И, представьте, я не возмущаюсь вслух, не пишу в книгу жалоб, не звоню в Управление общественного питания. Рассчитываясь с официантом, я говорю ему спасибо и даже оставляю чаевые. Ведь все так делают. Значит, считают это нормальным? А с какой стати мне быть белой вороной?
Или еще пример: купил я недавно туфли производства местной фабрики. С трудом надел их, но и шагу не смог ступить — ноги словно в тисках.
— Да эту фабрику закрыть нужно! — возмутился я. — Нет, так это оставлять нельзя! Буду писать во все инстанции!
— Погоди писать, — остановила меня жена. — Люди ж покупают. И, значит, носят. Если бы не покупали и не носили, обувная фабрика прекратила бы свое существование. Может, это у тебя ноги не стандартные? Не такие, как у людей?
И хотя я никогда не замечал за собой подобных отклонений, мой запал растаял, а возмущение уступило место растерянности.
«А может, действительно? — подумал я. — Может, это только мне туфли кажутся безобразными, а для всех они — вполне пристойные?»
Как-то пришлось мне принять участие в литературном диспуте. Обсуждались новые стихи молодого поэта. Воздух сотрясали такие эмоциональные восклицания, как: «Удивительная архитектоника…», «Смелые ассонансы…», «Оригинальные метафоры…».
Я хотел было возразить, что, на мой взгляд, это вообще не поэзия, а банальная тарабарщина. Но не успел и рта раскрыть, как меня просто затюкали.
«Очевидно, я ничего не смыслю в поэзии», — решил я и отказался от выступления.
Есть у меня коллега, который каждым своим шагом демонстрирует полное игнорирование принципов честности и порядочности. Такому в пристойном обществе просто не подали бы руки. Но я, бывает, даже первым протягиваю ему руку. Ведь так делают все. Так почему же я должен быть исключением?
Когда я принес вот этот опус редактору, он дважды перечитал его и кисло усмехнулся:
— Что-то я не в восторге от вашего произведения.
— Но всем очень нравится, — стал горячо заверять я его. — Все паши товарищи считают, что написано очень актуально.
— Ну, если все так считают… — пожал плечами редактор.
— Алло! Я звоню из автомата. В магазине подарков выбросили очень милые шубки. Модно пошитые, а мех хоть и искусственный, зато, представь себе, достаточно теплый.
— Тогда покупай.
— Но она дорого стоит. За такую сумму я могу пошить роскошное пальто с голубой норкой!
— Тогда не покупан.
— По шуба — просто на редкость. Я не думала, что на нашей фабрике способны делать такие красивые вещи. Мне все будут завидовать.
— Тогда покупай.
— А тебе известно, что искусственный мех непрактичен? Эта шубка — на один, максимум на два сезона!
— Тогда не покупай.
— Легко тебе сказать — не покупай. Я ее примерила — будто по заказу пошита. И длина как раз такая, как нужно. И рукава по последнему слову моды. Ну просто игрушечка!
— Тогда покупай.
— Но стоит еще немного добавить, и за эти деньги можно натуральную купить. Будет вечная вещь!
— Тогда не покупай.
— По-твоему, лучше потом высунув язык бегать по комиссионным? Это их только потому выбросили в продажу, что конец квартала…
— Тогда покупай.
— Но, в таком случае, нам придется отказаться от ковра. Может, мне этот сезон уже проходить в старой шубе, в той, что мы в прошлом году купили? Она, кстати, еще совсем новая. Зато ковер приобретем.
— Тогда не покупай.
— И ты думаешь, что я буду чувствовать себя спокойно, зная, что все мои подруги имеют такие шубки, а я нет…
— Тогда покупай.
— Но в шубе есть недостаток.
— Тогда не покупай.
— Ты с ума сошел, недостаток совсем несерьезный?
— Тогда покупай.
— Но как же я буду…
— Тогда не покупай.
— Да пойми ты…
— Тогда покупай.
— Представь себе…
— Не покупай!
— Хотя…
— Покупай…
— Ты что это зарядил: покупай — не покупай? Я к тебе за советом обращаюсь, а ты ничего толком сказать не хочешь. Всегда я должна серьезные семейные проблемы сама решать!
— Если ты действительно хочешь совета, то я считаю, что не стоит покупать вещь, которая вызывает столько сомнений.
— Ты с ума сошел! Я уже ее купила…
При желании историю любви можно воссоздать по семейным альбомам и пожелтевшим письмам, по памятным сувенирам и надписям на парковых скамейках. Моя же история — в моей трудовой книжке. И каждая страница моей любви заверена подписями и печатями.
Взять, например, вот эту запись: «Младшего техника Огиркова М. К. зачислить на должность старшего техника».
Накануне я впервые посмотрел на Анюту, посмотрел так выразительно, что она смутилась и опустила глаза.
А эта запись: «Старшего техника Огиркова М. К. зачислить на должность инженера)).
Это случилось как раз после того, как я назначил ей свидание.
Читаем дальше: «Инженера Огиркова М. К. зачислить на должность старшего инженера».
Этой записи предшествовала та самая моя беседа с Анютой, когда я признался ей в любви.
Странное стечение обстоятельств объясняется просто: Анюта — дочь нашего директора.
Помню чудесный летний день. Мы гуляем с ней над речкой, катаемся на лодке. Прощаясь, Анюта счастливо улыбается. А на следующий день в моей трудовой книжке появляется благодарность.
Или — зимняя прогулка на лыжах. Щеки Анюты пылают от мороза и счастья. Она клянется, что никогда не забудет этого воскресенья. Я тоже не могу его забыть до сих пор, так как в понедельник наш бухгалтер начислил мне солидную премию.
А потом все проистекало по такой хронологии. Я сказал, что жить без нее не могу. — и меня назначили руководителем группы. Я предложил ей стать моей женой — и получил назначение на должность заместителя главного инженера.
Итак, до должности главного инженера мне оставался один шаг.
Сразу же после свадьбы я решительно направился в кабинет главного инженера. Но оказалось, что он и не собирается сдавать дела.
Неделю я ждал приказа, а его не было.
«Ах, так!» — возмутился я. И решил действовать.
Без малейшего повода устроил сцену жене. Два дня отказывался от ужина. А на третий — остался ночевать у матери.
Реакции последовала тут же. На доске объявлении полнился приказ о… выговоре. За недисциплинированность.
И тот же вечер я пришел домой навеселе.
И меня перевели на должность руководителя группы.
Я не отдал жене свою зарплату.
И меня понизили до старшего инженера.
Я решил действовать иначе. Демонстративно стал прогуливаться под окнами своего дома с подругой детства.
На следующее утро появился новый приказ: меня перевели на должность инженера.
Я пригрозил подать на развод.
Меня сделали старшим техником.
Наконец я пошел ва-банк: подал заявление о расторжении нашего с Анютой брака.
Наутро на доске объявлений появился приказ: «За систематическое уклонение от своих прямых обязанностей старшего техника Огиркова М. К. понизить в должности. Назначить его техником…»
Пришлось заявление забрать. Я понял: с тостом шутить опасно.
А на фабрике только и говорят:
— До чего же объективный человек наш директор! Если нужно, даже с любимого зятя стружку снимет. И на родство не посмотрит!..
Проблема подарка преследует меня с того самого момента, когда я впервые собирался на свидание. Около часа ходил я тогда по рынку и гадал, какие цветы ей подарить — одни были очень дорогие, другие не очень красивые.
С тех пор каждый праздник для меня — глубокие размышления о том, что бы такое подарить жене. И вот недавно в одном журнале попались мне советы для мужчин. Я даже подпрыгнул от радости. Автор просто гениальный человек! Он утверждает, что лучший пода-рок для жены… комплимент. «Приятное слово, — говорит он, — для женщины дороже наиценнейшего подарка».
Я тут же стал проверить этот совет на практике.
— Слушай, — говорю жене, — у тебя сегодня такой чудесный цвет лица!
Она удивленно взглянула на меня, потом — в зеркало и улыбнулась.
— У тебя, оказывается, красивые глаза! — как то мимоходом заметил я.
Было видно, что комплименты жене очень правятся. Мне даже показалось, что от них у нее и настроение улучшается. Как я был благодарен автору совета! И жене делаешь приятное, и денег на это не расходуешь.
Но со временем я стал ловить себя на том, что повторяюсь: дважды на одной неделе похвалил ее прическу и трижды — грациозную походку. Пришлось завести специальный блокнот, куда я стал аккуратно записывать, когда и какие приятные слова дарил супруге.
