— Так, — сказал он, словно модератор дебатов. — Что ты помнишь, Дейв-монстр? Какими воспоминаниями тебя снабдили?
Я пожал плечами.
— Наверное, всеми. Не хватает куска, когда я только появился здесь…
— Когда ты появился здесь и застрелил настоящего Дейва?
— Да. Кажется, это произошло во дворе. Снег весь затоптали, но в остальном двор выглядел как обычно. Ну, сам понимаешь, насколько мне известно.
— Значит, реальной информации у тебя нет — ну, типа, откуда ты прибыл и зачем?
— А ты сам это знал, когда родился? — спросил я.
— Ты помнишь свое детство — то есть детство Дейва? Школу, родителей, друзей?
Я пренебрежительно махнул рукой.
— Да-да. Мы с тобой познакомились в компьютерном классе. Мистер Герц. Ты нарисовал вагину в коде ASCII, тебя выгнали и так далее.
— И ты помнишь, что завтра тебе на работу? Помнишь, где работаешь?
— В магазине видео. «Уолли». Отстой. Сотрудники — кретины. Да-да.
— И ты помнишь, что месяц назад занял у меня пятьсот долларов.
— Да пошел ты!
Джон удовлетворенно кивнул.
— Ну ладно. Я еду домой — завтра мне на работу, так что нужно выспаться в своей постели. А если не уйду сейчас, дороги совсем заметет. Эми останется здесь. — Джон поднял руку, заставляя меня умолкнуть. — И слышать не хочу, — сказал он. — Она останется здесь и будет за тобой наблюдать. Пока не ясно, во что именно ты превратишься, но если это будет одна из виденных нами тварей, то мы уже знаем, что они боятся огня. Эми, если Дейв станет монстром, подожги его. Дейв, покажи Эми, где в доме горючие вещества, дай ей зажигалку и, если есть, огромный баллончик лака для волос, каким пользуются старушки. Понятно?
Джон вскочил. Эми, прищурившись, недоверчиво посмотрела на него, словно он установил новые рекорды человеческого идиотизма, о которых она и не подозревала.
— Не забывай, о чем мы с тобой говорили, — сказал ей Джон.
С этими словами он распахнул входную дверь и исчез в белом вихре.
Должен сказать, что следующие несколько минут с Эми можно оценить примерно в 9,6 балла по шкале неловкости в социальных ситуациях Дэвида Вонга, где «1» — попытка заказать гамбургер у кассира, а не у официанта, а «10» — прямой телеэфир, где ты занимаешься сексом с мертвым бабуином. Через десять минут этого молчания или через час, я уже не помню, зазвонил телефон, и мы подпрыгнули, как ошпаренные. Я поднял трубку, глядя на стену снегопада за окном.
— Алло?
— Это я. Добрался до дома. На улице чертовски скользко; на углу Леке и Мейн меня развернуло на триста шестьдесят градусов. Ну что, ты уже превратился в монстра?
— Нет, Джон.
— Прикинь, здесь Молли.
— У тебя дома? Джон, откуда она знает, где ты живешь?
— Это еще не все. Когда я приехал, собака ждала меня не рядом с домом — а в моей квартире.
— Она вломилась в квартиру?
— Не знаю. Сейчас она уплетает упаковку хот-догов.
Мимо меня прошла Эми; секунду спустя закрылась дверь в ванную.
— Ты дал ей всю пачку? — спросил я.
— Ага. У них срок годности истек. Она ведь остановится, когда наестся, верно? Эй, а у тебя электричество отрубилось?
— Нет, лампочки горят.
Свет тут же погас.
— Черт. Вот теперь погасло.
— Ага, а у меня отрубился ток, когда я пришел. Я подумал, что это наши враги решили нанести ответный удар, но по радио говорят, что такое творится по всему городу: снега намело столько, что деревья валятся и обрывают провода. Кажется, это уже пытаются починить. В тюрьме штата столько снега, что заключенные просто перешагивают через ограждение. Охранники в них не стреляют, опасаются Американского союза защиты гражданских свобод.
Мне даже в голову не пришло, что буран стал событием невероятного значения практически для всех жителей города, кроме нас троих, у которых возникли проблемы поважнее. Я положил трубку, поморгал, привыкая к темноте, а затем зашарил по ящикам в поисках свечей. Из ванной появилась Эми с сумкой на плече; она надела очки — как будто они помогли бы разглядеть что-нибудь во тьме, и на ощупь пошла вдоль стены.
— Отопление отключается вместе с электричеством? — спросила она.
— Нет, конечно.
Впрочем, в этом я уверен не был. Интересно, человек может замерзнуть до смерти, оказавшись в такой ситуации? Я попытался найти коробок спичек; в кухне их не оказалось. Значит, они лежали в ванной. Я пошел туда и нашел спички в ящике туалетного столика. Потом я распахнул дверцу шкафчика…
Кто-то здесь уже полазил. Обычно в шкафчике стоят три флакона с моими лекарствами, но сейчас они исчезли. Черт возьми, пропал даже аспирин. А ведь когда мы пришли домой и обнаружили, что дом кто-то обыскал, таблетки были на месте. Я проверял.
Покопавшись в ящиках, я выяснил, что пропали еще и ножницы. Правда, я мог их положить куда-нибудь в другое место. Внезапно в моем мозгу возникла картинка — Эми, выходящая из ванной с сумочкой в руках, — и я понял то, о чем более умный человек догадался бы в ту самую минуту, когда Джон приказал Эми остаться со мной.
Насчет камина я все-таки ошибся: после того как отключилось электричество, дом стал быстро терять тепло. Газ в камине продолжал гореть, но остановились электрические вентиляторы, разгоняющие горячий воздух. Час спустя мы с Эми жались друг к другу у фальшивого камина, завернувшись в одеяла, словно индейцы из мультфильмов про кролика Баг — за. Я зажег камин и выкрутил пламя на максимум. В очаге не было дров, но они все равно только для красоты. Мы сидели на полу, в дрожащем круге янтарного света. Воцарилась тишина, только шипел газ в камине, и поскрипывали стены под порывами ветра. Тишина сводила меня с ума.
— Мое лекарство у тебя в сумочке? — наконец спросил я.
Эми не ответила.
— Значит, следишь, чтобы я не покончил с собой? Ты и ножницы мои забрала?
— Извини, что распсиховалась там, во дворе, — сказала она. — Это несправедливо. Нужно принимать людей такими, какие они есть…
— Нет-нет. Эми, ты правильно распсиховалась. Ты не права сейчас, когда успокоилась и убеждаешь себя в том, что все будет хорошо. Это не так.
— Сегодня ты вел себя нормально. И вчера тоже.
— Дело не в этом. Что бы ни случилось, когда бы это ни случилось, мы знаем только одно: контролировать себя я не смогу. Эми, тебе нужно уехать из города. Подальше от этого места.
— Вам тоже. Давайте все уедем. Если хочешь, возьми с собой Джона.
Она говорит «Возьми с собой Джона», словно он собака или кошка…
— Эми, я же сказал…
— Нет. Твой способ мы уже испробовали. Давай свалим отсюда, а если эти твари последуют за нами, мы с ними разберемся. Надо хотя бы попробовать.
— Ладно. Только нам надо разобраться с работой, с делами, Джону придется родственникам что-нибудь объяснить. А ты можешь уехать уже сейчас. Давай отправим тебя завтра! Тебе есть куда поехать? Может, где-то далеко живут друзья? Ну хоть где-нибудь? Может, у кого-нибудь есть диван, на котором ты сможешь спать?
— Не знаю. Есть, наверное. В интернете я познакомилась с одной девушкой из Юты: она живет с другой девушкой. Они лесбиянки.
— Вот и прекрасно. Позвони им или свяжись с ними по интернету, и спроси, можно ли у них зависнуть. Купим тебе билет на самолет и отправим тебя в Юту.
Ничего не ответив, Эми подползла ко мне и положила голову на мое плечо. В стеклах ее очков плясали огненные ленты.
— И я больше никогда, никогда тебя не увижу, — сказала она наконец.
Я не смог придумать ответ, который не был бы грубой ложью, и поэтому просто пробурчал что-то обнадеживающее.
— Хорошо, я поеду — сказала она. — Только предупреждаю: я буду звонить, а если ты не будешь отвечать на звонки, я сразу же вернусь. Если не подойдешь к телефону, вылечу на следующий же день.
— Угу. Конечно.
Она улеглась, положив голову мне на колени. Ее дыхание замедлилось, стало тише.
— Так классно, что на улице снег, а здесь тепло, — пробормотала Эми. — На нас снег не падает. Так классно…
Она тихонько захрапела.
На этом все и закончилось. Я разработал план: Эми уедет отсюда, из этого ада, найдет работу, станет ходить по барам с подружками-лесбиянками, постепенно обживется, забудет обо всем — и обо мне тоже. Местные парни поймут, что даже без руки она чертовски сексуальна; она познакомится с одним из них, перестанет звонить, и тогда все уладится. Тогда я застрелюсь или наглотаюсь таблеток, и это прояснит ситуацию раз и навсегда. Но сначала найму адвоката, пусть составит мое завещание — и включит в него условие, что Джон должен исполнить панегирик в виде семнадцатиминутного гитарного соло на гитаре с двумя грифами и корпусом в форме голой женщины. А имущество я отпишу…
Слева от меня зажегся огонек. Я медленно повернул голову и увидел, что мой телевизор включился — в то время, когда во всем городе не было электричества.
