какой старик был!
Вайнер долго ворочает тяжелым слюнявым языком, но разобрать, что он говорит, невозможно.
(Робко.) Они гундосые?
Мадам Вайнер(злобно). Ну да!
Проходят Двойра и Боярский.
Боярский. Сентяб, октяб, нояб, декаб.
Двойра. И потом, я хочу ребенка, Боярский.
Боярский. Вот видите, ребенок при конфексионе — это красиво, это имеет вид. А ребенок без дела — какой это может иметь вид?
В величайшем возбуждении влетает мадам Попятник.
Мадам Попятник. Бен Зхарья приехал! Раввин… Бен Зхарья…
Комната наполняется гостями. Среди них Двойра, Левка, Беня, Клаша Зубарева, Сенька Топун; напомаженные кучера, переваливающиеся лавочники, пересмеивающиеся бабы.
Парень с толстыми ногами. На деньги и раввин прибежал. Тут как тут.
Арье-Лейб и Бобринец вкатывают большое кресло. Оно прячет в развороченных своих недрах крохотное тельце Бен Зхарьи.
Бен Зхарья(визгливо). Еще только рассвет чихает, еще бог на небе красной водой умывается…
Бобринец(хохочет, предвкушая замысловатый ответ). Почему красной, рабби?
Бен Зхарья. …еще я на спине лежу, как таракан…
Бобринец. Почему на спине, рабби?
Бен Зхарья. По утрам бог переворачивает меня на спину, чтобы я не мог молиться. Богу надоели мои молитвы…
Бобринец шумно хохочет.
Еще курицы не вставали, а меня будит Арье-Лейб: бегите к Крикам, рабби, у них ужин, у них обед. Крики дадут вам пить, они дадут вам есть…
Беня. Они дадут вам пить, они дадут вам есть, все, что вы захотите, рабби.
Бен Зхарья. Все, что я захочу?.. И лошадей своих отдашь?
Беня. И лошадей моих отдам.
Бен Зхарья. Сбегайте тогда, евреи, в погребальное братство, запрягите его лошадей в их колесницу и отвезите меня… куда?
Бобринец. Куда, рабби?
Бен Зхарья. На второе еврейское кладбище, дуралей!
Бобринец(шумно хохочет, срывает с раввина ермолку и целует его облезлую, розовую макушку). Ай, хулиган!.. Ай, умница!..
Арье-Лейб(представляет Беню). Это он и есть, рабби, сын Менделя — Бенцион.
Бен Зхарья(жует губами). Бенцион… сын Сиона… (Молчит.) Соловья не кормят баснями, сын Сиона, а женщин мудростью…
Левка(оглушительным голосом). Кидайтесь на стулья, урканы, жмите скамейки!
Клаша(качает головой, улыбается). Ох, здоровый!
Беня(мечет на брата негодующий взгляд). Дорогие, присаживайтесь! Мосье Бобринец сядет рядом с рабби.
Бен Зхарья(ерзает в кресле). Зачем я сяду с этим евреем, длинным, как наше изгнанье? Пусть государственный банк (тычет пальцем в Клашу) сядет рядом со мной…
Бобринец(предвкушая новую остроту). Почему государственный банк?
Бен Зхарья. Она лучше банка. В нее хорошо положишь — она такой процент даст, что пшенице завидно. Плохое в нее положишь — она всеми кишками заскрипит, чтобы выменять поломанную твою копейку на новый золотой… Она лучше банка, она лучше банка…
Бобринец(поднял кверху палец). Надо понимать, что он говорит.
Бен Зхарья. А где же звезда наша во Израиле, где хозяин дома сего, где рабби Мендель Крик?
Левка. Он сегодня больной.
Беня. Рабби, он здоров… Никифор!
В дверях показывается Никифор в затрапезном своем армяке.
Пусть взойдет папаша со своей супругой.
Молчание.
Никифор(отчаянным голосом). Уважающие гости!..
Беня(очень медленно). Пусть взойдет папаша.
Арье-Лейб. Бенчик, у нас, евреев, отца не срамят перед людьми.
Левка. Рабби, человек так не мучает кабанчика, как он мучает папашу.
Вайнер возмущенно лопочет, брызгается слюной.
Беня(склоняется к мадам Вайнер). Что он говорит?
МадамВайнер. Он говорит — стыд и срам!
Арье-Лейб. Евреи так не делают, Беня!
Клаша. Расти сынов…
Беня. Арье-Лейб, старый человек, старый сват, служитель в синагоге биндюжников и кладбищенский кантор, не расскажешь ли ты мне, как делаются дела у людей?.. (Он стучит кулаком по столу и говорит с расстановкой, сопровождая каждое слово ударом кулака.) Пусть взойдут папаша!
Никифор исчез. Склонив голову, расставив ноги, стоит Беня посреди комнаты. Медленная кровь заливает его шею. Молчание. И только бессмысленное бормотанье Бен Зхарьи нарушает томительную тишину.
Бен Зхарья. Бог умывается на небе красной водой. (Молчит, ерзает в кресле.) Почему красной, почему не белой? Потому что красная веселее белой…
Половинки боковой двери скрипят, стонут и расходятся. Все лица обращаются в эту сторону. Показывается Мендель с иссеченным запудренным лицом. Он в новом костюме. С ним Нехама в наколке, в тяжелом бархатном платье.
Беня. Друзья, сидящие в моем доме! Этот бокальчик позвольте мне поднять за моего отца, за труженика Менделя Крика, и его супругу, Нехаму Борисовну, которые тридцать пять лет идут по совместной дороге жизни. Дорогие! Мы знаем, слишком хорошо мы знаем, что никто не выложил цементом эту дорогу, никто не поставил скамеек на длинном этом пути, и оттого, что великие кучи людей пробежали по этой дороге, она не стала легче, она стала тяжелее. Друзья, сидящие в моем доме! Я жду от вас, что вы не разбавите водой вино в ваших стаканах и вино
