Батистина очень хотела бы помыться пресной водой, но об этом не могло быть и речи — запасы питьевой воды были на исходе и приходилось соблюдать строжайшую экономию, чтобы дотянуть до какого-нибудь порта.
Несчастные каторжанки умирали от жары и жажды в трюме, но Батистина не смела вступиться за них — на палубе день и ночь кипела работа. Матросы трудились как одержимые, стремясь поскорее привести корабль в нормальное состояние.
— Ах, Жорж-Альбер! С меня хватит морских путешествий и приключений! Сыта по горло! Вот уж никогда не думала, что это окажется так неприятно и опасно! — заявила Батистина. Малыш согласно кивал головой.
Утро пролетело незаметно. Батистина удобно устроилась на юте, чтобы просушить на солнце платья и слипшиеся волосы. Она то и дело переворачивала и встряхивала свои юбчонки и чувствовала себя почти так же превосходно, как если бы находилась на лужайке перед замком Мортфонтен. Больше всего на свете ей хотелось знать, можно ли будет починить шелковые платья, изрядно потрепанные во время шторма.
Неподалеку от Батистины стоял Легалик и отдавал приказы. Всякий раз она вздрагивала и жмурилась от удовольствия, слыша этот спокойный, уверенный голос.
«Он очень красив, очень умен, очень любезен! Именно его я хочу любить!» — подумала девушка. Со свойственным ей непостоянством Батистина тут же пришла к выводу, что, вообще-то, шторм был совсем не страшен, ей нравятся морские путешествия и в эту ночь ничто не помешает ей броситься в объятия моряка.
В полдень развалившийся на нижних юбках Батистины Жорж-Альбер увидел черную точку на горизонте, причем увидел раньше сигнальщика. Он быстро и тревожно залопотал на своем языке, стараясь привлечь внимание хозяйки. Та подняла голову и посмотрела в ту сторону, куда указывал малыш. Солнечные блики плясали на воде. Батистина прищурилась, приложила руку козырьком ко лбу и весело закричала:
— Посмотрите, господин Легалик! Теперь все будет отлично! Вон там, сзади, появился корабль! Он идет к нам на помощь!
Помощник капитана на секунду погрузился в глаза, более прекрасные и чистые, чем глаза ангела небесного, а затем посмотрел в подзорную трубу.
— Капитан! С наветренной стороны нас догоняет быстроходное судно под французским флагом! — закричал Легалик.
Батистина была очень довольна. Она с восторгом представила себе, что теперь возобновятся светские развлечения и она вновь посетит другие корабли, где окажется в окружении любезных офицеров. Она принялась размахивать платочком, приветствуя судно.
— Спуститесь поскорей к себе в каюту, мадемуазель! Мы еще не знаем, с кем нам предстоит иметь дело! — благоразумно посоветовал Легалик.
— Ах, какие пустяки! Вы же сами сказали, что это французский корабль! — скорчила очаровательную гримаску Батистина.
Странные красные паруса приближались с поразительной быстротой, Батистина не могла оторвать от них глаз. Небольшой кораблик смело рассекал носом волны. Он мчался вперед быстро и решительно, словно волк, приближающийся к добыче… Батистина уже различала людей, суетливо сновавших по палубе. Один из членов команды, настоящий великан, чье лицо было скрыто широкополой шляпой, неподвижно стоял на юте. Он рассматривал в подзорную трубу «Красавицу из Луизианы».
Неожиданно острое предчувствие беды охватило Батистину…
— Все по местам! Приготовиться к бою! — гаркнул капитан.
Внезапно за кормой, в нескольких туазах от корабля, вырос столб воды. Батистина и Жорж-Альбер инстинктивно пригнули головы. Девушка смотрела на сей феномен с полнейшим непониманием человека, обладающего здравым рассудком, впервые в жизни попавшего в сумасшедший дом.
— Черт побери! Вы все еще здесь! — взревел Легалик, одним прыжком преодолевая лесенку и взлетая на ют.
— Но это же глупо! Просто бессмысленно! Французский корабль стреляет в нас из пушек! Зачем? Такого быть не может! — запротестовала донельзя удивленная всем происходящим Батистина.
— Эта чертова посудина, наверное, так же принадлежит к французскому флоту, как моя задница… — сорвалось с языка у Легалика, но он вовремя спохватился и почти проглотил последнее слово. Следует признать, что в его замечании, однако, несомненно, содержалась истина.
Второе ядро с шипением и свистом упало в воду в одном туазе от кормы «Красавицы».
Легалик обрушился с упреками на Батистину:
— Вы совсем обезумели! Ступайте вниз, запритесь вместе с другими пассажирами в кают-компании и не делайте оттуда ни шагу! Скорей! Нельзя терять ни минуты!
— А как же мои платья? Я хочу собрать мои платья! Не ходить же мне голой! — в ярости завопила Батистина, видя, как за кормой вырос новый столб воды и во все стороны полетели брызги. Начавшие было подсыхать шелка снова намокли…
Но Легалик был неумолим. Вместе с Жоржем-Альбером он стащил Батистину вниз, на палубу.
— Итак, дети мои, тишина! Не будем праздновать труса! Всем молчать и слушать мою команду! — приказал капитан Робино.
«Господи! Да на флоте только и знают, что кричать «Замолчите»!» — с раздражением подумала Батистина.
Третье ядро просвистело в воздухе и шлепнулось в воду неподалеку от левого борта, но не задело «Красавицу». Казалось, нападавшие хотели только запугать команду корабля, сохранив корпус судна.
— На нас напали! Увы, «Красавица» не в состоянии оторваться от преследователей, нас слишком потрепало во время шторма… Попробуем отбиться… Канониры, немедленно к пушкам! Юнги, держать наготове ведра с водой, чтобы гасить огонь! Поджигай запалы! Боцман, собрать всех матросов! Господин Легалик! Раздайте оружие! Всем надеть на рукава белые повязки!
Через несколько минут неугомонная девчонка все же оказалась в кают-компании. Она с восторгом внимала спокойному и уверенному голосу капитана.
— Пусть они поторопятся и отправят этих наглецов на дно! — воскликнула Батистина. Ответа не последовало. Она оглянулась на пассажиров: господин Вейль дрожал, словно осиновый лист, и молча щипал корпию. Она с некоторым вызовом посмотрела на Гонтрана д’Обинье, предполагая, что шевалье тоже трясется от страха, как баба. К ее величайшему изумлению, шевалье спокойно прихорашивался перед зеркалом и поигрывал шпагой.
Батистина с Жоржем-Альбером подкрались к окошку. Незнакомое судно совершало какой-то сложный маневр: на нем спускали одни паруса и поднимали другие, матросы торопливо сновали по палубе. Батистина по-прежнему видела фигуру гиганта в низко надвинутой на лицо шляпе. Он стоял на юте, размахивал ручищами и отдавал приказы. Судно неумолимо приближалось к «Красавице», подходя к ней таким образом, чтобы не попасть под выстрелы пушек. Эти действия отдаленно напоминали осторожные движения охотничьей собаки, обнюхивающей следы большого и опасного зверя.
