– Подожди, у меня где-то это записано… Вот! Нам нужна заячья капуста. Пойдем наберем, я знаю, где она растет.
Выйдя с подругой из дома, Джорджия заметила, что за ними неотступно следует какой-то человек, стараясь не привлекать внимания. Наверняка это кто-то из людей Перримана, которым поручено защитить их на случай нападения Селлерби. В этом новом, омытом росой мире сама мысль о нападении казалась дикой, и все же Джорджия почувствовала себя спокойнее.
Они быстро нашли траву с мелкими желтенькими цветками возле стены, огораживающей сад, и, набрав полное лукошко, направились прямиком на ферму.
– А почему всем этим не занимается жена фермера? – спросила Джорджия. – На ферме Мейберри это входило в ее обязанности, а кладовая замка использовалась лишь для приготовления домашних снадобий.
– Госпожа Пенникуик, увы, инвалид. Однажды она неловко упала и теперь беспомощна и очень печалится по этому поводу. А дочери ее еще малы. Поэтому я взяла эти обязанности на себя.
Фермер Пенникуик, коротконогий и крепкий, казался удрученным свалившимся на семью несчастьем. Он искренне благодарил госпожу за заботу, как и его бедняжка жена, сидевшая у камина в кресле, обложенная подушками. Плед прикрывал ее обездвиженные ноги. Но она с радостью принялась ощипывать листочки и складывать их в котел. Две девочки со всех ног кинулись помогать.
Неподалеку на кухонном столе молоденькая служанка срезала с костей мясо для похлебки.
Вскоре Лиззи вышла в сопровождении фермера – им нужно было принести еще один компонент для снадобья.
Несколько желтых цветочков упали на пол. Джорджия подняла их и кинула в котел.
– Сожалею о вашем недуге, госпожа Пенникуик.
Глаза женщины наполнились слезами:
– Ах, я такая обуза для семьи, миледи! Иногда думаю, лучше бы я умерла…
Джорджия готова была уже кинуться ее утешать, но вдруг подумала кое о чем.
– Возможно, вы приободрились бы, если бы смогли двигаться. Я видела специальные кресла на колесах. Если у вас будет такое, вы вполне сможете передвигаться хотя бы по кухне, а если соорудить низенький столик, то смогли бы и готовить – ну, резать, например, мясо для бульона. О, простите, я вовсе не собиралась вам указывать, что делать, но обещаю помочь.
– О-о-о, миледи, если бы такое было возможно, я возблагодарила бы Небеса!
– Итак, давайте-ка подумаем. Смастерить низкий столик ничего не стоит. Можно взять подходящую доску и укрепить ее на кресле. Это на первое время. А когда я вернусь в Лондон, то разузнаю все про кресла на колесах.
Тут возвратилась Лиззи с миской какой-то травяной кашицы, которую тотчас добавила в варево.
– Теперь пусть немного покипит, и снадобье готово. И с Божьей помощью наша хрюшка поправится.
– Благодарю вас, ваша милость, – сказала миссис Пенникуик, – и вас, миледи! – У бедной женщины в глазах стояли слезы.
Джорджия от души надеялась, что ей удастся выполнить обещанное. На обратном пути она спросила подругу:
– Ты думаешь, снадобье поможет?
– Иногда оно помогает – остается лишь надеяться.
– Ах как жаль, что я не знаю средства против паралича! Порой жизнь так несправедлива.
– Именно поэтому нам надлежит благодарить небо за наши удачи, а не сокрушаться о несчастьях и потерях! – со значением произнесла Лиззи и вдруг спросила: – Ты намереваешься выйти за Дрессера?
Джорджия почувствовала, что краснеет.
– Думаю, да.
Лиззи сердечно обняла ее.
– Как я надеялась на это! Знаешь, Торримонд от него в полном восторге. Да, он многого пока не знает, но прилежно учится.
– Он говорит, что я должна увидеть его поместье, прежде чем принять окончательное решение. Уверяет меня, что его хозяйство в самом что ни на есть прискорбном состоянии. А что, если меня это и вправду испугает? Пойми, мне кажется, я не смогу жить в полной нищете, как бы ни любила человека.
– Поместье Дрессера вовсе не пристанище бедняка, и если умеючи взяться за дело, можно создать там уют. Ты же всегда это любила.
– Но если потолок вдруг свалится мне на голову?
– Ну, до таких крайностей там не дошло, поверь. Возможно, там просто нужно прибраться и хорошенько выкрасить дом, а потом ты со знанием дела начнешь наводить там красоту.
– Почти не имея средств?
– Ты всегда любила непростые задачи, – сказала Лиззи. – Я верю в тебя, милая.
Джорджию эта мысль слегка утешила, и она направилась к себе, чтобы написать несколько писем. Перво-наперво она напишет лорду Родгарду про кресла на колесах – ведь маркиз интересовался не только механическими игрушками, но и всеми новинками техники. И если он сам не в курсе дела, то хотя бы порекомендует, к кому можно обратиться. Тут Джорджия вспомнила, что так и не удосужилась написать Диане Родгард о прискорбной ситуации с водоснабжением «Приюта Данаи».
Она успела дописать письмо маркизе до половины, когда в дверь постучали. Открыв ее, она увидела Дрессера и лучезарно ему улыбнулась. Он ответил ей такой же улыбкой, однако тотчас посерьезнел.
– Письмо от твоего брата. Все идет по плану.
Схватив за рукав, Джорджия втащила Дрессера в комнату.
– Говори скорее: что он пишет?
– Прочти сама.
«Странные события происходили сегодня в клубе джентльменов «Дерево какао», где собралась большая и теплая компания. Были Уэйвени, Брукдейл, Селлерби и многие другие. Они встретились, чтобы обсудить новый слух, будто сэр Чарнли Ванс обнаружен мертвым и похоронен в безымянной могиле. Все только и говорят, что об этой новости».
– Селлерби, – пробормотала Джорджия. – Конечно, он не мог остаться в стороне.
– Особенно если учесть, как эта новость его перепугала. Наш план работает.
«И похоже, слух правдив: могильщик запомнил тело крепко сложенного мужчины с весьма примечательными гениталиями. Упоминается также длинный шрам на левом бедре – многие знают, что Ванс был ранен во время падения с лошади несколько лет назад».
– Это правда – про шрам? – Джорджия подняла взгляд от письма.
– Полагаю, да. Все сошлось лучше некуда.
– Стало быть, это и в самом деле Ванс. Иногда мне кажется, что мы сами все это выдумали.
«Сейчас идут усиленные поиски вышеупомянутых останков, хотя не вполне понятно, как отличить скелет одного человека от другого. В толк не возьму, для чего это понадобилось? Первичный судебный протокол квалифицировал смерть как самоубийство, так к чему тревожить прах?
Однако, как только все усиленно заговорили о странностях этой кончины, Генри Даггерхам объявил вдруг, что утром своими глазами видел в конторе верховного судьи, где он служит, некое письмо…»
