Он беспокоился. Она была не искушена в обмане; к тому же он знал, как непосредственно она на все реагирует. Это было прелестно и очень в ней привлекало, но при данных обстоятельствах было чревато катастрофой.
К счастью, после получасовой беседы Нэйт сказал, что сильно утомился за день.
— В Манчестере газеты не обратили особого внимания на забастовку лондонских извозчиков, так что она застала меня врасплох. Мне пришлось идти пешком от самого вокзала и тащить на себе чемоданы. Сесть в омнибус нечего было и думать — они все были набиты до отказа. Если вы не возражаете, я сейчас пойду приму ванну и сразу лягу спать.
Возражений не последовало.
— До завтра, Чесс. Увидимся утром. Мне хочется рассказать тебе про тамошние хлопкопрядильные фабрики.
— Тогда спокойной ночи, Нэйт, — сказал Стэндиш и посмотрел на Чесс, взглядом давая ей понять, чтобы она держала себя в руках.
— Спокойной ночи, Нэйтен, — сказала она ничего не выражающим голосом.
Как только дверь за Нэйтеном затворилась, она бросилась к Рэндалу.
— Что же нам теперь делать? — воскликнула она, обнимая его.
— Тише, тише, все в порядке.
Тон у него был успокаивающей, но он твердо разжал ее объятия, опустил ее руки и прижал их к бокам.
— Ничего не изменилось, любимая, просто нам придется быть осторожными. Твой кузен старается сделать твое пребывание в Лондоне как можно более приятным — что может быть естественнее? Мы по-прежнему можем ходить вместе, куда захотим, и наверняка найдем время, чтобы побыть наедине. Поверь мне, это совсем нетрудно.
Все будет хорошо, если только ты не совершишь какой-нибудь глупой ошибки. Исповедь не приносит пользы душе и вредит всему остальному. Ты должна держать себя в руках, понимаешь?
Она плакала, словно у нее было разбито сердце.
— Поцелуй меня, Рэндал. Я не могу жить без твоих поцелуев.
— Перестань, — его голос был холоден. — Ты взрослая женщина, а не ребенок.
От неожиданности Чесс замолчала. Прежде он никогда не говорил с нею резко. Она посмотрела на его суровое лицо, и в ее взгляде отразилась обида и боязнь рассердить его.
— Вот так-то лучше, — сказал он. — Я бы не хотел потерять тебя так скоро, Чесс, Ты сможешь вести себя должным образом, чтобы мы могли продолжать наши отношения?
Она кивнула.
— Ты уверена?
— Да.
— Отлично. Я зайду за тобой завтра в час. Мы отправимся в Королевскую академию, на ежегодную выставку новых картин. Пригласи своего мужа поехать с нами. Мы составим счастливую семейную группу и будем придерживаться этой линии впредь. А когда мы узнаем его дальнейшее расписание, то сможем определить и свое.
Чесс, необходимо чтобы он не заметил никакой перемены в отношениях между вами. Это совершенно необходимо.
— Я понимаю.
— Умница. Я буду ждать тебя в вестибюле в час дня. — Стэндиш лукаво улыбнулся. — С другим экипажем, более просторным.
Он взял свою шляпу и перчатки и приготовился уходить.
— Рэндал!
Его брови поднялись вверх, вопросительно, предостерегающе.
— Рэндал, разве ты не хочешь поцеловать меня на ночь?
Он снова положил перчатки и шляпу на столик.
— Больше всего на свете, — тихо произнес он.
Он заключил ее в объятия и, жадно поцеловав в губы, вновь увлек в водоворот страсти.
— Помни, моя дорогая, — проговорил он ей на ухо, отстранив ее от себя, — нам вовсе не обязательно чем-либо поступаться, если только мы будем действовать осторожно.
Когда он вышел, она нетвердо стояла на ногах. От его поцелуя у нее все еще кружилась голова.
Ночью она спала крепко, уйдя от реальности, но не от своих снов. Утром пробудилась медленно, страшась момента, когда придется посмотреть в лицо своему изменившемуся миру. И Нэйтену.
Он пил кофе и читал газету.
— Доброе утро, соня. Я позавтракал уже час назад. Что ты будешь есть? Я сам сделаю заказ по переговорной трубке.
Чесс стало стыдно. Когда жизнь леди разбивается вдребезги, у нее должен пропасть аппетит. А ей хотелось есть. Вчера вечером они с Рэндалом пили шампанское и ели землянику. Больше ничего.
— Я хочу омлет со сливками и сухариками… и тушеную лососину… и тосты — но скажи, чтобы на кухне их намазали маслом.
Какая удача. Оказывается, разговаривать с Нэйтеном, как будто ничего не произошло, совсем нетрудно, потому что сам он нисколько не изменился. Такой же до невероятности подтянутый и опрятный — она и забыла, какими чистыми, тщательно вымытыми выглядят всегда его кожа и волосы. И он по-прежнему полон энергии и планов.
Нет, сказал он, пойти на выставку картин он никак не может. Новые костюмы, которые он заказал, должно быть, уже готовы, так что первым делом он поедет к своему портному, а потом купит себе в лондонских магазинах остальную одежду.
— Я хочу прифрантиться и хорошенько подготовиться, чтобы в понедельник начать переговоры со здешними табачными компаниями. Завтра я весь день буду заниматься своими бумагами и расчетами. С хозяевами хлопкопрядилен у меня ничего не вышло, но нет худа без добра: встречи с ними дали мне представление о том, как англичане ведут дела. Вернее, о том, как они их не ведут. Так или иначе, теперь я знаю, чего надо остерегаться в переговорах с теми, кто для меня действительно важен — с ребятами из сигаретных компаний.
Как я уже говорил, я рад, что съездил в Манчестер, пусть даже дело у меня и не заладилось. Видела бы ты этот канал! Ты можешь себе представить: в нем восемь футов глубины, и вся эта вода течет по открытому коробу над железнодорожными путями и парой проезжих трактов. Подумать только, над ними, Чесс! Восемь футов воды. Если бы я не видел этого своими собственными глазами, ни за что бы не поверил. — Он рассмеялся. — Я знаю, о чем ты сейчас думаешь: Нэйт придумал себе очередной проект. Не беспокойся, я не собираюсь строить акведук над железной дорогой Стэндиш — Дерхэм. Но посмотреть на этот канал стоило.
А как твои дела, Чесс? Ты хорошо провела время, пока меня не было?
Чесс показалось, что у нее остановилось сердце. А потом застучало во всю мочь. Она удивилась, что чашки на блюдцах не затряслись от этого буханья; в голове у нее пульс бился с оглушающей силой.
— Все было отлично. До забастовки извозчиков мисс Фернклиф успела показать мне Вестминстерское аббатство и уйму музеев. В одном из них выставлены одни машины, возможно, тебе захочется их увидеть. Там есть ранние паровозы и первый паровой двигатель Джеймса Уатта…
Она знала, что тон у нее получился фальшивый, и чтобы остановиться, отпила кофе.
— Наверно, это интересно, — согласился Нэйтен, однако в его голосе не было убежденности. Какой прок от устаревших машин?
