– Благодарю тебя, сестра, – сказал Шарлемань. – Как за поддержку моего мнения, так и за соль.
Закери скорчил обиженную мину и покосился на своего зятя Деверилла, единственного, кто еще не участвовал в разговоре.
– Что ты об этом думаешь, Валентаин?
– Что ты придурок, – невозмутимо изрек маркиз и вновь принялся уплетать пудинг.
– Как вы любезны, маркиз! – воскликнул Закери, багровея.
– Папа! – громче вскричала девочка. – А теперь все произносят нехорошие слова!
– Да, манеры всех присутствующих, к сожалению, оставляют желать лучшего! Доченька, не бери с них пример, будь паинькой. Валентаин, скажи, пожалуйста, ты, случайно, не знаешь, как убедить Моргана пересмотреть свою позицию перед завтрашним голосованием в парламенте?
– Очевидно, ты подразумеваешь шантаж? – Маркиз Деверилл вскинул брови. – Я слышал, что на ночь он надевает дамское белье…
Пенелопа рассмеялась и спросила:
– Он спит в женской ночной сорочке?
– Да, так ему удобнее, – дипломатично ответил маркиз. Герцог Мельбурн прокашлялся.
– Я имел в виду его политическую деятельность. Однако нам лучше поговорить об этом в другой раз, учитывая присутствие дам за столом. – Он с улыбкой поглядел на дочь, весьма смышленую для своих семи лет девочку, наделенную острым языком.
– Не я его затеял, – заметил Валентайн. – Пожалуйста, не втягивайте меня в семейные дрязги, я бы предпочел оставаться счастливым супругом вашей очаровательной сестры.
– Да ты, похоже, превращаешься в домоседа и подкаблучника? – в шутку спросил Закери.
– Зато не помешан на своих коровах, – парировал маркиз. Шарлемань обычно получал удовольствие от семейных ужинов, после которых Гриффины, как правило, отправлялись в оперу либо на бал. Сегодня его давала леди Манц-Диллингс, и в мыслях Шарлемань уже был там и высматривал в толпе приглашенных коварную красавицу плутовку, которая вполне могла уже распорядиться китайским товаром по своему усмотрению.
– Когда же я смогу, наконец, выбрать себе отрез? – спросила у него сестра Элеонора.
– Уже скоро, – успокоил он ее. – Мне еще нужно рассортировать рулоны по цвету и фактуре.
– Надеюсь, что качество шелка соответствует нашим ожиданиям? – спросила хорошенькая жена Закери, не слишком отличающаяся тактом и умом от своего супруга. Ее несколько сдерживало пока присутствие герцога Мельбурна. Но Шарлемань не сердился на нее: она была всего лишь профессиональной портретисткой, внучкой давно усопшего дворянина, и не получила ни надлежащего образования, ни приличного воспитания.
Ей было прекрасно известно, что герцог возражал против женитьбы на ней младшего брата, и она затаила на него обиду. Теперь же, получше узнав характер Каролины, проявившей умение быть в нужный момент сдержанной и вежливой, Себастьян изменил к ней отношение.
– Уверяю тебя, дорогая невестка, вы с Элеонорой получите по целой штуке ткани и останетесь весьма довольны, – сказал Шарлемань. – Эта материя отменного качества, я рассчитываю получить за нее приличную прибыль.
Произнеся это, он мысленно помянул недобрым словом ту, кто действительно владел предметом их разговора, – смекалистую, упрямую и невероятно привлекательную авантюристку, впитавшую в себя с юных лет жестокие и коварные нравы далекой экзотической страны.
– И как же ты намерен продавать свой товар? – с умным видом поинтересовался Закери. – Оптом или в розницу?
– Я пока только размышляю над этим, – уклончиво ответил Шарлемань, еще раз мысленно дав себе слово впредь не строить вслух грандиозных планов о выручке, не имея на руках купчей.
– Значит, этот шелк отменного качества, как ты и сказал, – заметил неугомонный Закери.
Поймав на себе пытливый взгляд Себастьяна, хранящего таинственное молчание во время всего разговора, Шарлемань пожал плечами и вскинул брови, заинтриговав его этим еще больше. Он умышленно дождался завершения ужина и сел в экипаж последним, напротив Закери и его супруги.
Брат взял Каролину за руку, сделал умное лицо и произнес:
– По-моему, мы рановато встали из-за стола. Сейчас половина десятого, и шеф-повар наверняка подал бы нам на десерт клубничный пирог.
– Когда бы мы вообще не выбрались из дома, – возразил Шарлемань, поборов приступ гнева.
Закери погладил жену по руке и добавил:
– Не стану спорить, после десерта мне бы захотелось прилечь. Кстати, Каролина говорила тебе, что в следующем месяце ей будет позировать для портрета принцесса? Картину повесят в большой портретной галерее Карлтон-Хауса.
– Если только это позволит его величество король, – заметила, скромно потупившись, его супруга.
– Что ж, меня это не удивляет, – сказал Шарлемань. – Чего я до сих пор действительно не могу понять, так это почему ты согласилась стать женой Закери.
Каролина смущенно отвернулась и проворковала:
– Он проявил завидную настойчивость. И редкую любовь к живописи. Вы недооцениваете его, дорогой деверь.
Шарлеманю не оставалось ничего другого, кроме как кивнуть, чтобы не обидеть ни ее, ни брата, порой не понимающего шуток. Они любили друг друга, и это не могло не радовать Шарлеманя. Поймав на себе испытующий взгляд Закери, он все-таки добавил:
– В действительности все мы ценим его и уважаем, просто не подаем виду, чтобы он не зазнавался.
Закери просиял, а Каролина с чувством сказала:
– Спасибо вам, Шей, за теплые слова. Между прочим, кто та экзотическая красотка, с которой вы танцевали на балу?
Ее неожиданный вопрос застал Шарлеманя врасплох.
– Разве вы не знакомы с Элоизой Хардинг? – наморщив лоб, спросил, в свою очередь, он.
– Нет, я имею в виду другую даму, приглашенную вами на вальс! Брюнетку с темным от загара лицом и ярким гримом.
– Ах вот ты о ком? Так это же племянница покойного маркиза Ганновера, недавно приехавшая из Индии вместе с родителями.
– Судя по ее платью и манерам, она успела превратиться там в настоящую туземку, – насмешливо сказала Каролина.
– Да, похоже на то, – неохотно пробурчал Шарлемань, ерзая на сиденье. Развивать разговор о Сарале ему сейчас не хотелось.
– Ты веришь тому, что сказал о Моргане Валентайн? – спросил Закери, меняя тему беседы. – Ну кто бы мог подумать, что государственный муж имеет подобные причуды?
– Валентайн обожает собирать об окружающих пикантные сведения, у него натура шпиона, и меня это настораживает, – сказал Шарлемань, тяжело вздохнув.
– Будем надеяться, что он не станет вынюхивать компрометирующие данные о нас, – сказал Закери, похлопав глазами, и наморщил лоб, задумавшись о своих коровах.
И дай-то Бог, подумал Шарлемань, чтобы Небеса уберегли их семью от шантажиста, равно как и от болтуна. Если по городу поползут слухи, что он, Шарлемань, лишился крупного куша из-за своего длинного языка, то его деловая репутация будет навсегда подмочена. Ему нужно срочно исправить ситуацию, чтобы не допустить утечки информации.
