— Отлично! — просияла Дженни, хотя сама поначалу думала, что мальчик — сын его преподобия. — Где он сейчас?
— Помогает Полу чинить дверь.
— За ужином мы устроим Марку торжественный прием, — предложила Дженни.
— Я думаю, стоит, — поддержала Иден, — пусть видит, что ему здесь рады. Но это еще не все хорошие новости. Так как его преподобие Мэтыоз некоторое время будет находиться в Новом Орлеане, он любезно согласился провести несколько уроков Закона Божия в нашем приюте.
— Когда вы начнете, ваше преподобие? — спросила Дженни.
— Завтра, если мисс Иден не возражает.
— Не возражаю.
«Его преподобие наверняка окажет на детей хорошее влияние», — подумала она.
Иден и Логан спустились на первый этаж.
— Мисс Иден, — резюмировал он, — я вполне доволен тем, что увидел. Мне показалось, дети здесь вполне счастливы.
Приют действительно показался Логану образцовым, и работники его добились этого не муштрой и педантизмом. Просто они, как показалось Логану, были людьми, действительно любящими детей и свое дело. Неизвестно, как относится ко всему этому Форрестер, — может быть, для него этот приют лишь прикрытие, для отвода глаз от его настоящей деятельности, но Иден и Дженни, во всяком случае…
— Спасибо, — проговорила она. — Главное — это то, что здесь у них хотя бы есть крыша над головой. Одни в этом жестоком мире они просто не выживут.
— Увы, — философски заметил Логан, — мир сей далек от совершенства. — Сейчас его занимало одно: выжил ли его брат.
Пол и Марк увлеченно чинили замок. С одобрением посмотрев на них, Иден направилась в свой кабинет. Случайно выглянув в окно, она увидела проходивших по улице солдат-янки и с трудом сдержалась, чтобы не заскрежетать от гнева зубами.
От взгляда Логана не скрылось это.
— Ваша щека не болит? — спросил он.
— Уже нет, — улыбнулась она, хотя на самом деле щека еще побаливала.
— Мне нужно идти, мисс Иден, — произнес он. — Я буду здесь завтра с самого утра.
— Мы будем ждать вас, — сказала она, провожая его к двери. — Всего доброго!
— Всего доброго! До завтра, Марк! — кивнул Логан парнишке.
— Вы вернетесь? — удивился тот.
— Вернусь. Успехов в работе! — пожелал Логан обоим мальчикам.
— Спасибо! — откликнулся Пол. Логан вышел на улицу.
Иден вернулась в кабинет, поймав себя на том, что ее тянет к окну, чтобы кинуть хотя бы еще один взгляд на своего нового знакомого. Как раз в тот момент, когда она подошла к окну, Логан садился на лошадь. Иден смотрела ему вслед, пока священник не скрылся из виду.
Лишь после этого она подошла к столу. Обмакнув перо, Иден написала две записки — Габриэлле и Веронике, извещая их, что знает об инциденте с янки и надеется, что с ними обеими все в порядке.
Затем она написала третью записку, гораздо короче двух первых — в ней были лишь имена капрала и рядового, вторгшихся в приют, и запрос раздобыть о них сведения. Эту записку она собиралась передать сегодня же лично своему агенту. Выходка этих негодяев не должна остаться безнаказанной.
Чтобы обезопасить себя впредь, Иден твердо решила начиная с завтрашнего дня взять из дома один из пистолетов отца и всегда носить его с собой. Сегодня ее спасло чудо, но на чудо, разумеется, каждый раз надеяться нельзя. В конце концов, она несет ответственность не только за себя, но и за детей.
Иден поднялась из-за стола и пошла к детям. Но мысли ее снова и снова почему-то возвращались к святому отцу Логану Мэтьюзу.
Брейдена лихорадило. Жар и озноб съедали остатки сил. Он метался в тяжелом бреду, и ему мерещилось, что какое-то чудовище впивается в него острыми, словно бритвы, когтями, выворачивает все его суставы. Тщетно искал он облегчения — боль не отпускала ни на мгновение.
Капрал Джим Даннер уже почти потерял надежду хоть чем-то облегчить страдания товарища. Вероятно, никому из державших их в этом лагере не было дела даже до того, живы ли их пленники или умерли.
— Ему хуже?
Даннер поднял голову. Над ним стоял Тейлор — совсем молоденький рядовой, которого привезли сюда всего лишь несколько дней назад, маленький, щуплый и бледный, словно барышня. На вид парню было не больше пятнадцати-шестнадцати.
— Да, — произнес Даннер. — И боюсь, что я не могу ему ничем помочь.
— Может быть, — предложил Тейлор, склоняясь над больным, — я чем-нибудь смогу? Мой отец все-таки был врачом…
Даннер был рад этому предложению. Парень, может быть, действительно чем-нибудь поможет больному, и он, Даннер, сможет хотя бы немного отдохнуть.
— Пулю уже извлекли, — объяснил Даннер, — и он, как мне показалось, уже шел на поправку, но тут у него началась лихорадка.
Тейлор молча кивнул, деловито осматривая больного. Он откинул одеяло и стянул с Брейдена рубашку, чтобы переменить ему бинты.
— Не принесете воды, капрал? — обратился он к Даннеру.
Даннер пошел за водой.
— Спокойно, лейтенант! — произнес Тейлор, глядя, как больной снова нервно задергался.
Брейден успокоился. Парень осторожно обработал рану лейтенанта и, перевязывая его, все время успокаивал, словно ребенка.
Даннер вернулся с ведром воды и кувшином.
— Спасибо, — откликнулся Тейлор. — Как зовут лейтенанта?
— Брейден Мэтьюз.
Тейлор приподнял голову Брейдена и поднес к его губам ковш с водой:
— Выпейте, лейтенант Мэтьюз.
Словно сквозь сон до замутненного сознания Брейдена дошло, что кто-то окликает его по имени, что-то предлагает. Кто это? Во всяком случае, это не капрал Даннер — голос не его, слишком высокий. Может быть, это та молодая женщина, что явилась ему тогда? Невероятным усилием воли Брейден попытался вернуться к реальности и рассмотреть лицо, склонившееся над ним. На мгновение это ему удалось. Нет, не женщина. Молодой солдат, причем незнакомый.
— Пейте, — повторил Тейлор, заметив, что в глазах лейтенанта появился проблеск сознания.
Брейден отпил несколько глотков пересохшими губами.
— Так-так, хорошо, — заботливо произнес Тейлор. Брейден почувствовал, что снова проваливается в бездонную черноту забытья. В глубине души он был даже рад этому — лучше бессознательное состояние, чем эта невыносимая боль.
Тейлор отложил ковш. Оторвав от рубахи лейтенанта полоску, он смочил ее и наложил на воспаленный, лоб Брейдена. Если лихорадка не пройдет в ближайшее время, лейтенанту конец.
Всю ночь капрал и рядовой, сменяя друг друга, боролись за жизнь лейтенанта Брейдена Мэтьюза.
— Что случилось, Иден? — всплеснула руками Камилла, столкнувшись нос к носу с сестрой, когда та вернулась домой к ужину.
Из гостиной выглянула перепуганная Франсин. Вид дочери испугал ее: распухшая щека, разбитая губа.
