— По-моему, милорд, ваши сладкие речи помогли вам завоевать сердце не одной девушки. Надо мне отныне держать мое собственное под крепким замком.
— Жаль, — притворно вздохнул маркиз, — но, пожалуй, придется мне взять несколько уроков у вора и научиться взламывать самые крепкие запоры.
Лукаво подмигнув ей, он направился к двери.
Дверь тихо закрылась. Фелисити поспешно сбросила одеяло, чтобы проверить, до какой степени успела обнажиться перед молодым человеком, и застонала, обнаружив, что одна грудь полностью обнажена. Пришлось подтянуть сорочку до подбородка, но она тут же сползла снова.
Райордан вернулся быстрее, чем она ожидала, застав Фелисити врасплох. Она только что выпила предписанную врачом настойку опия, и теперь глаза предательски закрывались, несмотря на все ее старания. Ничего не подозревая, Райордан уселся и принялся излагать новую историю:
— Сегодня леди Саманта рассказала о служанке из Рэндвулф-Мэнора, которая неожиданно скончалась, выпив бренди покойного хозяина. Падая, миссис Дженнингс выронила графин, разбившийся в мелкие осколки. Именно поэтому они и узнали, что она украла спиртное, и посчитали ее до того пьяной, что отвезли домой. Наутро лорд Колтон обнаружил ее мертвой. Уиндемы подумали, что она выпила чересчур много, но после того, что вы мне поведали, я заподозрил неладное. Возможно, лорд Седжуик тоже отравился. Но яд подействовал не так быстро, потому что он пил умеренно. Учитывая, что в Рэндвулф-Мэноре больше никто не умер, думаю, что Роджер после гибели лорда Седжуика каким-то образом вылил отравленное бренди, но когда лорд Колтон вздумал вернуться, решил покончить и с ним. По случайности Уиндемы наняли служанку, питающую пристрастие к спиртному, и та пала жертвой собственного пьянства. Поскольку Роджер больше не смог появляться в Рэндвулф-Мэноре, ему ничего не оставалось, кроме как попытаться пристрелить лорда Колтона. Придется объяснить, насколько ему повезло не стать очередным трупом на пути Роджера.
— Я помню, как вы и леди Адриана танцевали на осеннем балу, — робко заметила Фелисити. — Вы могли бы тоже стать объектом зависти Роджера, если бы леди Адриана предпочла вас.
— О, я только этого и хотел, поверьте мне. Но Адриана и лорд Колтон были связаны контрактом, подписанным их родителями много лет назад. Как ни велико было искушение, я все же не мог украсть леди и под покровом ночи увезти на край света.
— Я уже знаю, что у леди Адрианы было немало обожателей, и, хотя готова признать исключительную красоту дамы, все же невольно задаюсь вопросом, единственная ли это причина. Не секрет, что отец давал за дочерьми чрезвычайно щедрое приданое, но о ее сестрах я не слышала ничего подобного. Не объясните ли женщине, когда-то сгоравшей от зависти к леди Адриане, почему все мужчины без ума от нее?
— Но больше вы ей не завидуете? — осведомился Райордан с улыбкой, смягчившей резкий вопрос.
— Боюсь, после того, что мне пришлось вынести, я никогда не смогу доверять ни одному мужчине. Так вы объясните мне, почему так любили ее светлость?
Райордан задумчиво нахмурился.
— Леди Адриана — все равно что дыхание свежего весеннего воздуха по сравнению с остальными женщинами, постоянно сплетничающими, хихикающими, болтающими, распускающими слухи, жеманничающими и тому подобное. Она проста в обращении. Честна к себе и с теми, кого считает друзьями. Способна обогнать мужчину на скачках, а потом немилосердно высмеивать его и все же неизменно готова прийти на помощь человеку в беде. Немало нуждающихся готовы благословлять ее имя, не говоря уже о сиротах, оставшихся без родителей и крова. В детстве она возилась с больными и ранеными животными, сейчас не может пройти мимо чужого несчастья.
— Прошу вас, не нужно больше, — с дразнящей улыбкой взмолилась Фелисити. — Вы еще только начали, и все же я чувствую, что никогда не смогу сравниться с идеалом.
— Похоже, я немного увлекся, — признал Райордан. — Никто не знает, как я завидую лорду Колтону и одновременно восхищаюсь им и считаю, что он достоин такой женщины. Даже посторонний может видеть, как сильно они любят друг друга.
— Спасибо, милорд, за то, что поделились своими мыслями. Но боюсь, на меня подействовал опий, предписанный доктором. Я ужасно устала и хочу спать. Возможно, завтра мы сумеем продолжить разговор.
— Разумеется, миссис Элстон.
— Пожалуйста, зовите меня Фелисити, — сонно попросила она. — Я не желаю больше быть связанной с Роджером. Никоим образом.
— Понимаю, дорогая, — кивнул Райордан, сомневаясь, слышала ли она его ответ, прежде чем ее ресницы опустились. Глядя на спящую женщину, он вдруг вспомнил прелестную смеющуюся девушку, которой мимолетно восхитился когда-то.
Неожиданно для себя он дотронулся до золотистого локона, мгновенно обвившегося вокруг пальца. Изуродованное синяками лицо все же сохранило детскую невинность. Длинные темные ресницы полукружьями лежали на щеках. А глаза… он живо помнил их глубокую синеву. И еще помнил округлые груди цвета слоновой кости, увенчанные нежными розовыми сосками.
Неизвестно, сколько времени прошло, прежде чем Райордан Кендрик встал и направился к двери. На сердце было удивительно легко. Там, где раньше царили мрак и холод, сейчас цвела надежда. Неужели чудесам не будет конца?
Экономка лорда Харкорта вбежала в спальню для гостей, где лежала Фелисити, и взмахом руки прогнала горничных, принесших завтрак, а заодно умывших и переодевших больную.
— К вам посетители, миссис Элстон, — объявила миссис Роуздейл с учтивой улыбкой. — Лорд и леди Рэндвулф и, разумеется, мой хозяин, лорд Харкорт, справляются о вашем здоровье. Вы можете их принять после такого испытания?
— Я, должно быть, ужасно выгляжу, — вздохнула Фелисити, дотрагиваясь до синяка.
— Ах, дорогая, если бы большинство молодых леди выглядели хотя бы вполовину так, как вы, мир был бы намного светлее.
Фелисити улыбнулась, но тут же поморщилась от боли в разбитой губе.
— Буду весьма польщена их визитом.
В комнату, улыбаясь, вошла молодая женщина, которую Фелисити когда-то ненавидела всей душой. В руках у нее был большой букет цветов. За ней шел ее красавец муж в сопровождении Райордана Кендрика.
— Вы прекрасно выглядите, несмотря на все, что вам пришлось перенести, мисс Фелисити, — жизнерадостно приветствовала Адриана.
— Спасибо, миледи. Вы очень добры ко мне после всего, что я вам наговорила. Простите мою глупость, пожалуйста… Я вела себя непростительно грубо.
— Все забыто, мисс Фелисити, — заверила Адриана, пожимая ей руку. — Представляете, мы украли цветы из сада леди Филаны! Ну не прелесть ли?
