— Ты даже кожаный жилет не хочешь снять?
Джонни усмехнулся.
— Во всяком случае, не сегодня. В Голландии — может быть. Кстати, не забудь мне напомнить об этом, когда мы туда доберемся.
— Куда же, интересно, запропастился Робби?
В голубых глазах Джонни отразилась тревога.
— Должно быть, прячется где-нибудь от проклятых англичан. Я еще никогда не видел, чтобы их флот так плотно патрулировал побережье. За один час — два корабля, подумать только… Один уставился в корму другому. Робби должен объявиться сегодня вечером. В противном случае увидимся с ним где-нибудь подальше от побережья. Остается только определить время и место встречи.
— Каким образом? — Идея о том, чтобы искать Робби на безбрежных просторах океана, казалась ей бредом.
Джонни зажмурился, наслаждаясь расслабляющим удобством мягкой постели.
— Мне нужно передать ему весточку. Сегодня вечером я еду в Бервик. — Он уже засыпал. Его веки смежились, дыхание стало ровным, а голос — еле слышным. — Разбуди меня… в случае чего…
Как это часто случалось, Джонни заснул, будто провалившись в черный колодец. И, глядя на него, Элизабет вспоминала о других днях, других постелях, о счастливых временах, когда он засыпал точно так же, словно ни одна злая сила в мире не могла побеспокоить его. Хотя корабль не встретил их, одно то, что они все-таки добрались до побережья, как ни странно, вселяло в нее покой. Море, искрившееся за стенами деревенской гостиницы, обещало свободу; самая трудная часть пути была позади. В этой наполненной солнцем комнате ей было удивительно хорошо. Один лишь солнечный лучик дарил столько тепла, сколько, казалось, не мог дать камин, полный пылающего угля. Она не отрываясь смотрела на человека, которого любила с какой-то загадочной, темной, почти болезненной горячностью, и во сне он казался ей еще прекраснее. Черты его лица обрели античное спокойствие и царственность, какую можно увидеть лишь у облаченных в доспехи каменных статуй, венчающих мраморные гробницы рыцарей в храмах.
Его шелковистые волосы рассыпались по подушке темными волнами, обтекая лицо и плечи. Один непокорный завиток упал на лоб. Густые брови оттеняли глубоко посаженные глаза с ресницами, длинными и изогнутыми, как у ребенка. Нос с изящно вырезанными ноздрями был тонок и прям. Достаточно было только взглянуть на его чувственный рот, чтобы сразу понять, почему перед этим человеком не могла устоять ни одна женщина. С размытыми, нежными очертаниями верхней губы контрастировал резкий, волевой изгиб полной нижней, свидетельствующий о широте и страстности натуры. Рот необыкновенной красоты был обрамлен темными усами и бородкой, отросшими за дни тревожных странствий.
Он и спящий сохранял какое-то удивительное достоинство. Его руки были вытянуты вдоль тела, длинные ноги плотно сдвинуты и прикрыты одеялом. И лишь выглядывавшие из-под него ступни в вязаных носках в желтую и черную клетку портили общее впечатление, абсолютно не гармонируя с этой величественной позой. Но все же иначе как величественным это длинное мускулистое тело назвать было нельзя. Одетый в кожаную безрукавку и черные бриджи, Джонни Кэрр был воплощением великолепной и суровой силы.
Не удержавшись, Элизабет осторожно поцеловала его в щеку, и он, заворочавшись во сне, притянул ее к себе и положил голову ей на плечо. «Должно быть, привычное движение от постоянного общения с женщинами», — подумала она с внезапно нахлынувшей неприязнью.
— Это я, — произнесла Элизабет спокойно, но вместе с тем с какой-то почти неуловимой заносчивостью.
— Знаю… — сонно протянул он, положив ей на плечо еще и ладонь. — С тобой хорошо…
Через несколько часов их разбудил тяжелый стук в дверь. В мгновение ока Джонни был на ногах, держа наготове оба пистолета с взведенными курками.
— Кто там?! — выкрикнул он, выглянув одновременно в окно и оценивая ситуацию.
— Ваша милость велела сказать, когда будет пять часов.
Глубокий вздох облегчения свидетельствовал, что Джонни узнал голос владельца гостиницы.
— Благодарю, — крикнул постоялец сквозь закрытую дверь. — Через полчаса подай ужин.
Повернувшись лицом к Элизабет, он вопросительно поднял брови.
Она жестами дала понять, что хотела бы умыться.
— Вода вон там, — кивнул он в сторону западной стены.
— Мне бы ванну, — умоляюще прошептала она, молитвенно сложив руки.
— И согрей воду для ванны! — прокричал Джонни вслед удаляющимся шагам хозяина.
Шаги смолкли, затем прозвучал ответ:
— Слушаюсь, милорд.
Шарканье ног возобновилось, а потом стихло.
Положив пистолеты обратно на стул, Джонни рухнул в постель.
— Уф, чуть сердце не лопнуло. Послушай, как стучит… Надо же, не дал досмотреть сон! — тихо воскликнул он, положив ладони на лоб. — Жаль, занятный сон был…
Положив руку на кожаную жилетку, Элизабет ощутила торопливые толчки.
— Нам нужна сторожевая собака, — сказала она с улыбкой.
— Нам нужен чертов корабль!
— Кто знает, может быть, сегодня вечером ты выяснишь, где нам искать Робби.
— Хотелось бы надеяться…
— А может… его схватили? — Эти слова застряли у нее в горле.
Джонни обескураженно уставился на нее.
— Не знаю, — ответил он. — Солдат и кораблей здесь хоть отбавляй. И угораздило же их принять этот Акт об иностранцах.
— Нам можно будет остаться здесь, пока ты не найдешь его? — В этой маленькой гостинице было на редкость спокойно. Подозрительно спокойно.
— Нам нигде нельзя задерживаться слишком долго. Встретив нас за пять миль от главной дороги, и дурак поймет, что мы не простые путешественники.
— Может, в Бервике нам будет лучше? Все-таки город, народу там больше, и на нас будут меньше обращать внимания.
Черноволосая голова Джонни отрицательно мотнулась.
— Слишком уж много англичан в этом славном городе, — пробормотал он. — Во всяком случае, завтра мне кое-что удастся прояснить.
Ее брови сошлись у переносицы.
— Мне надоело ждать… Не знать, где ты, что ты собираешься делать…
— Я не могу взять тебя с собой в Бервик, — спокойно и властно прозвучал его голос.
— Знаю, знаю… — вздохнула она. — Я не могу ездить верхом, не могу слишком быстро ходить. Я вообще еле передвигаюсь и ничем не могу тебе помочь. Все это так угнетает, так злит меня.
— Тише, тише, — успокоил он ее, нежно дотронувшись до щеки. — Потерпи, любимая. Каких-нибудь несколько дней, и все будет позади.
— Честное слово? — К отчаянию в ее голосе теперь при-мешалась надежда.
У них просто не было другого выбора, и Джонни Кэрр знал это. Они не могли ждать сложа руки, в то время как кругом рыскали многочисленные отряды англичан.
