нравилось, и общаться с окружающими, в том числе и с мужчинами, как нормальный человек, а обвинения пропускала мимо ушей. Научившись жить в тюрьме, выстроенной из подозрений, Белла мечтала когда-нибудь освободиться от мужа, но даже представить себе не могла, что это произойдет подобным образом.
Единственное утешение Белла находила в мысли, что супруг, какую бы ненависть ни питал к ней, не станет вымещать ее на Джоан. Только вот что подумает ее дочь, когда узнает, что мать сбежала, не сказав ни словечка на прощание? Бьюкен умел быть жестоким, расчетливым и очень мстительным. Что, если он попытается настроить девочку против матери? Как жаль, что она не посвятила Джоан в свои планы! Тогда бы дочь знала, что мама вовсе не сбежала от нее.
Белла села, пытаясь сбросить усталость. За короткий сон ей вряд ли удалось набраться сил, да и как расслабиться, если знаешь, что муж рыщет по окрестностям, надеясь ее отыскать? С тех пор как они покинули Балвени, постоянным спутником Беллы стал панический страх, от которого все внутренности буквально стягивало тугим узлом.
Бьюкен наверняка обезумел от ярости, а то, что она сбежала из-за Роберта Брюса, лишь усугубляло его гнев. На этот раз его ничто не остановит – даже если пригрозить оскопить во время сна, если он еще хоть раз ее ударит.
Оглянувшись, Белла увидела Уильяма Гордона, который явно прятался за стеной у самого выхода из пещеры. Проследив за его взглядом, она замерла, поняв, что послужило тому причиной. Неподалеку на полянке между деревьями Лахлан Макруайри и Магнус Маккей, похоже, о чем-то спорили. То есть говорил Маккей, а на лице Макруайри блуждала ленивая ухмылка, будто ему все было безразлично.
Ее гнев ничуть не ослаб за время долгой мучительной скачки предыдущей ночью. Рассвет также не принес облегчения. Господи, когда же она от него избавится? Ей долго не выдержать. Мужчины сказали, что до Скуна два дня быстрой езды; они должны прибыть на место вечером накануне коронации.
Белла направилась к Гордону и, присев на камень, заметила:
– Похоже, вашему другу Макруайри не очень нравится.
Молодой воин ответил ей приветливой улыбкой. Он был по-мальчишески красив: с мягкими русыми волосами, веселыми голубыми глазами и ровными белыми зубами. В обычных обстоятельствах она даже сочла бы его физически внушительным, но по сравнению с Макруайри и Маккеем парень не производил впечатления верзилы. Он казался приветливым и добродушным: такие готовы любить всех вокруг, – и это впечатление подтвердилось, стоило ему заговорить:
– Макруайри? Ну, он не такой злодей, каким кажется.
Белла едва сдержалась, чтобы не фыркнуть совсем не по-дамски. По ней, так он отъявленный негодяй.
– Боюсь, у него не было возможности произвести хорошее первое впечатление. У него, так сказать, были связаны руки.
Белла пренебрежительно махнула рукой.
– Вам не нужно за него извиняться. Просто мне непонятно, зачем Роберт связался с человеком такого пошиба. Взять в союзники флибустьера и лицемера вроде Лахлана Макруайри значит оттолкнуть людей благородных. Интересно, сколько пришлось заплатить, чтобы купить его преданность – то есть преданность на некоторое время.
Белла вдруг осеклась. На коже выступил жаркий румянец, кровь ускорила свой бег по жилам. Инстинкт подсказывал ей, что он у нее за спиной.
– Не очень много, – бесстрастным голосом произнес Макруайри и повернулся к Гордону: – Готовь лошадей. Мы тронемся, как только вернется Маккей.
Молодой воин умчался выполнять поручение.
Она встала, разглядывая его лицо. Ничего, кроме искренности.
– Значит, вы не отрицаете?
Он выдержал ее взгляд. Без шлема, в холодном свете раннего утра он, надо признать, выглядел впечатляюще – если вам по душе смуглые пираты, от которых исходит ощущение опасности и мужской силы. Ей, похоже, это как раз нравилось – к собственному стыду. Темные волнистые волосы, поразительные зеленые глаза, чеканные, правильные черты – он был непозволительно хорош собой.
Даже смотреть на него было грешно. Как бы ни убеждала она себя в обратном, это было не отвлеченное наблюдение вроде тех, что случались за эти годы, когда ей дозволялось видеть привлекательных мужчин. Учащенный пульс, неровное дыхание, дрожь во всем теле – все признаки налицо!
Боже правый, что с ней не так?
Похоже, муж был прав. Прошла всего ночь, как Белла вырвалась из тюрьмы, а уже, точно юная девица, едва не потеряла дар речи, словно впервые в жизни повстречала красавца рыцаря. Вот только Лахлан Макруайри отнюдь не рыцарь, а она – взрослая женщина с богатым жизненным опытом.
Смущало то, что ее тело оказалось столь неразборчивым: действительно, внешне Лахлан Макруайри весьма привлекателен, зато как человек отвратителен.
– С чего бы? – Он равнодушно пожал плечами. – Деньги – хороший повод пойти на войну, куда лучше прочих.
Похоже, этот человек – циник до мозга костей.
– И то, что происходит вокруг, вас нисколько не трогает?
Он криво усмехнулся.
– О нет, не все: кое-что меня очень даже занимает.
Она презрительно вскинула подбородок:
– И это, конечно, не золото и не серебро?
– Я также не прочь получить землю.
Его ухмылка приводила ее в бешенство, хотя она не понимала почему. Да и как можно понять того, кто заботится исключительно о собственном кошельке…
– Неужели нет ничего такого, за что бы вы стали бороться? Могли пожертвовать собой? Как же вера и честь? Долг и ответственность? Благоденствие вашего клана и Шотландии?
Он рассмеялся так оскорбительно, что она почувствовала себя едва ли не воспитанницей монастыря.
– Господи, графиня, вы неподражаемы! Какая страсть, какая убежденность! Посмотрим, однако, что станется с вашими высокими идеалами через пару месяцев.
Белла стиснула кулаки, чтобы не поддаться соблазну дать пощечину этому мерзавцу и стереть снисходительную ухмылку с его наглого лица.
– Вы озабочены лишь собственным благополучием, не верите в дело Брюса и думаете, что он не победит?
– Если все пойдет как надо, у Брюса будет шанс, – без всякого выражения заметил Макруайри. – Но мы играем против очень сильного противника. Эдуард не будет особо церемониться с теми, кто выступил против него. – Его холодный взгляд скользнул по ее фигуре, и Беллу вдруг бросило в жар. – Даже с красавицей графиней.
Она вспыхнула.
– Я знаю, чем рискую.
Если она сама не будет сражаться за свои убеждения, то как можно требовать этого от других? Если все начнут рассуждать, как Макруайри, у них никогда не будет шанса избавить Шотландию от железной хватки Эдуарда. Есть кое-что поважнее собственной жизни. Вот тому пример. Она верила в Роберта Брюса. Верила, что Шотландия будет свободна от английского владычества и что Брюс как раз тот человек, кто сможет избавить ее от гнета.
Она поступила правильно.
– Вот как? – Он смерил
