Барбара Картленд
Свет луны
1820 год
— О, мисс, простите меня. Я такая неуклюжая! Я совсем не хотела это сделать.
Дрожащий голос молоденькой служанки заставил Неому отнестись к происшедшему спокойно, хотя было видно, что ей жаль подпаленной скатерти.
— Не расстраивайся, Эмили. Это не твоя вина. Мне следовало самой погладить эту скатерть.
— Вы же знаете, мисс, я так стараюсь угодить вам.
— Да, я вижу, ты очень стараешься, Эмили.
— Но все у меня получается не так, как вы велите. — На последнем слове голос девушки дрогнул, и она разрыдалась.
— Ну, не стоит плакать, Эмили, — говорила Неома. — Ты действительно стараешься делать все хорошо, и день ото дня у тебя получается все лучше и лучше. Давай забудем про эту скатерть, все равно она уже старая.
— Я постараюсь, мисс, впредь все делать еще лучше, вот увидите! — говорила Эмили, вытирая слезы тыльной стороной ладони.
— Конечно, я уверена в этом, — сказала Неома. — А теперь закончи уборку на кухне. Мне надо приготовить легкий завтрак. Скоро приедет мистер Перегрин.
Взяв испорченную скатерть, Неома вышла из комнаты и поднялась наверх, где стоял шкаф для белья. Она подумала, что следует поставить заплату на скатерть, и решила в следующий раз не доверять Эмили того, что может привести к плачевным последствиям.
Безусловно, девушка не была виновата. Ей было всего четырнадцать лет, и она пришла работать в этот дом совершенно неподготовленной. Неома осознавала, что нанимать более опытную прислугу им не по карману, поэтому она надеялась, что Эмили вскоре многому научится и не будет портить все, к чему бы она ни прикасалась.
Энн, предыдущая служанка, была сначала такой же нерасторопной, но, как только освоила свои обязанности и приобрела некоторый опыт, она поняла, что могла бы зарабатывать намного больше в другом доме. После ухода Энн Неома была вынуждена найти другую девушку и снова заняться обучением прислуги.
Успокаивая себя, Неома подумала, что ей повезло, ведь у нее есть пускай неопытная, но все же помощница. Несмотря на то, что дом у них был небольшой, городская жизнь отличалась от жизни в поместье. Неоме было бы нелегко одной управляться по хозяйству.
При воспоминании о родной деревне на лице Неомы появилось выражение печали. Как скучала она по дому, в котором выросла! Как тосковала по саду, неухоженному в последние годы, но все же прекрасному. Особенно был он красив весной, когда зацветали сирень и жасмин. Возможно, уже набрали бутоны ранние розы, всегда так радовавшие мать Неомы. Однако сейчас не было смысла думать о поместье Стандишей. Перегрину захотелось жить в Лондоне, и разве можно винить его за это? Что делать молодым джентльменам в деревне, если у них нет денег и хороших лошадей. Такая жизнь для них просто скучна.
Открыв шкаф, Неома аккуратно сложила скатерть и положила ее на полку, где хранилось вышедшее из употребления белье. Неома отметила про себя, что полка с ветхим бельем переполнена. Этими пришедшими в негодность простынями, наволочками, полотенцами они пользовались еще в поместье. Девушка успокоилась, когда взглянула на полки, где находилось новое белье. Ей показалось, что этого белья хватит надолго, прежде чем придется его обновлять. «Но где мы возьмем деньги, чтобы что-то купить?»— часто спрашивала себя Неома, и при этой мысли лицо ее омрачалось. Вести домашнее хозяйство в таком городе, как Лондон, на мизерную сумму, которую выделял Перегрин, было крайне трудно. В деревне не надо было тратить много денег на продукты: овощи были из собственного огорода, к столу всегда можно было достать кролика или голубя и свежие яйца. Здесь, в Лондоне, все это приходилось покупать. Перегрин часто жаловался, что еда стала невкусной, он удивлялся, почему Неома стала готовить так плохо.
Бесполезно было объяснять ему, что она готовит так же, как и прежде. Все дело — в продуктах, которые она вынуждена покупать в самых дешевых магазинах или зачастую у уличных торговцев, обосновавшихся на Кингз-роуд.
В одном им с братом повезло: небольшой дом, который они сняли в Челси, был полностью меблирован. Неома узнала, что до них в этом доме жила артистка. Он был куплен для нее и обставлен одним джентльменом. Отношения между артисткой и джентльменом были весьма странными и непонятными Неоме. Позже по какой-то невыясненной причине эта артистка поссорилась со своим благодетелем и переехала в более роскошные апартаменты. Поверенные хозяина пытались продать дом, но не успели этого сделать.
Поэтому Неоме и Перегрину удалось снять этот дом за небольшую плату.
— Конечно же, я не собираюсь приводить сюда своих друзей, — сказал высокомерно Перегрин. — Если я захочу развлечься, то сделаю это в своем клубе.
— Ты хочешь развлекаться? Я не ослышалась? — вскричала Неома, чуть не задохнувшись от возмущения. — Перегрин, ты не смеешь даже думать о развлечениях! Ты же знаешь, как мало у нас денег.
— Мне это хорошо известно, — быстро ответил он. — Однако всегда можно воспользоваться доброжелательным отношением друзей и попросить у них в долг.
— Только не это, Перегрин! Ты не можешь думать о подобных вещах. Представь, дорогой мальчик, что произойдет, если ты влезешь в долги! Поверь мне, это будет иметь роковые последствия.
Неома сдерживалась и редко сетовала на то, что у них мало денег. Она любила брата и хотела сделать его счастливым. Поэтому, когда он настаивал на переезде в Лондон, у нее не хватило сил, чтобы сказать ему «нет».
У Перегрина были непомерные амбиции, как свойственно всем молодым джентльменам. Он претенциозно заявил, что непременно должен одеваться по последней моде и шить одежду у самого известного портного. Ему хотелось иметь нечто такое, что вызывало бы зависть у щеголей Сент-Джеймс-стрит, например рейтузы в обтяжку цвета шампанского. Он также потребовал огромное количество муслиновых шейных платков, сильно накрахмаленных и завязанных по самой последней моде.
Несложно было догадаться, зачем Перегрину понадобилось такое их количество. Из-за отсутствия камердинера ему пришлось бы испортить больше дюжины, прежде чем он завязал, хотя бы один шейный платок так, как ему хотелось.
Неома потратила немало времени, чтобы сначала накрахмалить, а затем выгладить все шейные платки брата. Но одновременно она пробовала их завязывать. Вскоре она уже умела делать это так, как хотелось Перегрину. Сначала он отнесся презрительно к настоянию сестры позволить ей завязать на нем шейный платок. Но результат превзошел все ожидания Перегрина. Он попросил сестру узнать и другие приемы по-модному завязывать шейные платки, что непременно вызвало бы зависть у его друзей.
