В штабе дивизии Замана ждал Сопахун.
— Идемте! — Еле успев поздороваться, он увлек приятеля в пустую комнату. — Значит, уезжаете в Кульджу? — Сопахун глядел в сторону, будто говорил кому-то третьему.
— Да. Что мне теперь здесь делать?
— А в Кульдже что?
— Поработаю в просвещении и культуре. К тому же мать, брат с сестренкой сколько лет горе мыкают…
— Нет, Заманджан, я чувствую в вас какое-то недовольство… — Сопахун вгляделся в глаза Замана.
— Мне досадно, что мы, восстав против гоминьдановских властителей, в конечном счете снова объединились с ними. Мы забыли завет предков: «Свой теленок лучше общего быка».
— Если бы мы не согласились на «общее», потеряли бы и «теленка».
— Опять надежды на случайное счастье, дорогой Сопахун, — укоризненно улыбнулся Заман.
— Шэн Шицай признал народную свободу и равноправие национальностей. Разве плохо будет, если объявленные «шесть принципов» станут точно выполняться?..
— Вывесив баранью голову, торговать собачьим мясом. Кто сможет поручиться, что Шэн Шицай, обещающий сегодня равенство и демократию, не сменит завтра маску и не превратит нашу родину в край насилия? — спросил Заман.
От имени новой власти дубань провозгласил «шесть великих принципов»: антиимпериализм, равноправие национальностей, обновление Синьцзяна, развитие культуры и просвещения, ликвидацию взяточничества, дружбу с Советским Союзом. Эта политическая декларация отвечала народным чаяниям, но она пока что была лишь фразой, листком бумаги. Испокон века китайские чиновники обманывали народ Восточного Туркестана сладкими обещаниями, и теперь люди, умеющие отличить черное от белого, хотели бы, но не могли поверить в искренность шэншицаевских посулов. Эти люди забеспокоились, когда коварный Шэн Шицай, упрочив свою власть, отступился от обещанного, И Заман был в числе тех, кто сомневался в Шэн Шицае и его приспешниках, однако материальная и моральная поддержка, которую начало оказывать народам Синьцзяна Советское государство, помощь его советников-специалистов рассеивали беспокойные подозрения. Первые ощутимые плоды развития торговых и культурных отношений с Советским Союзом, клятвенные заверения дубаня в вечной дружбе с СССР позволяли с надеждой глядеть в будущее.
— Только и обнадеживает нас, — произнес Заман после затянувшихся размышлений, — так это забота Советского Союза.
— Если Шэн Шицай, этот пройдоха, не станет выполнять обещаний, мы тоже не будем сидеть сложа руки. Мы научились держать оружие! — в тон Заману произнес Сопахун.
— Вот это правильно сказано! Другими словами, борьба продолжается…
4
Когда, покинув Кашгар, приблизились к Чокан-яру, Заман попросил шофера остановить машину. Он выпрыгнул из кузова, поднялся на низенький холм, огляделся. Совсем недавно была здесь кровавая схватка, а уже ничто, кроме извилистых окопов, не напоминало о ней. Но для Замана это щедро политое горячей уйгурской кровью, проклятое место выглядело по-прежнему мрачно. Словно отгоняя наваждение, он вглядывался в далекую даль, в недосягаемый для глаз бескрайний Алтышар — Шестиградье. Душу терзали не находившие ответа путаные, неотвязные, противоречивые думы — его преследовали тайны годов: «Почему мы разбиты? Или бессильны и хилы от века? Почему наш шестимиллионный народ пал перед горсткой чужеземных грабителей? Нет. И сил у нас в достатке, и мощь есть, но не смогли мы их подготовить и собрать воедино…»
Постоянно точили Замана эти странные, глубокие тайны, тайны годов, они требовали разрешения.
«Как не повторять ошибок прошлого?» — думал он.
Как?..
Чаньту — буквально — чалмоносец — распространенное среди китайцев презрительное название мусульман, главным образом уйгуров. (Здесь и далее примечания переводчика.)
Виур — китайское произношение слова «уйгур».
Балли! — вот тебе на!
Байвачча — у уйгуров — ласковое обращение к молодому баю, богачу.
Шожа — так уйгуры произносят китайское слово сяоцзе — барышня.
Сяньшэн — почтенный, уважаемый (часто — иронически).
Так звучат в произношении китайцев Юнус, Турди, Папенгут.
Шаое — молодой господин, молодой барин (китайск.).
Дажэнь — ваше превосходительство, буквально — великий человек (китайск.).
Цзо Цзунтан — китайский генерал, в 1875–1878 годах потопивший в крови восстание народов Восточного Туркестана. Жестокость его карательных операций вызвала нарекания даже со стороны цинского двора.
Лю Цзинтан — первый губернатор провинции Синьцзян, образованной в 1884 году из Восточного Туркестана и Джунгарии после кровавого подавления там восстаний местного населения. Провел ряд административных мероприятий, поставивших местное население под строжайший военно-полицейский контроль.
Сочжан — в данном случае начальник полицейского участка, осуществлявший надзор за несколькими селениями.
Шанъё — уйгурское произношение китайского слова сянъюэ — сельский староста.
Xо — примерно четыре пуда.
Окям (дословно — брат мой) — уважительно-ласкательное обращение к собеседнику.
Тага — дядя.
Цзинь — мера веса, равная примерно 0,6 кг (китайск.).
Сюаньтун — японский ставленник Пу И, император марионеточного государства Маньчжоу-го.
Танши — просяная патока.
Лао — уважаемый, почтенный, старший (китайск.).
Ша — бей, руби (китайск.).
Пайняк — тупой конец куриного яйца.
Апа — мама, матушка, ласково-почтительное обращение к старшей по возрасту женщине.
