— Я убила отца Эмиля.
— Я знаю. Это моя вина. Я должен был…
— Нет, Дэниел. Он умер от моей руки.
Ему очень хотелось прижать ее к себе и утешить, но он оставался неподвижным, глядя на Лорелею полными боли глазами.
— Я думала, что он убил тебя, — проговорила она, — я видела, как ты упал.
— Я упал, но пуля пролетела мимо.
— Я убила человека, — повторила она.
Он наклонился вперед. После минуты раздумий положил свою загрубевшую ладонь на ее руку.
— Ты убила чудовище, — произнес он. — Он не был служителем Бога, а известным якобинцем, убийцей.
— Он хотел стать настоятелем. А еще он хотел прибрать к рукам мое наследство, завещанное моим отцом — Людовиком XVI.
— Отец Джулиан рассказал тебе о сокровищах?
— Перед самой смертью. Поэтому отец Эмиль и увез меня из Парижа. Я думала… — она закусила губу и глубоко вздохнув, продолжила: — Я думала, что он хочет защитить меня… от тебя.
На лице Дэниела появилась гримаса боли.
— В своей жизни я наделал так много ошибок, слишком много. Но самое худшее то, что я лгал тебе и себе, отрицая свою любовь.
Она едва слушала его, погрузившись вновь в воспоминания.
— Мне нужно было придумать какой-нибудь другой способ остановить его.
— Нет, — резко сказал Дэниел. — Жизнь — это самое ценное, что у нас есть. Но отец Эмиль потерял право жить. Если бы ты пощадила его, он бы убивал снова и снова. Ты должна поверить в это, Лорелея, и больше не терзать себя раскаяниями. Она вздрогнула.
— Из-за меня погибло очень много людей. Дэниел крепко сжал ее руки.
— Не надо, Лорелея, — произнес он низким и страстным голосом. — Не смей обвинять себя. Нет твоей вины в том, что произошло.
Лорелея взвесила в уме его слова и немного успокоилась. Она знала, что сможет теперь примириться с мыслью о содеянном. Она всего лишь наказала зло, жестоко наказала.
— О боже, — проговорил Дэниел, — во всем, что случилось, ты была невинной жертвой, в то время как я…
Он вдруг резко отпустил ее руки, словно боялся заразить ее какой-то болезнью. Ему нужно было так много всего рассказать, она столько должна узнать, даже если придется признаниями причинить друг другу невыносимую душевную боль.
— Среди вещей отца Джулиана я нашла твой рюкзак, — произнесла Лорелея.
Он с трудом проглотил ком в горле. Его лицо побледнело.
— О Боже!
— Дэниел, почему ты согласился на план Жозефины?
Он провел руками по лицу, словно сдирая с него маску.
— Я считал, что нахожусь в ее власти.
— В ее власти? Ты имеешь в виду, что вы… — она замолчала и отвела взгляд, не в состоянии продолжить.
— Потому что мы были любовниками, — Дэниел выплюнул эти слова. — Это всего лишь часть всей правды. Но если бы об этом узнал Бонапарт, было бы хуже для нее, а не для меня. В ее ловушку я попал из-за Жана Мьюрона. Она угрожала расправой над ним, если я не соглашусь выполнить это задание. Стоило ей сказать только одно слово, и его бы казнили.
— Кем тебе доводится Мьюрон?
— Неважно, кем он мне доводится, — сказал Дэниел. — Важно, кем он является для Швейцарии.
— Ты скрываешь от меня еще одну тайну, — в ее голосе чувствовалась боль. — Как и все остальные многочисленные тайны, которые ты скрывал от меня с самого начала нашего знакомства. Почему ты притворялся, что потерял память после обвала? Дэниел виновато пожал плечами.
— Мне нужно было выиграть время, пока я не поправлюсь. Я догадывался, что отец Гастон понял, зачем я пришел в приют. Он пытался остановить меня, прежде чем я смог бы… — его голос затих, и он понурил голову.
— Убить меня, — закончила она за него. С чувством горького стыда она вспомнила то время, которое проводила рядом с «Вильгельмом», страстно желая его прикосновений, поцелуев, стараясь почаще оставаться с ним наедине. — У тебя было много возможностей покончить со мной. Что заставило тебя передумать?
— Ты, — признался он. — Ты, моя дорогая. Даже я был не настолько жесток, чтобы повредить хоть один волос на твоей головке.
Она вздохнула, подтянула колени к груди, удобнее устраиваясь на кровати, и оперлась о них подбородком.
— Но ты знал, что мой отец был главным виновником смерти восьмисот швейцарцев из его личной охраны. Как ты мог смотреть на меня, общаться со мною и не вспоминать об этом каждый раз?
— Как я мог смотреть на тебя и не любить? — он снова взял ее руку, поглаживая своей содранной, покрытой волдырями ладонью.
Его признание в любви ошеломило Лорелею. Она слишком долго ждала от него этих слов, и вот они неожиданно для нее прозвучали как гром среди ясного неба. Она не должна позволять себе поверить Дэниелу. Не сейчас.
— Ты излечила меня от тех воспоминаний, Лорелея. Теперь, когда я думаю о Париже, я вспоминаю, как танцевал с тобой в садах Тюильри, занимался с тобой любовью… — он криво усмехнулся. — Вижу, как ты и Барри терроризируете «ковровую вошь» Жозефины.
Вздрогнув, Лорелея бросила взгляд на окно. Все небо было окрашено багрянцем заката.
— Ты говоришь, что Жозефина может использовать свое влияние на Бонапарта против Мьюрона. Что мешает ей это сделать прямо сейчас?
Дэниел довольно ухмыльнулся:
— Мьюрон уже на свободе. Он в Швейцарии.
— Откуда ты знаешь? — удивленно спросила Лорелея.
— Я помогал освобождать его. — Ты отвез его в Швейцарию?
— Нет. Меня поймали во время его побега.
— Ты был в тюрьме? — Лорелея представила себе, как вооруженные охранники, словно стая псов, набросились на Дэниела. Но она не могла представить Дэниела, сидящего за решеткой, лишенного свободы, которую он всегда так высоко ценил.
— Я сидел в тюрьме, — сказал он, — обвиненный в измене, шпионаже… и убийстве.
Она закусила губу.
— Ты снова убил.
— В этот раз нет. Но Бонапарт считает, что это сделал я.
— Но, тем не менее, ты здесь. Ты тоже, должно быть, сбежал.
Он покачал головой:
— Нет. Бонапарт выпустил меня, чтобы я последовал за тобой.
Наконец ей все стало ясно. — Ты отрицал, что являешься человеком чести. Но, тем не менее, ты отдашь не только свою свободу, но и жизнь за свободу Мьюрона.
— Я с радостью отдал бы свою жизнь ради твоей безопасности, Лорелея, — тихо сказал он.
Слова взбодрили ее, как дуновение свежего горного ветерка, заставив почувствовать себя светлой, чистой, желанной. Лорелея поняла, что перед ней находится новый Дэниел, не тот наемник, который пришел в приют, задумав убийство. Она схватила его руку и крепко сжала. По телу разлилось тепло, но этого было недостаточно.
— Обними меня, Дэниел, — попросила она.
