На следующий день рано утром Блейз, сжав губы в строгую линию, медленно шла по лужайке к дорожке, ведущей к личному ипподрому отца. Тревожные мысли не давали ей спать, Блейз обнаружила, что она трусила.
Сославшись на головную боль, Блейз покинула холостяков и, укрывшись в спальне, заперла дверь. Идея запереть дверь оказалась очень мудрой. Позже мачеха постучалась к ней и окликнула ее по имени, но Блейз с головой накрылась одеялом и притворилась, будто не слышит.
Она могла вернуться в старый семейный дом Фламбо на Сохо-сквер, но это, к сожалению, означало распрощаться с сезоном скачек и приютом для брошенных животных.
Несмотря на недосып, Блейз чувствовала, что ее бойцовский дух оживает. Допустит ли она, чтобы три холостяка заставили ее сбежать в Лондон? Разумеется, нет. Она будет водить их за нос, чтобы успокоить мачеху — по крайней мере до окончания сезона скачек.
Все три холостяка были богатыми, титулованными и достаточно симпатичными. Ее мачеха забаррикадировала бы перед ними дверь, не обладай они первыми двумя качествами.
Выбрать мужа исходя из соображений престижа значило выйти замуж за князя Ликоса Казанова, но его стремление ухаживать за ней выходило за разумные пределы. По какой-то непонятной причине Ликос старался разозлить Макартура и выбрал ее в качестве инструмента.
Светлые волосы, зеленые глаза и ангельский лик Дирка Стэнли обеспечили бы ему победу на конкурсе красоты, но Блейз знала, что никогда не выйдет замуж за мужчину, который красивее ее, и не сможет стереть из памяти тошнотворный вид графа, обсасывающего утиную кость.
Оставался маркиз Эйв. Брак с Макартуром был бы почти таким же престижным, как и с князем. Шотландец, правда, не отличался ангельской внешностью, зато обладал суровой мужской красотой. Но Блейз не могла представить себе, что выйдет замуж за самонадеянного, властолюбивого человека.
Идея выйти замуж за маркиза вызвала у Блейз улыбку. Мир между ними не продлится более двух минут, ей казалось, будто она слышит звон разбивающейся посуды.
Все три холостяка совершенно неприемлемы. Следующие три, которые предстанут перед ней, будут не намного лучше, как и те, что последуют за ними.
Ее план держать холостяков в подвешенном состоянии был испытанием для мачехи. Но, решила Блейз, как только сезон скачек закончится, она объявит всем троим, что не питает к ним нежных чувств, а затем, собравшись с духом, подготовится к следующему параду холостяков, который устроит неугомонная мачеха.
Щебет птиц, пробуждавшихся от сна, вернул Блейз к действительности. Апрельское утро выдалось свежим, но обещало стать теплым, когда солнце поднимется выше.
Дойдя до конца тропинки, Блейз увидела Росса Макартура, Бобби Бендера и Руни, которые вели между собой разговор. Две гнедые лошади и Пегги стояли рядом, и благодаря своей белой шкуре арабка была похожа на какую-то сказочную лошадиную богиню.
Трое мужчин заметили приближение Блейз, но она, кивком поздоровавшись с ними, направилась прямо к Пегги.
Милая Пег. Она погладила морду лошади.
«Моя любовь». Неожиданно пришедшая в голову мысль заставила Блейз улыбнуться.
Возвращаясь к мужчинам, Блейз поняла, что маркизом будет нелегко управлять и ей придется отстаивать свое главенство.
— Доброе утро. Вы не проговоритесь об этом моему отцу? — обратилась она к Бобби Бендеру.
— Мой рот на замке, — замотал головой тренер.
— Доброе утро. — Росс скользнул взглядом по ее лицу к одежде. — Что это вы надели?
Блейз взглянула на свой наряд помощника конюха: черные брюки, рубашка и короткая кожаная куртка для тепла. Волосы, заплетенные в одну толстую косу, она затолкала под кепку.
— Подходящую одежду, — ответила она.
— Ну, что ж, из вас получился симпатичный жокей.
— Благодарю за похвалу, — повторила она его слова, сказанные накануне вечером, и посерьезнела.
Она знала, что тренер и жокей будут выполнять ее распоряжения, но маркиз — это совершенно другое дело.
— Садитесь на лошадей и продемонстрируйте мне этот недостаток.
Макартур, удивленно подняв бровь, взглянул на Блейз.
— Вы мне приказываете?
В его тоне звучало возмущение.
— Я должна видеть недостаток, чтобы решить проблему, — уклонилась от прямого ответа Блейз.
— Я же сказал вам, что сам буду решать проблему.
Маркиз не сдвинулся с места.
— Продемонстрируйте проблему, — Блейз любезно улыбнулась ему, — пожалуйста.
— Так-то лучше. Давайте покажем ей, — обратился он к двум другим мужчинам.
Макартур придержал для Руни Пегги, а затем он сам и тренер сели на своих лошадей.
— Дай Бендеру и мне четыре или пять корпусов на треке, — велел он жокею. — Мы будем держать дырку между нами.
Руни кивнул.
— Подождите. — Подойдя к жокею, Блейз протянула руку. — Никто не смеет бить кнутом мою лошадь.
Закатив глаза, Руни взглянул на мужчин, но кнут отдал.
— Раз, два, три — пошли! — скомандовал Росс Бендеру.
Маркиз и тренер пустили лошадей, и те, рассекая воздух и стуча копытами, галопом понеслись по треку. Когда они были на расстоянии пятидесяти футов от линии, Руни на Пегги отправился следом, и всего через несколько секунд арабка догнала их, но перед дыркой замедлила шаг — кобыла отказалась пройти между скачущими лошадьми.
Придержав лошадей, все три наездника остановились дальше на треке, а потом словно по команде развернули лошадей и вернулись к стартовой линии.
— Я поняла проблему, — начала Блейз, — и, возможно, если мы…
— Как думаете, шоры помогут? — не обращая на Блейз внимания, обратился Руни к маркизу.
— Думаю, шоры могли бы помочь, — ответил Росс и обратился к тренеру: — Что скажешь, Бобби?
— В прошлом году во второй ее скачке мы пробовали шоры, — покачав головой, ответил Бендер, — но было все то же самое.
Блейз не нравилось, как развиваются события. Она владелица кобылы, а мужчины ее игнорируют.
— Теперь, когда я знаю источник этой проблемы, я могу ее решить, — заявила Блейз более уверенно, чем чувствовала себя, и забрала у жокея поводья.
Блейз уводила кобылу, чувствуя на себе взгляды мужчин. Блейз была уверена, что они считают ее глупой, но еще до конца сезона она заставит их изменить мнение о ней.
«Милая Пег», — подумала Блейз и погладила морду лошади. «Моя любовь».
Пег бежит между лошадьми…
Одинокая. Напуганная.
Блейз обняла лошадь за шею и прижалась щекой к ее морде, а затем повела кобылу к наблюдавшим за ней мужчинам.
— Не целуйте меня, пока не умоетесь, — пошутил Росс.
