– А этих девушек, которых вы…м-м-м… – виконтесса запнулась, выискивая подходящее слово, – приводите, вы находите на улице?
– Бывает. Но если на улице девиц не случится, мы знаем, в каких меблирашках их можно сыскать. А на следующий день мамзели обычно подкидывают нам медяк-другой за услугу.
– Так в котором часу ты наконец-то прекращаешь работать?
– Ну, в три мы собираемся на ступеньках церкви Святой Анны и считаем, сколько выручили.
«Господи милостивый, – мысленно охнула Геро, – этот ребенок на ногах с девяти утра и до трех часов ночи следующего дня».
– А потом ты ложишься здесь спать?
– Угу. Хотя тут мне приходится подниматься, как солнце встанет. – В тенях под глазами и осунувшемся подбородке Драммера явственно сквозила усталость. – Ох, и обрадуюсь я, когда скоплю себе на ботинки. А то прошлой ночью зябко пришлось.
Исследовательница втиснула монету в ладошку подметальщика и сжала его пальцы в кулачок.
– Вот тебе гинея, мой мальчик. Спасибо, что согласился побеседовать со мной.
А затем быстро пошла к карете, прежде чем поддалась искушению опустошить весь кошелек в эти худенькие, грязные руки.
Зажатое между закопченным кирпичным пакгаузом и свечной лавкой обветшалое жилище Даниэля Эйслера находилось на узкой, изогнутой улочке, называемой Фаунтин-лейн, неподалеку от Минориз[2]. Выстроенный из потемневшего и крошащегося от времени тесаного песчаника дом выглядел так, словно когда-то его окружал обширный сад. Теперь остроконечный фасад зарос буйным плющом, а стрельчатые окна были обезображены ржавыми железными решетками.
Приход Сент-Ботольф-Олдгейт тянулся узкой полосой от Темзы вверх до Олдгейт-Хай-стрит, по сути, оседлав границу лондонского Сити и Мидлсекса. На большей его части хозяйничала Ост-Индская компания, и здесь располагались главным образом оружейные мастерские и различные предприятия по снабжению морских перевозок, в частности скотобойни и пивоварни. А еще тут, в узких переулках рядом с Минориз, поселилось немало беженцев из Нидерландов и многочисленных немецких княжеств.
Остановившись на тротуаре напротив древнего здания, Девлин окинул взглядом прогнувшиеся карнизы крыши и пыльное треснувшее стекло чердачного окна. Дом находился достаточно близко к реке, чтобы можно было чуять запахи смолы, соли и рыбы, слышать отдаленный хохот моряков и портовых рабочих, толпившихся в тавернах и пивных Уайтчепела, лежавшего к востоку. Но на этой мощеной булыжником улочке, где вместо многих старых лавочек и домов выросли склады, царила тишина. Часов в восемь-девять вечера – время смерти Эйслера – округа наверняка была пустынной.
Какой-то работяга, толкавший тележку с железным ломом, бросил на виконта любопытный взгляд, но не остановился. Размашисто переступив забитый раскисшим мусором сточный желоб, Себастьян пересек мостовую и громко постучал в обшарпанную, но крепкую дверь. Ему пришлось еще дважды ударить молотком, прежде чем створка приоткрылась внутрь не более чем на шаг.
В щели появилось бледное, худое лицо. Из узкого, костлявого черепа под странными углами торчали тощие пучки седых волос, кожа на ввалившихся щеках пожелтела и сморщилась от возраста, черный сюртук дворецкого был порыжевшим, изношенным и чересчур большим для иссохшего тела. Старик несколько раз сморгнул, словно сбитый с толку тусклым светом пасмурного дня.
– Если вы ищете мистера Эйслера, – произнес он тонким, дрожащим голосом, – с прискорбием сообщаю, что его нет дома. На самом деле он мертв.
И попытался закрыть дверь.
Себастьян остановил его, проворно просунув в щель ногу.
– Вообще-то, мне хотелось побеседовать именно с вами. Если я правильно понимаю, вы – Кэмпбелл, дворецкий мистера Эйслера?
Пожилой слуга опустил глаза на сапог виконта, затем снова поднял взгляд:
– Вы ведь не с Боу-стрит, нет? Потому что мистер Ли-Джонс распорядился, чтобы мы не разговаривали ни с кем из тамошних.
– Мистер Ли-Джонс?
– Главный магистрат на Ламбет-стрит. Вчера ночью, отправляя этого Йейтса в Ньюгейт за убийство, мистер Ли-Джонс вызвал нас в участок свидетелями и особенно предостерегал от болтовни с кем-либо с Боу-стрит.
Полицейское отделение на Боу-стрит было первым из созданных и до сих пор занимало особое положение, дававшее полномочия в расследовании преступлений и поимке преступников не только в столице, но и во всей Англии. Не было ничего удивительного в том, что магистраты участков поменьше возмущались известностью Боу-стрит и старались препятствовать любому ее вмешательству в свои дела.
– Разве я похож на полицейскую ищейку? – спросил виконт.
Кэмпбэлл внимательно осмотрел ладно скроенный сюртук, безупречно повязанный галстук, замшевые бриджи и начищенные сапоги визитера.
– Нет, не похожи. Но вы можете оказаться одним из газетных писак. Магистрат дал нам четкие указания не вести никаких бесед и с ними тоже.
Достав визитную карточку, Себастьян двумя пальцами протянул ее слуге:
– Мое имя Девлин. Надеюсь, со мной мистер Ли-Джонс не запрещал вам общаться?
Дворецкий вытянул руку во всю длину и прищурился на визитку:
– Нет, не запрещал. – Ни единый мускул не дрогнул на лице старика, однако же он отворил дверь пошире и отвесил слегка скрипучий поклон. – Чем могу служить, милорд?
Себастьян ступил в средневековый холл с отделанными темными панелями стенами, неровным, потрескавшимся плиточным полом и взмывающим ввысь замысловатым кессонным потолком, почерневшим от дыма. Помещение было просторное, но безнадежно захламленное странным набором пыльной, хотя и изысканной мебели: столики из сандалового дерева с изящной отделкой, темный комод в стиле ренессанс с резными мифическими чудищами, позолоченные стулья, словно перенесенные сюда из Версаля. Ряды темных картин в тяжелых, покрытых пятнами плесени рамах почти полностью закрывали стены. На противоположной стороне холла обшарпанные крутые ступени вели на второй этаж. Сквозь выложенную известняком арку рядом с лестницей виднелся темный коридор, уходивший в заднюю часть дома. Вторая арка, также отделанная выщербившимся тесаным камнем, вела, похоже, в старомодную переднюю комнату. Потрепанные парчовые занавеси на окнах были плотно задернуты, но как только глаза Себастьяна привыкли к темноте, он без труда разглядел безобразное пятно на вытертом ковре.
– Мистера Эйслера нашли здесь, – сообщил Кэмпбелл, кивая в сторону передней, после того как тщательно закрыл и запер входную дверь. – Его застрелили прямо в грудь. Такого беспорядку наделали…
