— А кто стуканул-то? — по-ментовски спросил Евгений Дмитриевич.
— Да мало ли завистников? Когда у людей все хорошо, всегда найдется тот, кому это не нравится! Кому-то вы не приглянулись! Идиотизм!
Вожатый посмотрел на воспитателя. «Это к вопросу об устройстве общества. Что я говорил? Везде одно и то же».
— И что будет? Лагерь закроют?
— Закрыть не закроют, но скандал поднимут! До Москвы докатится! Это ж надо, у людей нет лицензии! Какой позор!.. Вас-то точно попросят. Ну и где я сейчас, в разгар лета, новых педагогов найду?! Им-то, паразитам, до лампочки! Развалили страну!
— Не переживайте так, Зинаида Андреевна, разберемся, — успокоил ее Кольцов, — если б вы знали, сколько на моем веку было всяких проверяющих и инспекторов. И каждый грозился уволить и стереть в порошок. И что? Они исчезли, а я остался. Кто они без нас? Пустое место. Кого проверять будут, если всех разгонят? А сами работать не станут.
— И ведь, главное, как преподносят-то! — продолжала возмущаться начальница. — Страна, дескать, взяла курс на воспитание нового поколения! Указ, мол, самого президента! Вот мы и поглядим, как вы его выполняете!
— Ну и что? Когда президент объявляет войну с коррупцией, что, все бросаются ловить взяточников? Ерунда! Это означает только одно — в два раза увеличатся суммы взяток. Если не в пять. Так и здесь! Думаете, этого инспектора волнуют наши лицензии и воспитание нового поколения? Ничего подобного!
— Евгений Дмитриевич, вы предлагаете дать ему взятку? — с опаской уточнила Зинаида Андреевна.
— Зачем? Мы не взяточники. Просто надо достойно встретить человека и достойно проводить. А между этими мероприятиями вежливо, но доходчиво объяснить, что приехал он напрасно. Не волнуйтесь, мы с Виктором Сергеевичем возьмем это на себя.
— А получится?
— Конечно. Главное — верить. Попросите на всякий случай экспедитора, чтобы к утру привез из Тихомирска водки. И побольше.
Когда немного успокоенная начальница ушла к себе, воспитатель спросил:
— Ну и кто нас застучать мог? Как думаешь?
— А это тебе виднее, Виктор Сергеевич. Я с воспитательницами романов не кручу, меня и ревновать не к кому.
— Что, думаешь, из-за этого?
— На зоне свои законы, на воле свои. И хрен поймешь, какие лучше…
Инспектор прибыл в лагерь на персональной черной «Волге», как в добрые застойные годы, когда машина упомянутой марки была непременным атрибутом власти.
Выглядел он молодо, хотя не сказать что зелено. Волевое, строгое лицо средней упитанности, очки в массивной оправе, костюмчик о двух бортах, портфельчик из кожзаменителя. Одним словом, чиновник. Чувствуются опыт и преданность избранной профессии.
У главных ворот его встречали Зинаида Андреевна, завхоз, Мальвина Ивановна, врач Маргарита Сергеевна и другие официальные лица, в том числе Евгений Дмитриевич Кольцов. Хлеба-соли, а также почетного караула с оркестром обеспечено не было. Прессу заменял физрук с фотоаппаратом в руках.
— Кривцов, — сухо представился инспектор, протянув руку начальнице, — Валентин Васильевич.
— Очень приятно, — поздоровалась та, — Образцова. Зинаида Андреевна. А это коллектив.
— У меня не так много времени, давайте сразу к делу. — Проверяющий решительно направился к штабу.
Кольцов подтолкнул Мальвину Ивановну.
— А как же обед? — встрепенулась повариха. — Вы же с дороги! Давайте перекусим, а потом уж и за дело. У меня все горячее, свеженькое.
— Конечно, конечно! Сначала обед! — дружно подхватили остальные.
— Хорошо, — чуть подумав, кивнул Валентин Васильевич, — заодно и столовую проверим.
— Столовая у нас прекрасная!
(Еда, правда, не очень.)
Делегация переместилась на камбуз. Дальше все покатилось по традиционной схеме, с которой инспектор был давно знаком. Поэтому он не сопротивлялся. Его действительно мало волновало наличие лицензий или какие-либо недочеты. А уж тем более проблемы воспитания подрастающего поколения. Но это отличный повод показать, кто есть кто, заставить суетиться, скакать вокруг тебя. Пускай ублажают, лижут задницу, водкой поят, девок подкладывают. Это самое приятное в его нелегкой низкооплачиваемой профессии. Он не слыл взяточником, но обожал вот такие моменты. А еще больше обожал после этого все-таки найти недостатки и понаблюдать за реакцией проверяемых. «Что, страшно?.. Суетиться надо было активнее». Таким манером он и удовлетворение получал, и принципиальность сохранял. Пусть все знают, что Кривцов не продается.
Опытный Евгений Дмитриевич по нескольким фразам и жестам сразу раскусил инспектора. Вернее, его повадки. Спаивать его бесполезно, утром протрезвеет и начнет душить по новой. Уговаривать тоже. Не потому, что он такой принципиальный. Просто желание самоутвердиться иногда гораздо выше всякой принципиальности. Он сталкивался с подобным психотипом. Редкие сволочи. Накидают на себя пуху и блестят чешуей, как Виктор Сергеевич выражается. Придется применять план номер два. Вариант с банальной попойкой не пройдет.
За столом инспектор делился ужасами о том, что творится в других лагерях, сколько из них он вынужден был закрыть и сколько невинных детских душ и тел, таким образом, спас.
— Ну как можно работать без лицензии?! Это же преступление! Вы представьте врача, не имеющего разрешения на работу! Или летчика! А здесь в пять, в десять раз серьезнее, потому что дети!.. Чему их может научить человек без лицензии?! Только моральному разложению. Согласны?
— Согласна, — удрученно кивала головой Зинаида Андреевна, искоса поглядывая на Кольцова.
— Будьте добры, еще «доширака». Спасибо… Воспитание детей — серьезнейший, долгосрочный процесс, им должны заниматься подготовленные, квалифицированные специалисты, а не абы кто.
— Конечно, Валентин Васильевич, конечно. Мы и занимаемся.
— Проверим, проверим.
— Может, водочки? — предложила Мальвина Ивановна.
— А откуда у вас, в детском учреждении, водка?
— У нас и коньяк есть. Не желаете? Для аппетита. Коньяк хороший, свежий.
— Ну, если только для аппетита.
Аппетит оказался хорош. Полбутылки ушло влегкую. После обеда комиссия совершила обход территории.
Инспектор указывал на недочеты и делал пометки в блокноте. Он ожидал продолжения праздника, но пока заманчивых предложений от лагерных не поступало. Это огорчало и раздражало. Он что, ради коньяка, борща и котлет из Свердловска тащился?
— А почему поребрики не покрашены? Краски не хватает? А если ребенок ночью споткнется?
— Дети ночью спят и по лагерю не ходят.
— Все равно неэстетично. Вынужден доложить.
Положительных моментов за время инспектирования Кривцов не отметил.
— Пройдемте к детям. Я хочу лично поговорить и узнать их мнение о воспитателях. Меня интересует шестой отряд.
Видимо, Валентин Васильевич был неплохо информирован о положении дел в лагере.
— Пожалуйста, хотя у детей сейчас тихий час, — ответил Евгений Дмитриевич, — может, и мы пока передохнем?
— Что вы имеете в виду под словом «передохнем»? — строго уточнил инспектор.
— То же, что и вы. Сон на свежем воздухе, купание либо обзор живописных окрестностей. Партию в шахматы или пинг-понг.
— Потом отдохнем. У меня мало времени. Кстати, по моим данным, именно у вас нет лицензии?
— У вас неверные данные.
— Будьте добры представить.
— Обязательно. Но, может, все-таки, хотя бы искупнемся? Вода — чудо! Курорт!
Кривцов прикинул, что если лицензии нет, то через час она не появится. А искупнуться действительно стоит. Когда еще выберешься?
На пляже возле купальни уважаемого гостя уже ждали сервировочный столик и складной стульчик. На столике — фрукты, шоколад. Коньяк, разбавленный водкой для аромата. И впрямь курорт! К озеру Валентина Васильевича сопровождали Зинаида Андреевна, физрук и вожатый шестого отряда.
После первого заплыва еще двести граммов алкоголя ублажили желудок инспектора. И еще двести после второго. На третий он выйти не смог. Но на ногах Кривцов пока держался и отчет своим действиям отдавал.
— Дети про-про-проснулись?
— Так точно!
— Ведите к ним…
— Вы бы трусы отжали, Валентин Васильевич. Неудобно в мокрых-то. Вон, в кустиках.
Валентин Васильевич поднялся и, покачиваясь, словно листик на водной глади, направился к кустам. Дойдя, стянул трусы и принялся их отжимать.
И тут он увидел черта. Натурального черта с пятачком и рогами. С черной рожей. В тельняшке и шортах. Черт подскочил к опешившему инспектору, сунул ему два пальца в ноздри, резко дернул на себя и грозно прошептал:
— Слы, четырехглазый. Собирай манатки и кувыркайся из лагеря, пока тебя по-взрослому не огорчили. Будешь рыпаться — на рога посажу!..
Валентин Васильевич попытался что-нибудь возразить, но не подобрал нужных слов. К тому же мешали чертовы пальцы в ноздрях.
