Не дожидаясь приглашения, Шаман прошел в комнату. Генка на зоне был у него шнырем, нечего и спрашивать. Разбуженная Галина накинула халат.
— Здравствуйте.
Генка представил Галине Шамана, сказал, что тот поживет у них два дня. В Лизкиной комнате. Галина не возражала.
Казбек бросил мешок, сел за стол.
— Выпить нету? За освобождение.
— Нет, Казбек, — развел руками Генка, — сами страдаем.
— Что, совсем ничего?
— Ни грамма.
— Ладно, — Казбек достал из куртки сотню и кинул на стол, — сгоняй куда-нибудь, возьми. Отметим.
— Сгонять-то сгоняю, — замялся бывший шнырь, — только пить я не буду. Нельзя.
— Чё, заболел?
— Хуже… Сумрак сказал, не завяжу пить, убьет, — чуть не плача, пояснил Генка, — вон, грудянку отбил, до сих пор саднит. На ножик чуть не посадил. Еле увернулся. А стол испортил.
Казбек вытаращил свои восточные глаза:
— Чё ты гонишь?! Какой Сумрак?
— Обыкновенный. Витя, — Генка потер ладонью ушибленный купол, — у Лизки он, вон у дочки ее, воспитателем в отряде.
— Н-не понял. На бабскую зону загремел?
— Да в пионерском! Лагерь тут под Тихомирском. Вот он там и кантуется с детишками.
Шаман попробовал проанализировать ситуацию, но не смог. Пионерский лагерь, воспитатель, Галькина дочка… Бред!
— Не гони фуфло!
— За базар отвечаю. Не веришь, съезди в лагерь и посмотри. Тут недалече.
Генка не боялся закладывать Сумрака. Угроза намотать кишки на кулак осуществилась, если бы он сдал положенца ментам. А Шаману можно, Шаман свой. К тому ж на ножах они промеж собой. Глядишь, Шаман за Генку поквитается. И снова можно будет бухать.
— Точно, — подтвердила Галька, — там он. Лагерь «Юнга» называется. Воспитатель шестого отряда. У дочки моей. Шашни еще с одной крутит. Танькой. Училкой из лицея.
Шаман не стал делать предположения и строить версии насчет того, как Сумрак оказался в лагере. Главное, он там. Вряд ли эти врут, парами с ума не сходят. Он, конечно, съездит, понаблюдает со стороны, но похоже на правду. И это очень даже на руку. Потому что Шаман знал немножечко больше, чем остальные.
«Что ж, Витя, теперь покалякаем по-взрослому. Тема есть интересная. Отлично! Это я удачно зашел!»
— Слышь, у вас тут с Закавказья кто-нибудь живет, — спросил Казбек у Генки, — земляки мои? Из братвы?
— На рынке надо спросить. Наверняка есть. Где вас только нет…
— Спросишь и сведешь с ними.
— Лады… За водкой-то бежать?
— Беги. Я тебя «развязываю»…
* * *
Паспорта пришли на неделю позже, чем предполагал Сумрак, в первую субботу августа. Их привез Сергей, чей адрес он продиктовал Паше. К паспортам прилагался достойный денежный довесок.
Разумеется, в паспортах стояли другие фамилии, которые сильно отличались от настоящих. Года рождения тоже разнились. Но это было неважно. Главное, что дорога открыта.
— Благодарю. — Сумрак забрал у Сергея документы. — Как думаешь, настоящие?
— Ну, если не считать фамилии, то да.
— Здорово! Я, если честно, и не думал, что ксивы так быстро можно слепить!
— Коррупция… Ей спасибо.
Виктор Сергеевич почти бегом возвратился в отряд. Кольцов тоже только что вернулся из библиотеки, где пытался найти что-нибудь по организации конкурса «А ну-ка, девочки!». Ничего не нашел. А конкурс на носу.
— Все, можешь не искать, — обрадовал его воспитатель, — ксивы готовы — отчаливаем!
Он торжественно вручил паспорт напарнику.
— Деньги тоже есть. Завтра смотаемся в город, приоденемся. Мы теперь при документах, бояться некого! Заодно возьмем билеты до Москвы. Или ты в Ленинград рванешь?
— Не знаю пока, — растерянно ответил Кольцов, — у нас завтра турнир по баскетболу, физрук просил помочь. Посудить.
— На хрен тебе этот турнир?! Всё! Свобода!.. Руки в ноги — и в столицу! Не врубаешься, что ли?
— Врубаюсь… Перед Зинаидой неудобно. Обещали до конца смены. Ленка одна не справится.
— Что значит «неудобно»? Мы и так две смены на нее ишачили. Ну что, со мной едешь или к себе?
— К себе… Чего мне в Москве делать?
— Хозяин — барин.
После обеда к Виктору Сергеевичу подошел Коля Федькин, самый младший пацан в их отряде, и в силу этого — самый забитый. В анкете неправильно указали его год рождения, и он попал в «Глухарек» вместо «Светлячка».
— Виктор Сергеевич, Елена Владимировна сказала, что на всех палаток не хватит… Это правда?
Речь шла о палатках для похода. Через неделю наступала очередь идти в поход шестому отряду, и дети потихоньку готовились к этому ответственному и интересному мероприятию. У завхоза было всего шесть палаток, они передавались из отряда в отряд. И все равно места на всех не хватало. А кого оставят в лагере? Самых слабых. Суровы и беспощадны законы общественной жизни. Школа выживания, блин.
— Не волнуйся. Пойдешь ты в поход. Палатки есть.
— А вы тоже с нами пойдете?
Воспитатель ответил не сразу. Но ответил:
— Постараюсь.
На следующий день согласно плану братья по педагогическому цеху сорвались в Тихомирск делать шопинг. Прибарахлялись не в бутиках — их здесь не имелось, а в универмаге «Центральный». Взяли по две сорочки и по костюму из новой коллекции модельного дома «Красный Рассвет». Выбрали достойную обувь, галстуки и носки. Виктор Сергеевич приобрел черную шляпу и портфель. Мафия! Старую одежду пока не снимали: если появиться в лагере в костюмах, у руководства сразу возникнет вопрос — а не собираетесь ли вы расторгнуть трудовой договор и слинять?
После отправились на вокзал, брать билеты. Поезд до Москвы проходил через Тихомирск завтра вечером, но на него был только один билет. До Питера прямые поезда не ходили вообще. Кинули жребий. Выиграл Виктор Сергеевич. Кольцов взял на следующий поезд, идущий через четыре дня.
На вокзале их тормознул скучающий постовой милиционер, дежуривший здесь в рамках операции «Антитеррор». Господа, не стесняясь, предъявили документы и, на всякий случай, деньги.
— Из Москвы? — прочитал место прописки постовой. — А у нас что делаем?
— Шоп-тур, — показал пакеты Кольцов, — костюмы здесь классные. У нас в Москве таких уже не шьют. Дефицит… Завтра уезжаем.
— Всего доброго.
Перед тем как идти на остановку, Виктор Сергеевич завернул в небольшой спортивный магазин.
— Зачем тебе туда? — удивился Евгений Дмитриевич. — И так опаздываем. Скоро баскетбол.
— Надо.
Воспитатель купил пару четырехместных палаток.
* * *
Ночью Виктор Сергеевич на цыпочках вышел из каморки, убедился, что лагерь спит мирным сном, и прокрался к беседке. Ножом подцепил половые доски, достал пакет. На всякий случай проверил, нет ли подмены, — от пионеров всего можно ожидать. Вернулся в кладовую и спрятал пакет под матрас.
Утром встал пораньше. Ведь сегодня «звонок». В смысле — дембель. Праздник. День побега.
Но настроение почему-то было не очень праздничным. Вроде все шло хорошо, как надо, как запланировано. Вечером он сядет на поезд и послезавтра окажется у своих. Его обнимет Паша и повезет в самый дорогой столичный ресторан. И начнется новая жизнь. Хватит хандрить!
Виктор Сергеевич в последний раз побрился в отрядной умывальной, глядясь в осколок зеркальца, висевшего над кранчиком. Начал смывать пену, но тут, как назло, кончилась вода — забыл вчера натаскать. Придется сейчас, пока пионеры не проснулись…
Он взял ведра, вышел на улицу. «А зачем? Все, для тебя каникулы кончились. Ты теперь не шнырь. Ты снова Витя Сумрак! Пускай другие горбатятся! Брось!»
С такими приятными мыслями он добрел до колонки, набрал воды, залил ее в бак. Вернулся в каморку, чтобы разбудить вожатого. Евгений Дмитриевич тоже не светился от счастья.
— Что по поводу тебя Зинаиде сказать? — вместо утреннего приветствия спросил он.
— Ничего… Сам зайду. Скажу, семейные обстоятельства, нужно срочно вернуться домой.
— Чего-то ты не очень радостный.
— Погода дерьмо.
Протрубили подъем, выгнали пионеров на зарядку. Шандыбкин не хотел идти, симулируя боль в животе.
— Не вопрос. В поход ты не идешь, — вылечил его воспитатель.
Тема нехотя поднялся с койки и присоединился к остальным.
На линейке Зинаида Андреевна объявила, что начался грибной сезон и пионеры могут собирать грибы в окрестностях лагеря, но только под руководством и присмотром педагогов. Из расчета пятеро детей на одного взрослого. Грибы необходимо сдавать Мальвине Ивановне, она приготовит их на ужин.
После обеда Виктор Сергеевич начал собираться. Собственно, все сборы свелись к переодеванию в новый костюм. Обрадовать Зинаиду Андреевну авторитет решил перед самым отъездом.
Кольцов собирался в клуб — помогать массовице-затейнице готовить конкурс «А ну-ка, девочки!». Прощание двух педагогов было сухим и коротким.
