Мэйдлин Брент - Зловещий брак

OCR – Goton

Spellcheck – Кристина

http://www.la-magicienne.com

Б 87 Зловещий брак. («Дикая орхидея»). / Пер. с англ.

М.: Вече, 1998. – 448 с.

ISBN 5-7838-0324-3

Переводчик: Зарифова З., 1998.

Madeleine BRENT "THE LONG MASQUERADE", 1981

© 1981 by Souvenir Press Ltd.

Очаровательная Кейси, которая прежде носила имя Эммы Делани, когда-то была женой Оливера Фойя и хозяйкой замка Диаболо-Холл, одного из знаменитых и богатейших поместьев Ямайки. В той, уже далекой жизни она обнаружила, что зловещее имя поместью дано не зря: там и в самом деле обитал дьявол, который стремился подчинять ее полностью своей воле…

Все действующие лица в этой повести выдуманы, и любое сходство с умершими или ныне живущими людьми является случайным.

Через полгода после моего восемнадцатого дня рождения я узнала, что должна выйти замуж за Оливера Фойя. Я бы сочла это известие неуместной шуткой, если бы не знала, что тетя Мод и дядя Генри никогда не шутят. Поэтому главным моим ощущением тогда было удивление. Если бы я смогла бросить хотя бы беглый взгляд на свое будущее, мои ощущения были бы иными.

Мы завтракали. Французские окна были широко распахнуты, чтобы пустить в зал освежающий ветерок, потому что в девять часов утра уже стояла жара – и это несмотря на то, что наша плантация находилась далеко от равнинного побережья, в горах, на высоте нескольких сот метров над уровнем моря, над портом Очо Риос.

Тетя Мод сидела в конце большого стола красного дерева. Ее внушительная талия была зажата между подлокотниками кресла. Дядя Генри сидел по другую сторону стола: длинное загорелое лицо на длинной же тонкой шее; черные волосы, смазанные макассаровым маслом. На столе лежала сложенная утренняя газета, «Ямайка Глинер».

Передовица рассказывала о празднованиях в Лондоне Бриллиантового Юбилея: шел шестидесятый год правления королевы Виктории. Мне была видна лишь часть заголовка, и я пыталась догадаться, что же осталось в его другой части, когда услышала слова тети Мод: через шесть недель я стану женой Оливера Фойя. Все иные мысли сразу исчезли у меня из головы.

Я удивленно посмотрела на дядю и тетю. Ни один из них не взглянул мне в глаза. Оба сосредоточенно жевали завтрак, глядя в пространство перед собой. В гнетущей тишине можно было расслышать скрип зелени на искусственных зубах дядюшки Генри, и мне показалось, что в ритм этому звуку дрожит тяжелый двойной подбородок тети.

– Шесть недель? – переспросила я.

– Да, дорогая Эмма. Так решили твой дядя и мистер Фой. Остается достаточно времени, чтобы объявить о бракосочетании.

– Но мистер Фой не делал мне предложения, тетя, – сказала я. – Он не ухаживал за мной, не заезжал, чтобы поговорить… ничего такого.

– Да, милая. Он заручился согласием дяди Генри и приедет сегодня, чтобы сделать официальное предложение.

– Но я же едва знаю его. – Я взглянула на дядю, но он, все так же продолжая жевать, прикрыл глаза, что означало: я не собираюсь обсуждать этот вопрос.

– Эмма, ты все время создаешь лишние трудности, – ответила тетя Мод. – Мистер Фой – один из самых завидных холостяков на острове. Его кофейные плантации каждый год приносят богатые урожаи, а его поместье Диаболо-Холл – самый прекрасный дом из всех, которые существуют в графстве Святой Анны.

Все сказанное тетей было совершенной правдой. Состояние и поместья Фойя были огромны. Дом стоял у северного подножья горы Диаболо; его обслуживали двадцать слуг. Я побывала там несколько месяцев тому назад, я там побывала, когда еще не ушедший в мир иной старик сэр Энтони Фой устраивал свой последний вечер на пленэре. Меня поразили и дом, и его окружение: все было полно совершенства, но пусто и бездушно – возможно, оттого, что в доме не было хозяйки. Леди Фой умерла десять лет тому назад, и с тех пор в этой семье не было ни одной женщины.

Помню, что старый сэр Энтони мне понравился, но впечатление от его сына Оливера было смутное и неясное. Мы с ним немного поговорили на вечере в саду, затем еще несколько раз встречались по разным поводам; в церкви, на бегах в Кингстоне, на играх в крикет и соревнованиях по теннису; но теперь, вспоминая об этом, я понимала, что Оливер Фой едва ли произвел на меня какое-либо впечатление.

Это было тем более удивительно, что он был красивым мужчиной: светловолосым, с ясными голубыми глазами и правильными чертами лица. Мне было известно, что ему тридцать шесть лет: его день рождения отмечался на той самой вечеринке в саду. Значит, он вдвое старше меня.

– Не морщи носик, милая, – проговорила тетя Мод.

Я извинилась, удивившись, как тетя с дядей могут замечать такие вещи, ни разу не взглянув в мою сторону.

– Мне кажется, что восемнадцать лет – большая разница в возрасте, – заметила я.

– Вовсе нет, Эмма. Большинство девушек выходит замуж до двадцати, и это естественно, что муж бывает более зрелым по годам. Твой дядя Генри был почти на двадцать лет старше меня, когда мы поженились.

Последними словами она будто бы подразумевала, что разница в возрастах с тех самых пор переменилась, и в другой раз я бы улыбнулась про себя – но не сегодня и особенно не тогда, когда тетя Мод добавила:

– Тот факт, что некоторые позволяли себе в прошлом вести себя безответственно и глупо, должен служить для нас в этом отношении уроком, а не примером для подражания.

Я понимала, что речь идет о моих родителях, но не разозлилась при этих словах, как бывало раньше, а просто ответила:

– Да, тетя Мод, – и продолжала думать об Оливере Фойе, пытаясь разобраться, что же я чувствую по отношению к нему. За окном мне была видна сутулая фигура Джошуа, который трудился над цветочной клумбой. Волосы его были белыми, кожа – черной, и работал он в зеленом фартуке. Позади него лужайка убегала в гущу деревьев, буйно цветущих голубыми цветами на фоне более бледного бело-голубого неба. Эти посадки джакарандий обрамляли дорогу, ведущую в Очо Риос, и между деревьями далеко внизу виднелось ярко-голубое Карибское море.

На минуту моя мысль будто остановилась, ничего подходящего не приходило в голову. Я взглянула на портрет бабушки – еще молодой женщины, который висел за спиной дяди Генри. Портрет был не то что бы хорош, но отчетливо показывал внешнее сходство между нами. У нас обеих был слишком большой рот, слишком густые брови, вздернутый нос. Часто я мысленно разговаривала с бабушкой Эллиот, поскольку мне она была ближе, чем тетя и дядя.