Эрлингтон прочитал эту угрозу уже раз сто, но каждый раз, когда он пытался ее проанализировать, его разум неизбежно возвращался к нависшей над Сереной опасности, вместо того чтобы попытаться вычислить автора послания.
— Что думаешь, Аски?
— Не знаю, что и сказать… Я потрясен. Я и не думал, что напряжение достигло такой силы, что люди станут прибегать к такого рода мерам. Мне стыдно за всех шотландцев. Одно можно сказать точно — хотел бы я встретить трусливых негодяев, которые замыслили столь гнусное злодеяние, лицом к лицу.
Эрлингтон опустил голову. Это послание достигло своей цели — вызвать эмоциональный отклик. И в нем, и в Аски. Но нельзя допустить паники. Он еще раз спокойно перечел письмо. Хоть это и было сложно, он не стал принимать его на свой личный счет. Оно адресовано не ему, а ведомству, которое он представляет. Кто бы ни оказался на его месте, он получил бы такое же или похожее послание. И все же было сложно игнорировать угрозу, ведь она адресована не ему, а его любимой дочери.
Аски положил руку на плечо Эрлингтону.
— Ты должен знать, что никто слова дурного не скажет, если ты решишь вернуться с Сереной в Англию. Правительство может прислать сюда кого-нибудь другого, кому нечего терять.
Кому нечего терять… Да, для него Серена — целый мир. Она единственное, что у него осталось. Он не может рисковать ее жизнью. И все же…
Трясущейся рукой Эрлингтон поставил стакан с водой на стол.
— Я не могу отказаться от своей миссии, Аски. Сам факт, что мою семью запугивают, символичен. Если даже послу, который по определению пришел с миром, можно угрожать таким вот образом, чем же тогда эти люди могут пригрозить — или сделать без предупреждения — простому человеку и его родным? — Он глубоко вздохнул. — Я… просто обязан… остаться, чтобы добиться мира для наших народов. Свобода от раздоров — не привилегия избранных… она для всех.
Аски одобрительно кивнул.
Посланник сложил письмо так, как оно было сложено, когда попало к нему в руки — приколотое к дверце его кареты черным кинжалом.
— Тем не менее, Аски, я не хочу подвергать опасности твою семью вместе со своей. Я сейчас же наведу справки, и мы с Сереной переедем в другое жилище, как только рассветет, если ты не против подождать до утра.
Аски встал как вкопанный.
— Вообще-то я категорически против. Вы оба останетесь в Копперлифе. Это, конечно, не крепость, но все же достаточно безопасное место.
Эрлингтон протестующе вытянул руку.
— Нет, я и слышать не хочу об этом. Мы остановимся в Инвернессе. Я подам прошение его величеству, чтобы нам выделили пару английских гвардейцев для защиты Серены.
Веселые морщинки вернулись в уголки глаз лорда Аски.
— Нельзя окружать бедную девочку военными мундирами, дружище. Она и так уже закусила удила от того, что не может вернуться домой одна, без тебя, охраняющего ее, как какого-то преступника.
— Я должен защитить Серену любой ценой.
— Почему ты не отправишь ее в Лондон, где она будет в безопасности?
Посланник покачал головой:
— Мы с ней обсуждали это миллион раз. Она не поедет без меня. Она отчаянно рвется назад, в Англию, но упорно отказывается возвращаться, если я не поеду с ней.
— Что, если рассказать ей о письме? Может, тогда она поедет?
Посланник закатил глаза.
— Вот уж нет. Я слишком хорошо ее знаю. Она лишь использует это как аргумент, чтобы заставить меня вернуться в Лондон. И все же ей стоит сказать о нависшей над ней опасности. — Он провел рукой по своим седеющим волосам. — Бедняжка. Она и так чувствует себя несчастной и без всех этих… угроз. Но тут уж ничего не поделаешь. Я должен обеспечить ее безопасность любой ценой. Для этого мне просто надо всегда брать ее с собой, куда бы я ни ехал. Ей, конечно, будет до смерти скучно, но придется потерпеть. По крайней мере, пока не решится эта проблема. — Он помахал сложенным письмом. — Или пока не поймают этого бандита.
— Бандита, — медленно повторил Аски, в голову которому пришла идея. — Ну конечно! Думаю, я знаю, кто сумеет тебе помочь.
— Кто?
Лучики морщин в уголках глаз Аски стали глубже.
— Другой бандит.
На лице Эрлингтона появилась смесь надежды и удивления.
— Кого ты имеешь в виду?
— Его зовут Малькольм Слейтер. Ну, Слейтер не настоящее его имя… На него однажды напали из-за… — Аски проглотил конец предложения. — В общем, этот Слейтер работает на британское правительство. В основном его зовут, когда надо поймать изменников и беглых преступников. Он хитер, как лис, силен, как лев, и от него еще никто не уходил. Он мастерски предугадывает все шаги преступников, и никто не остановит это отребье быстрее, чем он.
— Думаешь, он сумеет вычислить человека, написавшего письмо?
— Если и не сумеет, то по крайней мере укажет нам верное направление. В одном я уверен твердо: никто другой не подойдет лучше на роль телохранителя твоей дочери.
Кустистые брови Эрлингтона сошлись на переносице.
— Ты имеешь в виду — защитника?
— Точно. Он грозен внешне и очень умен. Никто не осмеливается с ним шутить. Он знает о хитрости и жестокости шотландцев больше, чем кто бы то ни было. Он умеет предотвращать опасность еще до того, как она возникает. Это идеальный кандидат, он лучше всех сумеет обеспечить безопасность твоей семье.
— Он шотландец?
— Он родом из Северного нагорья.
Эрлингтон прищурился.
— Не думаю, что это хорошая идея — нанимать уроженца Шотландии в сложившейся обстановке. Кто угодно может связаться с ним и подкупить или уговорить.
— Только не Малькольма Слейтера. Начнем с того, что Малькольм не принадлежит ни к одному клану. Он никому не подчиняется. Шотландцы считают его слишком англичанином, англичане — слишком шотландцем. Почему, ты думаешь, магистраты его величества используют Слейтера для поимки шотландских изменников? Он предан своему делу и вовсе не терзается муками совести из-за того, что выдает властям еще одного шотландца.
— Но он достаточно дружественно настроен по отношению к англичанам? Я имею в виду тем, кто ему платит.
— Я не знаю, что им движет, Марш. Насколько я понимаю, он не состоит на службе, не платит налоги. Все, что я знаю, — он будет неподкупен.
— Откуда тебе знать?
Аски пожал плечами:
— Горные скитальцы — изгнанники. В том, что касается кланов, они отщепенцы. Они не принадлежат ни Шотландии, ни Англии. Они верны только самим себе.
— Не лучше ли будет послать за англичанином?
— Разве письмо не подразумевает, что они хотят, чтобы англичане ушли? Последнее, что нам надо, — еще один иностранец. Малькольм знает людей, знает местность и умеет драться. Он тебя не разочарует. Я пошлю за ним. Он может прийти с утра. Все, о чем я прошу, — встреться с ним.
