Гун долго расписывал будущее Синьцзяна, народное благосостояние, равенство национальностей. Свою речь он закончил словами:
— Да здравствует союз национальностей!
Слово взял Махмут.
— Люди! — поднял он руку. — Мы объединились с Шэн Шицаем и создали новую власть. Теперь весь народ будет здравствовать в равенстве. В Синьцзяне воцарится мир. В составе нового правительства будут представители местного населения. Делопроизводство пойдет на уйгурском и китайском языках. Откроются национальные школы, будут выходить книги и газеты на родном языке. Одним словом, мы перейдем к прогрессу…
Махмут больше говорил о национальных интересах:
— Мы готовы в любых условиях отстаивать национальное равенство и национальные интересы! Пусть народ верит нам…
После Махмута выступили представители разных отраслей хозяйства и разных профессий. Они заверили новое правительство в своей поддержке. В заключение торжественного собрания было громко прочитано несколько стихотворений, приветствующих новую власть.
— Кто знает, чем все кончится, но сейчас, без сомнения, начались новые времена. А вы как думаете? — спросил Аджри у своего наставника Шапи.
— Проведут по мере возможности некоторые преобразования. Нужно пользоваться моментом. Что будет дальше — посмотрим. — И Шапи стал пробираться к трибуне, надеясь встретить Замана.
2
Вечером Гун-сылин устроил — банкет в зале «Титай-ямыня» в крепости Нового города. За два часа до начала банкета состоялась беседа между Гуном и Махмутом с участием только переводчика.
— По указанию Шэн Шицая, — начал разговор Гун, — нужно отправить в Урумчи Сабита-дамоллу. Что скажет ваше превосходительство Ма-сычжан? — Гун по китайскому обыкновению урезал имя Махмута до одного слога Ма и присоединил к нему название должности собеседника — сычжан, то есть командир дивизии.
— А для чего? — удивился Махмут.
— Дело в том, — начал обосновывать Гун, — что среди нас есть скрытые враги. Если они совершат покушение на Сабита-дамоллу, могут возникнуть недоразумения.
— Сабит-дамолла очень влиятельный в народе человек. Мы должны принять необходимые меры для обеспечения его безопасности.
— И я так думаю. Но окружающие его люди, не считая тех, кто бежал, могут оказать дурное влияние.
— Ничего не смогу сказать по этому поводу, ваше превосходительство Гун-сылин, пока не получу весточку от Ходжанияза-хаджи, — Махмут отвернулся.
Именно сейчас в его сердце зародилось подозрение, что Шэн Шицай предпринимает все это со злым умыслом. И действительно, Шэн Шицай намеревался отдалить Сабита-дамоллу от народа и поручил Гуну осмотрительно выполнить поставленную задачу.
— Телеграмму с просьбой отправить Сабита-дамоллу, в Урумчи подписал и его превосходительство Хо-фучжуси[42]. Вот, сейчас покажу…
— Нет надобности, Гун-сылин, — остановил Махмут.
Подпись Ходжанияза на телеграмме означала, что Шэн Шицай заручился его согласием, чтобы не вызывать подозрений у Махмута.
— После перемены власти, — перешел к следующей теме Гун, — внутренняя чистка в любом государстве явление неизбежное.
— Что же, и мы в таком случае начнем расстреливать и рубить головы? — изумленно спросил Махмут.
— Кашгар — город сложный. В нем угнездились английские, японские и прочие шпионы. Прошедшей ночью произведено покушение на Юнуса и Турди.
— Почему мне об этом не известно? — Лицо Махмута побледнело.
— Чтобы не омрачать настроение вашего превосходительства перед народным собранием, я не известил вас с утра, — словно извиняясь, проговорил Гун.
— А убийцы, убийцы пойманы?
— Нет. И что стало с Юнусом, до сих пор не известно. Турди убит.
— Не странно ли? Как бы там ни было, а Юнуса надо найти…
— В том-то и дело. Возможно, его увезли с собой, — ответил Гун, и сам удивленный происшедшим. Он не знал, что убийство организовала разведка Шэн Шицая.
— Странно… — только и сказал Махмут. Сердце его охватили смутные подозрения.
— Потому-то и приходится проверку подозрительных личностей считать одной из самых необходимых мер, — произнес после затянувшейся паузы Гун. — Если же чистку не вести, империалисты, в частности английские, вновь могут поднять мятежи. Его превосходительство Шэн Шицай наказывал уделить особое внимание этому делу.
— Бежавшие из Ферганы и Оша басмачи Юсупа-курбаши и Османа еще недавно были источником многих смятений. Теперь они известили о признании урумчинского правительства. Они просят также о зачислении их в войсковые части. По-моему, этот вопрос лучше решить быстрее.
— Грабителей и тех, кто занимался резней, нельзя не разоружить, ваше превосходительство Ма-сычжан. А тех, кто по заблуждению пошел за ними, можно включить в национальные воинские части. Самый главный из басмачей — Джанибек-казы — закрепился со своими людями в горах Улугчата. За его спиной, без сомнения, стоит Англия. Весьма важно найти способ разоружить его как-нибудь.
— Надо отправить парламентеров к Джанибеку и попытаться мирно решить вопрос.
— В таком случае оставим его на усмотрение вашего превосходительства, — заключил Гун — большой мастер применения китайского опыта по науськиванию мусульман против мусульман.
— Решитам виновен перед нами за прошлое, отдан приказ о его аресте. Бывшие его бойцы включены в ряды национальных подразделений.
— Мера соответствующая, — одобрил Гун. — Стало известно, что английские подданные переправляют в Индию золото, серебро, ценности. При наших хозяйственных трудностях нужно решительно пресекать подобное вредительство.
— Конечно.
— Есть сведения, что в оставшихся в Каргалыке и Хотане мачжуниновских отрядах началось брожение. Уроженцы Ганьсу хотят на родину, а местные желают возвратиться к своим семьям.
— Мы должны гарантировать местным дунганам возможность вернуться к родным очагам и приступить к мирным занятиям.
— Уместное предложение. Завтра же отправим к ним делегатов с гарантиями.
Впервые после заключения соглашения представители обеих сторон в южней части Восточного Туркестана — Гун-сылин и Махмут-сычжан — обменялись мнениями по военно-административным и хозяйственно-экономическим вопросам. Но именно в это самое время Шэн Шицай, унаследовавший наиболее подлые черты великодержавного шовинизма китайских колонизаторов, не доверял Махмуту-сычжану и испытывал непроходящую тревогу из-за существования в Кашгарии уйгурских вооруженных подразделений. Поэтому одновременно с занятием Кашгара он, сосредоточив основные силы в Аксу, продолжал непрерывно пополнять кашгарские формирования китайских солдат и назначил для управления и военного контроля над югом Восточного Туркестана бывшего командующего Илийским военным округом, генерала Лю Бина. Вместе с тем он распорядился демобилизовать солдат из русских белогвардейцев-беженцев, оказавших ему огромную помощь в разгроме Ма Чжунина. Таким способом он искусно отвязался от использованных им «по найму» белых русских…
