Ознакомительная версия.
– Обыкновенная простуда, мадам. Для особых тревог нет оснований.
– Вы полагаете, его правильно лечили в коллеже?
– Правильно, но не слишком усердно. Ему необходимо горячее питье и полоскания. Думаю, этого будет достаточно.
Поблагодарив и заплатив толстяку за его советы, я снова села рядом с Жаном. Его голова лежала у меня на груди. Я боялась пошевелиться, чтобы не потревожить его. Люк тихо захлопнул дверцу и занял свое место форейтора. Я вполголоса приказала гнать лошадей что было силы, чтобы за три часа уже приехать в Белые Липы.
Вечером следующего дня, совершенно обессиленная, я впервые отошла от постели Жана, поддавшись на уговоры Маргариты немного отдохнуть. Я прошла в свою спальню и, не раздеваясь, прилегла на постель. У меня ныла затекшая от напряженного сидения спина, ломило поясницу. Нельзя сказать, что беспокойство оставило меня. Перелом в болезни не произошел, напротив, она развивалась по нарастающей. Жану не становилось лучше. Правда, я не могла бы сказать, что положение его ухудшается. Только это и заставило меня на какое-то время удалиться.
Физически я была сломлена. Начиная со вчерашнего вечера, все обитатели Белых Лип снабжали меня советами насчет того, какие лечебные средства следует применять против такой болезни. Эти советы вконец меня измучили, и я выставила всех советчиков за дверь. Мы с Маргаритой остались у постели Жана. Я делала все, как говорил врач, но набор лекарств был невелик: пилюли и бертолетова соль для полоскания горла. Да еще доверов порошок. Жан все время находился в состоянии, близком к забытью, и я поила его, поддерживая ему голову. Жар по сравнению со вчерашним днем очень усилился. Теперь о бледности и речи не было: Жан весь пылал и часто, как в бреду, просил пить. Дыхание у него было прерывистым. Изредка, открывая глаза, он хрипло спрашивал:
– Ма, ты здесь?
– Да, мой ангел.
– А Маргарита?
– Она тоже рядом с тобой.
Это, видимо, его успокаивало. Он снова забывался, сильно сжимая мою ладонь горячими пальцами.
Я вспоминала все это, лежа на краешке постели, и сердце у меня сжималось от тревоги. Я терзалась очень мрачными предчувствиями. Но смертельная усталость была сильнее тревоги и предчувствий. Я уснула быстрее, чем предполагала, надеясь, что Бог помилует мальчика и Жану станет лучше.
Я проснулась оттого, что услышала чей-то шепот прямо над своим ухом. Сон как рукой сняло. Я увидела склоненное над собой лицо Элизабет. Было уже утро, рассвет пробивался в окна. Я снова услышала шум дождя – он шел уже третей день.
– Что случилось, Элизабет?
– Мадам, Маргарита устала и отправилась отдохнуть, а я согласилась заменить ее…
– И что же?
– Тревожно мне, мадам. Похоже, ребенку стало хуже. Я ведь не понимаю в этом ничего. Дышит он как-то странно. Мне страшно одной с ним оставаться. Как бы чего плохого не вышло, ваше сиятельство!
Смертельный страх на миг сковал меня, я просто окаменела. Потом, придя в себя, бросилась в двери, босиком, как была, выбежала на лестницу. От страха тошнота подкатила мне к горлу. Я проклинала себя в тот миг за то, что спала, что оставила Жана. О, если бы не это, все, возможно, было бы иначе!
Жан пылал так, что к нему страшно было прикоснуться. Некоторое время я молча стояла над ним, оцепенев. Казалось, за прошедшую ночь он похудел ровно наполовину. Рот его был открыт, он дышал трудно, с хрипами, лицо было бледное, даже слегка синюшное. На языке я заметила желтый напет. Собрав все силы, я наклонилась, слегка приподняла сыну голову и заглянула в рот. Понять что-либо было трудно. Мне казалось, я вижу опухоль в горле.
В ночном чепце явилась Маргарита, вместе со мной склонилась над Жаном.
– Господи ты Боже мой! – сдавленно ахнула она. – Да он же тает, как свеча, мадам!
– Это не просто простуда, – пробормотала я в ужасе. – У него, наверное, что-то с легкими. Он просто задыхается! И я ничего в этом не понимаю!
Я рванулась к звонку, что было силы затрясла его, сзывая прислугу. Мне стало ясно, что положение куда более серьезное, чем мы все представляли. Нам одним не справиться, здесь нужен человек, разбирающийся в медицине. Жана надо спасать… иначе и подумать страшно, чем все это может кончиться!
Когда слуги стали собираться в каминном зале, я вышла к ним, прерывистым голосом стала отдавать приказания:
– Нужны два человека, чтобы найти доктора д'Арбалестье. Брике, ты поедешь искать его в сторону Динана, а вы, Люк, – в сторону Сен-Бриё. – Оба, и Брике, и конюх, согласно кивнули. – Кроме того, я хочу послать за врачом в Ренн. Там много врачей, нам сгодится любой. Пожалуй, этим займетесь вы, Кантэн. Я дам вам десять луидоров, если вы привезете его к вечеру.
Я назначала награду, но знала, что моя просьба трудно выполнима. Хорошо, если Кантэн попадет в Ренн к двум часам пополудни, но это еще не все. Сейчас трудно было найти врача, который согласился бы на ночь глядя отправиться в путь по опасным бретонским дорогам, затерянным среди лесов, где обитает великое множество бандитов. Это не говоря уже о шуанах, которых многие тоже боялись. В этот миг я проклинала в душе ту бретонскую глушь, где мы жили. Ах, если бы это случилось в Париже, мне стоило бы лишь выйти на улицу, чтобы найти доктора!
– Скажите ему, Кантэн, что я озолочу его, если он приедет!
Всем троим гонцам было приказано взять самых лучших лошадей. Слегка успокоенная, я вернулась к сыну. Мужество, не так давно покинувшее меня, снова возвращалось. Я решила действовать. Маргарита, к тому времени уже одевшаяся, была полна желания помогать мне. Я взглянула на нее и благодарно пожала ей руку.
– Я знаю, – прошептала я, – как ты тревожишься.
– Еще бы! Ведь такой милый хороший мальчик! Ума не приложу, что за напасть к нему прицепилась!
В этот миг явилась старая служанка Анны Элоизы и сказала, что госпожа послала ее узнать, в чем дело.
– Скажите, что Жан болен, – произнесла я резко. – Это просто простуда. Мы вылечим его. И, пожалуйста, пусть герцогиня сюда не приходит!
Мы стали греть в камине кирпичи, заворачивать их во фланель и класть в ноги Жану. Я укутала сына, пожалуй, в целую кучу одеял, зная по опыту, что при сильной простуде нужно хорошо прогреться. Жан был в забытьи и не воспринимал того, что с ним происходит. Я заставила его выпить порошок, потом села рядом, стала осторожно расчесывать ему волосы: они спутались в колтун, ведь голова Жана все время металась по подушке. Он отреагировал на мягкие прикосновения гребня; я поразилась, с какой бессознательной доверчивостью он тянулся вслед за моей рукой. Мы с Маргаритой переглянулись и заметили в глазах друг у друга слезы.
Ознакомительная версия.
