Ознакомительная версия.
- Коллега, у нас сегодня опять заявка на срочную хименопластику. Гонорар уже поступил!
НЯНИ В ПОГОНАХ и РУБЛЁВЫЙ СУББОТНИК
Вроде бы это был самый обычный день шестого курса. Впрочем не совсем обычный - это был последний для нас субботник в Академии. Всякими землеустроительными и мусоросборочными работами шестой курс уже мало нагружали, поэтому на последний курсантский субботник мы шли как на праздник - своего рода прощание со ставшим уже привычным нашим бытом. Даже замполита проняло, правда истолковал он это как всегда дубово. Серпомолот увидел наши довольные морды и решил, что пылают они от возвышенно-патриотического настроя. Кононов едва не прослезился: "Вот сыны, не зря я вас воспитывал эти долгие годы - повзрослели к шестому курсу, цените момент всеобщего коллектевизма и получаете осознанное удовольствое от общественных работ!". Мда-а... Мы-то ценим, а вот ты каким шесть лет назад был, таким и остался. Дураком в смысле.
Построились, сделали поверку - то бишь перекличку по списку. Все в сборе, кроме Вовки Чернова. Ну и зря не пришел, сейчас мы соберем по рублю и пошлем гонцов - парочку в "Очки" за пивом "Колос", других на "Яйца" за пивом "Жигулёвское", а еще нескольких в "Сайгон". Вообще-то "Сайгон" по настоящему называется ресторан "Вечерний", небольшая забегаловка напровив громадного "Лобка", нашего Лабораторного Корпуса. Этот ресторанчик "Сайгоном" еще в шестидесятых окрестили во времена Американо-Вьетнамской войны - уж очень там любило подъедаться азиатское братство с Пятого Факультета. Так вот в днём в "Вечернем" можно было запросто заказать шашлыки на вынос. Подставляй кастрюлю, коробку или просто газетку, и тебе туда официант посдирает с шампуров аромтнейшего мясца. Шашлыки в "Сайгоне" были так себе, но на свежем воздухе пролетарской пасторали в голодные желудки созревающей военной интеллигенции вполне пойдут. Значит, кто участвует? Порядок - все участвуют! Собираем деньги на пикник, гонцы бегом по точкам, остальные на Факультет менять парадно-строевую форму на рабочее Х/Б. Впереди потно-весёлый праздник.
Это сейчас энтузиазм от бесплатной низкоквалифицированной физической работы звучит немножко странно, а тогда при правильном подходе и хорошей организации дела такое было не в диковинку. Работали мы с огоньком, и в общем-то с удовольствием. Не сказать, чтобы мы горели идти на субботник, но уж коли пришли, то "сачка давить" у нас считалось позором. И не в "совковстве" тут дело. Скорее в воинском коллективизме и... удали молодой, что-ли... Ну и в нелегальном пикнике, конечно.
От нашего взвода лететь на "Сайгон" за шашыком выпало Коле. Мы его наускиваем: "Миля, беги первым, чтоб потом ожидаючи не томиться, когда перед тобой гонцы с других взводов "шашлычную линию" на пол дня закажут. Тот было припустил, а от него, словно от тройки на Масленницу, звон бубенцов. Миля остановился и умоляет: "Мужики, ну дайте бумажных денег, чего вы мне железных рублей насыпали, карманы рвёт, да и неровен час порастеряю!" Железные рубли никто не любил. Помните такие здоровые кругляки с Лениным, чуть ли не по полкило весом? Народ упрямится, рад что от железа поизбавлялся - бегите, товарищ Миляев, и не рассуждайте. Тот вздохнул, ещё пуще зазвенел и побежал.
Пришли мы на указанное место, что сразу за Кафедрой Травматологии. Появился полковник Пяточная Кость и давай нам фронт работы показывать. Мы всё уяснили, козырнули, перекурили, и принялись поставленную задачу выполнять - подбирать мусор, сгребать старую листву в кучки, грузить всё это на носилки, таскать и сваливать в ещё бОльшие кучи. Чуть-чуть поработали, а вот и Коля прибегает. Глаза виноватые, как у побитой собаки. Мы сразу вопрошаем, что мол произошло. Тот в землю уставился и вздыхает тяжело: "Бейте меня, мужики, придется шашлыком делиться, я пять рублей по дороге потерял". Плачется, что всё мол из-за того, что мы, гады, не послушались и перед вылетом на "Сайгон" нагрузили его железом, как американский тяжёлый бомбардировщик Б-52. Бить мы его конечно не стали, обошлись устным выговором - мол когда бежишь, то как замполит говорит, "обязан слушать по сторонам", чтоб быть начеку, если по асфальту деньги зазвенят. А тот ни в какую вины не признает: "Какой там "по сторонам слушать" если мой карман гремит громче трамвая на перекрестке". Ладно, делать нечего, придётся обходиться урезанной шашлычной пайкой. А тут Сив с "Яиц" прибежал, потом Изя с "Очков". Зашли мы за кустики, по очереди прям из трехлитровой банки хлебнули пивка, подобрели и Колину недостачу простили.
Вдруг появляется Чернов. Да не один, а с Оленькой! Оленька была любимица нашего курса - все мы её знали и при всяком случае с ней заигрывали. Но Оленька была барышня крайне независимая и редко кому отвечала взаимностью. Мы не обижались, Олин снобизм терпели и всегда просили Чернова опять с ней приходить. А еще она была очень умной. И милой. И уже большой - ей уже два годика. Чернов, он ведь ещё на третьем курсе женился, вот к выпуску и подросла его дочка. Мы как обычно самого Чернова проигнорировали, и сразу давай его дочке глазки стоить. А Чернов так по папачески и говорит: "Оленька, Оленька, попроси дядю Лома, дядю Милю и дядю Сива с тобою часок поиграть. Видишь каким они делом нехорошим занимаются - вместо работы пиво пьют. Хоть обстановочка тут крайне антипедагогическая, но пусть лучше дяди на этом субботнике хоть одно полезное дело сделают - за тобой посмотрят, а я пойду зачёт по ОТМС сдам!"
Оказавается у Чернова "висел хвост" по Организации и Тактике Медслужбы. А на этой злючей и самой милитаристской кафедре должников не жаловали и никаких поблажек им не давали. Явиться туда сдавать зачёт с дочкой было а) невозможно, б) крайне противопоказано. Это на Детских Болезнях можно было препода своим отпрыском умилить. На ОТМС бы просто гаркнули и выгнали без разговоров. А у Чернова действительно ситуация дурацкая получалась - жена его только-только отучилась и пошла работать учительницей, и у них там в школе в этот день тоже какое-то профсоюзно-активистское мероприятие с ударно-комсомольским уклоном проходило, на котором молодой учительнице присутствовать надо было позарез. Вот и пришлось Чернову наплевать на субботник и остаться дома с ребёнком. Но висела ОТМС с назначенной на сегодня пересдачей, а уж такое проигнорировать никак нельзя, и пришлось как-то выкручиваться.
"У-тю-тю-тю, смотри Оленька, сейчас дядя Миля тебе покажет, как на бизоне кататься!" С этими словами Чернов посадил Оленьку на Колину холку, и пока довольный Миляев носился с ребенком по кустам, тот по-английски тихо смылся. Не успели мы оглянуться - папашки и след простыл, хочешь, не хочешь юнное создание на наших плечах в прямом и переносном смысле. Оленьке кататься на бизоне скоро надоело, а Коле захотелось ещё пива. Пока бизон пошел на водопой, Оленьку пересадили на меня: "Смотри, Оленька, какой дядя Лом длинный, это ты сейчас на жирафике кататься будешь!" И я побежал кросс по пересечённой местноси. Потом подошла очередь Сива: "Оленька, садись на ослика!" Потом эстафету перенял наш тяжелоатлет Поляков: "Видишь Оленька, дядя Поль какой хороший слоник!" Слоника сменили на коня-Студента, а его в свою очередь на бегемотика-Батю. Оленька спросила: "Где бегемотик?" Как где? Кто самый упитанный, тот и бегемотик! Батя кряхтя загрузил Оленьку на шею. Оленька запротестовала: "Бегемотик не так!" Мы оторопели. Ух ты какая умная - разбирается! Оленька, а как бегемотик?
Оленька задёргала ручками и ножками, требуя, чтобы её сняли. Затем она стала враскоряку, упёрлась ладошками в землю и довольная сказала: "Бегемотик так!" Батю вмиг поставили раком и опять водрузили Оленьку. Бегемотик мелкой рысью засеменил к ближайшей мусорной куче. Оленька пришла в восторг, но одной верховой езды ей показалось мало: "Бегемотик, а песенку?" Батя попытался отмазаться, что бегемотики песенок не поют, а лишь оглашают пол Африки страшным рёвом, но такие зоологические подробности Оленьку не удовлетворили. Дитё нервно заёрзало на Батиной спине и весьма твёрдо повторило: "Хочу песенку!" Батя, словно настоящий гиппопотам, стал в задышке широко раскрывать рот и запел: "Курсанта-медика не трожь, в руке пинцет, в кармане нож, а в голове густой туман..." Оленька прислушалась, а потом недовольно скривилась: "Песенка фу-у-у. Про плохих дЯдьков! Хочу другую песенку!" Батя из последних сил нежно заблеял Гимн ВМА: "А-а-академия родная, мы всегда горды тобой..." Дитё захныкало. Батя перешёл на крупный галоп с латынью: "Гаудеамус игитур, ювенес дум суумус..." Дитё блаженно заулыбалось. Мы принялись подпевать. Видя такое всеобщее внимание, Оленька удовлетворённо захихикала. Батя пел и всё также бежал на четвереньках, но боялся уронить ребенка и как мог выкручивал шею, пытаясь заглядывать себе на спину. Тут бегемотик и налетел на мусорную кучу. С разбегу Батина голова ушла в мусор по самые плечи, Оленька слетела со спины, но к счастью приземлилась прямо на дурно пахнущую, хотя мягкую вершину. Раздался мелодичный звон, а потом детский плач.
Ознакомительная версия.
