— Какой ужас! — произнесла Неома. — И что же с ней потом было?
— Она лишилась работы, — небрежно ответила Аврил. — Не думаю, чтоб у нее было много накоплений.
— И чем же она занялась? — спросила Неома.
— К счастью, ее дружок выложил денежки за лечение, хотя он был не столь щедрым, как прежде, потому что пользы от нее уже не было.
Неома подумала, что друг несчастной артистки должен был как-то ходатайствовать за нее в театре, но высказать эту мысль вслух она не успела, потому что Чарльз перевел разговор на другую тему.
Всю дорогу Перегрин и Чарльз были в хорошем настроении и старались перещеголять друг друга в заигрывании с Аврил. Неома же все пыталась понять, почему они оба так не хотели, чтобы Аврил разговаривала с ней.
Время в пути пробежало так быстро, что все были удивлены, когда Чарльз произнес:
— Ну вот мы и приехали! Мы — у ворот знаменитого особняка.
— О боже! Почему ты мне раньше не сказал? — воскликнула Аврил, вытащив из ридикюля маленькое зеркальце. Поправив волосы, она еще сильнее намазала губы, сделав их кроваво-красными, отчего стала, по мнению Неомы, более вульгарной.
Однако сейчас Неому больше всего интересовал Сит. Въезжая на территорию владений маркиза, они миновали огромные кованые железные ворота, отделанные позолотой и украшенные венцом, с обеих сторон которых расположились два милых домика, очевидно служившие сторожками. Проследовав по старинной дубовой аллее, они спустились в долину. Высунув голову из окошка кареты, Неома с удивлением рассматривала окрестности. Впереди показалось озеро, на противоположном берегу которого на фоне леса возвышался великолепный особняк, равного которому она никогда еще не видела.
Возможно, сейчас был и не совсем подходящий момент, но Неома все же попросила Чарльза немного рассказать ей о Сите. Он знал об этом загородном поместье намного больше Перегрина, хотя никогда не бывал здесь прежде. Он сообщил, что особняк был построен по проекту Джона Ванберга, который работал вместе со своим помощником Николасом Хоксмуром. Благодаря беседам с матерью Неома немного разбиралась в архитектуре и помнила, что оба архитектора отвечали не только за строительство Бленхеймского дворца, построенного в честь герцога Мальборо в память о его славной победе при Бленхейме, но и принимали участие в сооружении собора Святого Павла и здания Гринвичской больницы.
Впечатления Неомы о Сите превзошли все ее ожидания. Она никогда не думала, что частный дом может отличаться таким великолепием и представлять собой подобное грандиозное архитектурное сооружение. Центральная часть особняка венчалась куполом, крылья здания были настолько длинными, что простирались далеко в разные стороны. Казалось, этот архитектурный шедевр так ошеломил Неому, что у нее перехватило дыхание. Она подумала, что все это сон и наяву подобное увидеть невозможно.
Приближаясь к зданию, они проехали по мосту через озеро и вскоре оказались на огромном внутреннем дворе особняка у парадного въезда, который мог бы украсить и королевский дворец.
Аврил была так ошеломлена, что воскликнула:
— Ну и ну! Подумать только, что можно жить в таком доме! Теперь Понятно, почему маркиз такой надменный! Ему есть из-за чего быть таким высокомерным!
— Думай, что ты говоришь, Аврил, — предостерег ее Чарльз. — Ты же не хочешь, чтобы нас вышвырнули отсюда еще до начала Дерби.
— Не волнуйся, я буду с ним очень мила, — пообещала Аврил. — Но если ты станешь ревновать, то не вини меня.
Она посмотрела на Чарльза как-то слишком вызывающе. В ответ он улыбнулся ей как очень близкому, слишком близкому человеку, отчего Неома вдруг смутилась.
Перегрина волновали более важные вопросы, и он спросил Чарльза:
— У тебя хватит денег расплатиться за экипаж?
— Не беспокойся, — заверил его Чарльз. — Мне удалось получить деньги по просроченному чеку. Думаю, нам хватит этой суммы на все время нашего пребывания здесь, если, конечно, мы не проиграем на скачках.
— Проиграем на скачках? — недоуменно повторила Неома. — Ни один из вас не смеет делать ставки!
Как только она произнесла эти слова, то поняла, что отступила от той роли, которую должна была играть. Аврил, странно посмотрев на Неому, сказала:
— Знаешь что, милочка, ты следи за деньгами Перегрина, а деньги Чарльза оставь мне! Я знаю, что у него их не так много, но все, что у него есть, это мое, а почему, я скажу тебе наедине.
— Надеюсь, ты не станешь ничего подобного говорить Неоме. Ей неинтересны подробности твоей жизни, — быстро вмешался Чарльз.
В этот момент экипаж остановился рядом с лестницей, ведущей к парадному входу. Забыв об Аврил и ее словах, Неома удивленно смотрела на появившихся лакеев, их ливреи, расшитые золотом, блестели на солнце. Один из слуг подбежал к экипажу и открыл дверцу. Выйдя из кареты, гости ступили на мягкий красный ковер. Аврил устремилась вперед, шелестя платьем. Перья на ее капоре плавно покачивались в такт походке. На самом деле Аврил оказалась намного меньше ростом, чем представляла Неома. Эта вульгарная особа скорее напоминала сейчас маленького разноцветного попугайчика, гордящегося своим ярким оперением, несмотря на обстановку, внушающую если не страх, то благоговение.
Парадный вестибюль соответствовал внешнему облику особняка. На второй этаж вела широкая лестница с двойными перилами. По стенам были развешаны прекрасные картины, а под лестницей стояли изящные статуи на мраморных постаментах. Но вот появился мажордом и повел гостей по широкому коридору, со вкусом обставленному роскошной мебелью. У Неомы было страстное желание остановиться и все внимательно рассмотреть. За ней молча шли несколько растерянные Чарльз и Перегрин.
Казалось, путь их был бесконечно долгим, но наконец мажордом открыл какую-то дверь, и молодые люди очутились в огромном, великолепном зале. Неома быстро огляделась. Она была восхищена его изысканным убранством. Вдоль стен стояли диванчики и кресла из бархата с позолотой. Она обратила внимание на камин с мраморной отделкой и высокие окна, задрапированные и украшенные золотистыми ламбрекенами.
Затем ее взгляд задержался на мужчине, разговаривавшем с несколькими элегантно одетыми джентльменами и тремя женщинами, выглядевшими столь же ярко и пестро, как Аврил. Неома сразу поняла, что это и есть маркиз Роузит, потому что он доминировал, как бы возвышался над всеми. Неома никогда бы не подумала, что человек может выглядеть столь незаурядно. Возможно, из-за особой манеры держаться он казался еще более высоким, чем был. Однако более всего в его внешности поражало выражение лица. Оно было до того презрительным, что казалось — все присутствовавшие были недостойны его внимания. Теперь было совершенно ясно, почему Аврил назвала его «надменным маркизом».
