Непокорная фрау Мельцер - Якобс Анне

– Ну, вам же нужен был кто-то, чтобы присматривать за близнецами.

– Безусловно! – воскликнула Китти. – Но такое решение не принимается за спиной матери.

Лиза ощутила что-то прохладное в груди, и тут же маленький Иоганн начал жалобно плакать, потому что потерял желанный сосок. Лиза снова поднесла ему грудь в широко разинутый рот, он схватил ее и продолжил усердно чмокать. Сколько сил требовалось ребенку, чтобы наполнить свой желудок!

– Ну, Серафину на самом деле я узнала только сейчас, – неохотно призналась Лиза. – Раньше мы были очень близкими подругами. Кто бы мог подумать, что она станет такой?

– Я! – похвасталась Китти. – Никогда она мне не нравилась, твоя Финчен. Она всегда была мерзкой, скучной лягушкой.

– Она просто никогда не придавала большого значения своей внешности.

Китти насмешливо рассмеялась:

– Ты сама сказала. Эта особа каменно-серая. Внутри и снаружи.

Лиза неодобрительно посмотрела на сестру, на ее крашеные ногти. Такой уж всегда была Китти – она не пропускала ни одной модной глупости! Даже ее волосы были еще короче, чем раньше, и она не жалела тушь для ресниц.

– Но хуже всего, что Пауль оскорбил мать Мари, – продолжала тем временем болтать Китти. – Как он мог! Мы все знаем, как наша семья поступила с ней.

Лиза отняла голодного Иоганна от правой груди, чтобы приложить его к левой. Не обошлось и без криков, потому что малыш еще не насытился. Какое счастье, что он так хорошо сосал! После родов она похудела, но за это время ее ребенок значительно прибавил в весе. Теперь он чаще вытягивал ножки и сильно брыкался. Поначалу он лежал только в позе эмбриона, и, поскольку Роза всегда заворачивала его в белую хлопчатобумажную ткань, Лиза сначала думала, что ее ребенок совсем крошечный и у него нет ножек.

– Знаешь, Китти, я вполне могу понять Пауля. Эта Луиза Хофгартнер – так ее звали, верно? – наверное, была тяжелым человеком. Она могла бы просто отдать папе чертежи, и все было бы в порядке. Но нет, ей надо было проявить упрямство.

– Во-первых, она была матерью Мари, – возмутилась Китти, – во-вторых, она была замечательной художницей, и в-третьих, она умерла очень печальным образом. Нет, я думаю, Пауль слишком легкомысленно к этому относится. Он хотел убрать ее картины на чердак. На этом все бы и закончилось!

– Тем не менее я все равно не понимаю, почему из-за глупой ссоры должен разрушиться такой счастливый брак, Китти!

– Господи! – возмущенно воскликнула Китти. – Кто говорит о чем-то подобном? Пауль в конце концов сдастся, я уверена в этом. Знаешь, Лиза, Пауль очень похож на папу. Сначала отец был упрям как осел, а потом, когда понимал, что ничего не добьется, вмиг менял свое решение. Помнишь, как он вначале сопротивлялся организации лазарета на вилле?

А позже он категорически не хотел, чтобы на его фабрике производилась бумажная масса. И что? Что помогло нам пережить военные годы? Бумажная масса!

Лиза не была с ней согласна. Кто сказал, что Пауль в этом вопросе походил на отца? И кроме того, это был вопрос семейных отношений, здесь действовали другие законы.

– Я надеюсь, что ты права, Китти.

– Конечно, я права, Лиза, – кивнула Китти, качая ногами вверх-вниз. На ней были изящные туфли с ремешками из светлой кожи на небольшом каблуке. Все еще немного опухшие ноги Лизы в них бы не влезли.

– Было бы замечательно, если бы хотя бы у одного из маминых детей сложился нормальный брак, согласна? – продолжила Китти, бросив косой взгляд на сестру. – У нас обеих, кажется, в этом вопросе все потеряно, не так ли?

Лиза пожала плечами. Неужели Китти пыталась ее разговорить? Мари после возвращения из Гюнцбурга оставалась такой же молчаливой, как и Пауль. Не то чтобы Лиза хотела откровений. Но она ожидала немного большего, чем просто «Посмотрим». Встречались ли они вообще с Себастьяном? Пауль даже не сказал ей об этом, но ладно – она тоже больше не задавала вопросов и делала вид, что ей все равно. А ведь так оно и было. После всего, что сделал этот трус, по-другому и быть не могло. Ладно, она играла с ним в течение трех лет. Но это не значит, что он должен был убегать как заяц только потому что однажды проявил слабость. Нет, с ним было покончено. К сожалению, ее глупое сердце еще не до конца осознало это. Но все придет со временем…

– Правда? – произнесла она невинным голосом. – А я всегда думала, что у тебя целая толпа поклонников, из которых ты однажды выберешь своего будущего мужа.

Китти нашла эту идею настолько забавной, что покатилась со смеху, уткнувшись в шелковые подушки. Ей пришлось схватиться за спинку дивана, чтобы вернуться в сидячее положение.

– Нет, Лиза. Я сейчас задохнусь. Ты мещанка еще в большей степени, чем я думала. Это из-за того, что ты так долго дышала здоровым деревенским воздухом?

– О, я забыла, ты художница и ведешь свободный образ жизни. Во всех отношениях.

Китти поискала в сумочке зеркальце и носовой платок, чтобы стереть размазанную тушь. Тушь текла буквально из-за каждой слезинки.

– Абсолютно верно, Лиза. Я художница. К тому же я работающая женщина и сама зарабатываю деньги. Именно поэтому мне не нужен муж. Точка!

«Спасибо, – обиженно подумала Лиза. – Я все поняла. В ее глазах я – нахлебница, потому что не зарабатываю денег, трачу свое наследство, да еще и обуза для мамы и Пауля. Большое спасибо, сестричка, что ты мне это напомнила!»

– Между прочим, все господа в моем окружении очень милы, и мне действительно нравится их компания, – продолжала болтать Китти, которая все никак не могла поставить точку. – Конечно, это моя вина, что я уже отклонила несколько предложений. У меня была великая страсть – это Жерар. И у меня была еще большая любовь – это мой Альфонс. Ни один мужчина в мире не сможет предложить большего!

Как пафосно теперь говорила ее младшая сестра! Лиза была настроена скептически. Когда Китти так возмущалась, обычно она пыталась что-то скрыть.

– Да, я полностью понимаю тебя, Китти. Мой опыт общения с мужчинами был… разочаровывающим, к сожалению. Такова жизнь. Кстати, я всегда думала, что ты все еще общаешься с Жераром. Мама сказала, что вы переписываетесь.

Китти громко рассмеялась, но это прозвучало очень неестественно.

– Но нет. Уже давно нет. Он женился.

– О! Я не ожидала такого от него!

Вот и все. Китти не могла ничего скрыть. Жерар, большая любовь всей ее жизни, горячий молодой француз, с которым она тогда сбежала в Париж, – он решил создать семью. Французскую семью. Понятно. Кажется, он торговал шелком? Фабрика? Что ж, он, вероятно, знал, в чем заключается его долг.

– Знаешь, Лиза, эта история закончилась уже очень давно. Славный Жерар уже стал немолодым человеком. Хи-хи, я от души поздравила его и пожелала ему много маленьких детей. – Голос Китти стал немного пронзительным. Казалось, что она убеждает саму себя. – На самом деле очень хорошо иметь детей. Я очень счастлива с моей Хенни. Если хочешь, Лиза, ты тоже можешь переехать к нам на Фрауенторштрассе. С твоим маленьким сыном, конечно. Тилли, возможно, тоже присоединится, когда сдаст выпускные экзамены. О, как весело будет нам, женщинам! Зачем нам мужчины? Они ведь только мешают.

Она засмеялась и снова взглянула в маленькое зеркальце, вытирая лицо платком, потому что короткие волосы щекотали ее щеки и лоб. Затем с удивительной ловкостью спрыгнула с дивана и поправила платье.

– Я зайду к Блифертам – Мари попросила меня отнести им некоторые вещи Лео. Сегодня приезжает Тилли, она хочет остаться на Пасху. Ах, маленькое сокровище – как жадно он сосет, просто обжора. Но ему всего хватит. Скоро увидимся, Лиза. Я так рада, что ты больше не в Померании, в этом ужасном имении. До скорой встречи, мои сладкие.

Лиза с облегчением вздохнула, когда Китти покинула совершенно измятый диван и закрыла за собой дверь. В коридоре было слышно, как она справлялась о маме:

– Как? Она все еще дремлет после обеда? Я не могу ждать так долго. Скажи ей, что Хенни, как Снежная королева, с нетерпением ждет воскресной охоты на пасхальные яйца.