кивнул директор на стул и несколько минут внимательно изучал меня. Потом аккуратно завернул в салфетку остаток печенья, ответил на телефонный звонок и сказал, посмотрев мне в глаза: — Помогите, уважаемый Федор Сергеевич, решить один ребус. Вот уже несколько дней я мучаюсь над ним.
— Ребус? — просиял я. — С преогромным удовольствием! Поверьте, что касается ребусов, то их никто здесь быстрее меня не решает.
— Вот и прекрасно! — улыбнулся директор. — Будем надеяться, что с вашей помощью я и решу наконец этот ребус: чем вы занимаетесь в нашем учреждении?
— Речь именно обо мне? — переспросил я упавшим голосом. Надежда, вспыхнувшая вдруг, погасла.
— О вас, о ком же еще! У всех спрашиваю — все руками разводят. Вот я и решил, что кто-кто, а вы уж наверняка знаете о своих обязанностях.
— Если и забудешь, то тебе о них обязательно напомнят, — сделал я попытку уйти от прямого ответа.
— Короче, мне все понятно, — сказал директор.
— Мне тоже, — вздохнул я. — Вы, говорят, собираетесь на треть сокращать штат?
— Ну, на треть — это преувеличение, а вот на единиц пять — семь собираюсь.
— И наверное, первой в списке — моя фамилия?
— Приятно иметь дело с разумным человеком, — засмеялся директор. — Честно говоря, я даже удивляюсь, что вы сумели столько продержаться в учреждении, к которому по своим данным не имеете ни малейшего отношения.
— Откровенность за откровенность, — сказал я. — Видите ли, мой дядя, некогда занимаясь моим образованием, преподал мне науку, которая, по его заверениям, должна была вывести меня в люди. И, представьте себе, до сих пор с огромной благодарностью я вспоминаю дядины университеты.
— И что же это за наука? — поинтересовался директор.
— Он научил меня секретам рыбной ловли и тонкостям охоты, благодаря ему я виртуозно играю на бильярде и в шахматы, могу быть хорошим партнером в пинг-понг и в карты, умею водить машину и моторную лодку, разбираюсь в грибах и винах, умею рассказывать анекдоты, не повторяясь. А уху и шашлыки по-карски никто не приготовит лучше меня…
— Но согласитесь, все это ничего не стоит, когда нет главного, — сочувственно усмехнулся директор.
— Не скажите, — возразил я. — Пока что все это мне с лихвой заменяло то, что вы называете главным. Я был всегда на первых ролях, во мне всегда нуждались. Пока не пришли вы, который не интересуется ни рыбалкой, ни охотой. Которого не волнуют ни бильярд, ни шахматы. Которого из-за болезни желудка абсолютно не вдохновляют ни шашлыки, ни уха, ни грибы, ни вина… Да что там говорить, я уже давно написал заявление об уходе. Вам остается лишь наложить резолюцию…
— Вот и давайте его сюда, — сказал директор, надевая очки. — Я не сомневаюсь, что вы легко найдете себе не менее теплое местечко…
— Хватит с меня теплых местечек, — достал я из кармана заявление и протянул ему. — Пойду работать по специальности! Когда-то я учился на курсах садовников, и, помню, у меня неплохо получалось…
— Садовников? — переспросил директор и, бросив ручку, вскочил с кресла. — Да вы именно тот человек, которого я ищу пятый год! Дача у меня, понимаете. Жена у себя на работе взяла дачный участок, и он уже весь зарос сорняками. Перед соседями стыдно! А что делать, если я не умею этим садоводством-огородничеством заниматься! Уже совсем было собирался от участка отказаться. И надо же, сама судьба послала вас!..
Директор взял мое заявление и порвал его на мелкие кусочки.
Мы встретились с ним в книжном магазине. Я увлеченно рассматривал какую-то серенькую книжицу с интригующим названием «Семенюк уходит в поло», как вдруг меня оглушило:
— Привет, земляк!
С с трудом узнал Николая Трофимовича. Солидно раздобревший, он излучал такую уверенность в своем завтрашнем дне, что и невольно пожал ого ладонь двумя руками:
— Очень приятно вас видеть!
— А мне — не очень! — пробасил он. — Мои земляки не должны терять время — рыться в этой макулатуре. Пошли ко мне — получишь настоящие вещи! Пользуйся моментом, пока я работаю заместителем директора Книготорга…
Я воспользовался моментом и угрохал всю зарплату на дефицитные книжные новинки.
Жена была далеко не в восторге от моей, как она сказала, «выходки». Она уверяла, что из-за постоянной нехватки времени мы никогда даже не заглянем в эти литературные шедевры. Но мой аргумент был неоспорим:
— Уйдет Николай Трофимович с этой должности, и волей-неволей придется экономить на книгах.
Он ушел с этой должности через месяц. Возглавил центральный мебельный салон. И тут же предложил мне популярную новинку сезона — письменный стол с баром.
— Имей в виду, на него за семь-восемь месяцев записываются. Так что пользуйся моментом…
Я воспользовался.
Мы долго выкраивали место в нашей и без того заставленной квартире, но все-таки выкроили. Телевизор примостили на подоконнике, а письменный стол с баром стал центральным пятном интерьера.
Вскоре Николая Трофимовича перебросили на должность заведующего радиоотделом в универмаге.
— Пользуйся моментом, — заревело, словно через многоваттный усилитель из трубки. — Могу сделать комплект светомузыки.
Я воспользовался моментом.
Все было бы ничего, но у жены после светомузыкальных эффектов началась жуткая головная боль. Таблетки, которые и приобрел, не помогали. Позвонил Николаю Трофимовичу.
— Считай, что тебе повезло! — воскликнул он. — Только вчера меня перевели заместителем заведующего аптекой. Пользуйся моментом!
Надо ли говорить, что вместе с таблетками от головной боли я притащил целый ворох разных лекарств. Среди них были и такие, как мазь от ожогов, порошки от змеиных укусов, пилюли для диабетиков, полный комплект медикаментов для борьбы с болезнями сердца, печени, почек…
Предвосхищая саркастические реплики жены насчет того, что я здоров как бык, что змеи в нашем районе не водятся, а ожогов у меня не предвидится хотя бы потому, что на кухню прихожу только есть, я сразу же поставил все точки над «i».
— Николай Трофимович сказал по секрету, что на днях его снова перебрасывают. Так что пришлось воспользоваться…
А вскоре его действительно перекинули на какую-то материально ответственную должность в больнице.
— Очень советую воспользоваться моментом, — сказал он по телефону. — Нигде так искусно не вырезают желчный пузырь, как у нас. Поэтому и очередь на полгода.
— Тронут, конечно, вашим вниманием, но вроде бы на здоровье не жалуюсь, — смущенно пробормотал я.
— Это всем только так кажется, — убежденно стал заверять он меня. — А не сегодня завтра прихватит. И — сразу на стол! И в первой попавшейся больнице какой-нибудь ординарный хирург наскоро отчекрыжит… Ты ведь жирным увлекаешься. А все, кто злоупотребляет жирным, рано или поздно оказываются перед такой дилеммой…
И я воспользовался моментом. Потому что знаю Николай Трофимович долго на одном месте не задерживается.
После операции я стал нервным, раздражительным. У меня пропал сон, аппетит. Сказал об этом как-то Николаю Трофимовичу. Но он меня тут же успокоил:
— Нет никаких проблем, дорогой! Я теперь руковожу ритуальной службой в похоронной конторе. Так что все могу устроить по высшему разряду…
Не успели мы усесться на рабочие моста, как на улице что-то заскрежетало. Мы бросились к окну. На асфальте лежал мотоцикл, а неподалеку от него — мотоциклист.
— В столб врезался, — констатировал Козодуб.
— Недаром мои дядя говорил, что все мотоциклисты — потенциальные смертники, — заметил Плевко.
— Но все, а только то, что превышают дозволенную скорость, — блеснул эрудицией Удочкин.
