Сергей Петрович громко засопел и надул щеки. От гордости.
— И квартира у тебя ничего, — отметил я. — По сравнению с другими она, конечно, примитив, но для тебя, для твоего уровня, и эта хороша. Даже слишком.
Сергей Петрович вытер вспотевший лоб.
— И мебель ничего. Для такой квартиры, как ваша, лучшей и не нужно…
— Прошу к столу, — наконец обрел он дар речи.
И тут, за столом, я уже выдал весь арсенал комплиментов.
Похвалил бережливость Раисы Федоровны:
— Это именно то, что называется и дешево, и сердито. Все это — картошка, лук, селедка — копейки стоят, а голодным не будешь.
Отметил скромность Сергея Петровича:
— Другой бы цыплят табака требовал. Или там зайчатину под соусом. А ты и варениками доволен.
За десертом я попытался обобщить свое впечатление от обеда:
— Уверяю вас, в моей жизни случалось, что принимали меня даже еще хуже, чем вы…
Но все-таки, почему молчит телефон? Я сижу и жду. Час. Два. Три… Не звонят. Не приглашают. Неужели Новый год придется встречать самому? Нет, не верится. Не представляю, чтобы в новогодний вечер можно было бы обойтись без такого компанейского человека, как я…
Главный инженер еще раз оглядел присутствующих и в третий раз спросил:
— Добровольцы есть?
Я поднял руку.
— Наконец-то, — облегченно вздохнул он и пригласил зайти к нему в кабинет.
— Вы понимаете, какое это ответственное поручение? — спросил главный инженер.
— Рад стараться! — по-военному четко ответил я.
— Имейте в виду, малейшая неосторожность — и корпус лаборатории сгорит дотла, — напутствовал он меня.
…Корпус лаборатории сгорел. До последней щепочки. Пожарники заявили, что в подобной ситуации даже новейшие противоположные средства бессильны.
— Я же предупреждал, — печально сказал главный инженер. — Надо было действовать осторожно.
— Молод! Исправлюсь! — вытянулся я по стойке «смирно».
Следующее задание было попроще. Мне поручили возглавить научно-исследовательскую экспедицию.
…Сама экспедиция длилась месяц, по результаты ее обсуждались полгода. Разные комиссии, оценивая их с разных сторон, составили ужасные акты с убийственными выводами. Мне были инкриминированы некомпетентность и беспомощность. Я был обвинен в безответственности и халатности. Естественно, работу экспедиции признали неудовлетворительной, а наш финансовый отчет фигурировал на многих конференциях и симпозиумах как пример злостного расточительства.
Теперь главный инженер избегал со мной встреч. А когда я заходил к нему в кабинет, он тут же нулей вылетал в коридор, ссылаясь на неотложные дела.
Наконец я застал его во время обеденного перерыва в столовой. Подсел к нему за столик.
— У меня блестящая идея, — сказал я.
При этих словах кусок котлеты застрял в горле главного инженера, и я долго бил его по спине, помогая прокашляться.
— Какая идея? — наконец выдавил он из себя.
Я коротко и доходчиво изложил то, что вынашивал вот уже полтора квартала, — идею реорганизации подачи воды в четвертую лабораторию.
— Только помните, — предостерегающе произнес главный инженер: — если вода прорвется в подвал — погибнут очень ценные вещи.
…Я напрягал все силы, но кран не поддавался. Я откручивал его гаечным ключом, бил молотком. Пришлось вызвать на консультацию знакомого слесаря. Оказалось, я просто крутил не в ту сторону. Открыв наконец кран, я спокойно запер дверь и пошел заниматься производственной гимнастикой…
Ценные вещи, о которых предупреждал главный инженер, действительно погибли. Их не успели спасти. Когда по тревоге было поднято на ноги все предприятие, уровень воды дошел уже до первого этажа.
Теперь, когда в присутствии главного инженера кто-то предлагает поручить мне какое-нибудь задание, он бледнеет и хватается за сердце.
— Только не ему! Кому угодно, только не ему! — восклицает главный инженер в ужасе.
Так вот и осуществилась хрустальная мечта моей жизни. Наконец-то я обрел на работе то, к чему всегда стремился, — покой.
Когда я сказал приемщику ремонтного ателье, что купил испорченный компьютер-советчик, он от удивления заморгал голубыми глазами:
— Этого не может быть!
На его восклицание вышли мастера-ремонтники.
— Слыхали? — обратился к ним приемщик. — У клиента забарахлил компьютер «ВС-1».
— Исключается, — убежденно сказал представительный ремонтник в очках. — Эта машина вечная!
— Надежнее схемы не бывает! — поддержал его усатый коллега.
— А может, вы его случайно уронили с девятого этажа? Или использовали вместо кувалды? — ехидно спросил приемщик.
— Даже пальцем не прикасался! — горячо заверил я. — Вчера купил и тут же решил посоветоваться с ним. А он мне такое выдал, что ни в какие ворота не лезет.
Такая уж, наверное, у меня судьба — не везет с техническими новинками. Ну, пусть холодильник попался бракованный — все время из-за какой-то внутренней вибрации танцует, раздражая соседей. Бывают казусы и похуже. Пусть не повезло со скороваркой — как-то во время приготовления ужина она устрашающе зашипела и вылетела, словно ракета, в раскрытое окно. Как уверяет моя тетка, скороварка вместе с ужином превратилась в искусственный спутник Земли. Бывают такие неимовернейшие истории. Но этот компьютер?..
Когда «ВС-1» — Вечный, Советчик — уже обрел популярность, А все еще принадлежал к жалкой кучке скептиков, не воспринимавшей этого изобретения века. Но вскоре и я капитулировал. Еще бы!
Как известно, даже очень самоуверенные люди иногда нуждаются в совете. Причем все без исключения жаждут совета объективного. А нашим советчикам порой именно этой объективности и недостает. Им мешает быть объективными любовь или ненависть, зависть или просто равнодушие. А компьютер-советчик свободен от любых эмоций. Поняв это, я и купил его. О таком советчике только мечтать можно!
Представительный мастер, завинтив крышку, поправил очки и коротко сказал:
— Компьютер в полном порядке. Вы ошиблись.
— Я ошибся? Исключено! Представьте, вчера, как только принес его из магазина, спрашиваю: «Я бездарный человек?» А он мне в ответ: «Вы, как всегда, правы». Но это же чистой воды вранье! Соседи, знакомые, родные могут засвидетельствовать, что я не лыком шит. Пять рацпредложений и в самодеятельности, можно сказать, первая скрипка, хотя и играю на барабане. Разве это ни о чем не говорит?
— И все-таки компьютер не ошибся, — уверенно сказал мастер. — Вы сами ошиблись с вопросом. Надо было спросить; «Ведь я не бездарный человек?» И тогда бы услышали тот же ответ: «Вы, как всегда, правы». Это единственная фраза, которую он всегда произносит. И которая всех и всегда устраивает…
Разбор моего персонального дела был назначен на пятницу. Суровый взгляд председателя месткома не сулил ничего хорошего. Я понимал — выговором без занесения едва ли отделаюсь.
Мое воспаленное воображение рисовало ужасную картину. Хор членов профсоюза безжалостно вопрошает: «По-че-му?» Действительно, почему я регулярно опаздываю на работу? Я искал причину, которая хотя бы издали была похожа на уважительную. Но напрасно. Надо было что-то предпринимать…
На собрание валил народ, как на стадион. Приходили даже с семьями. Прибыли делегации соседних учреждений и предприятий.
Председатель месткома» поправив галстук на белоснежной рубашке — сегодня он был особенно торжественный, — поднял над головой ворох бумаг.
— А все началось с опозданий! — воскликнул он. — Все вы знаете, что случайностей не существует. Все в жизни взаимосвязано. Об этом еще раз свидетельствует дело Иваськина. Оказывается, он не только опаздывает на работу…
Шеи присутствующих вытянулись на несколько сантиметров.
— Иваськин — пьяница! — продолжал председатель месткома. — Вот в этом письме сказано, что он регулярно ночует в вытрезвителе. Бьет стекла у соседей и ломает деревья перед окнами даже райотдела милиции.
Шеи присутствующих вытянулись еще на несколько сантиметров.
— А вот еще одно письмо, — помахал председатель месткома бумажкой. — В нем сказано, что Иваськин — злостный алиментщик, что со своей последней женой он не живет уже третий год… А в этом письме, — от волнения голос председателя месткома охрип, — сообщается, что Иваськин, имея государственную квартиру, спекулирует частными домами!
— Пусть дурака не валяет, все выкладывает!.. Особенно про дома!.. Сначала про женщин!.. Надо всех его жен сюда пригласить!.. — раздались грозные крики в зале.
— Иди, Иваськин, сюда, на сцену, — пригласил меня председатель месткома. — Расскажи людям, как ты докатился до такой жизни.
