Но это не имело значения. Ночной ветерок был даже приятен. И Джорджия распахнула настежь оконные створки, вдыхая полной грудью ночную прохладу.
С улыбкой она подумала, что ведет себя сейчас, словно покинутая возлюбленная в театральной постановке. Ей впору было сейчас воскликнуть: «Дрессер, ах, Дрессер! Где ты сейчас, о, Дрессер!» Впрочем, она прекрасно знала, где он сейчас.
Джорджия сделала глубокий вдох, принюхиваясь к ночным ароматам, но ничего особенного не почувствовала: ведь цветы, которые раскрываются ночью, особенно сильно пахнут по вечерам, тотчас после заката, а сейчас почти полночь.
Где-то ухнула сова, потом залаяла лисица.
За спиной у нее послышался скрип открываемой двери.
Она обернулась, удивленная, но исполненная греховной радости: воля Дрессера дала трещину! Но это был всего лишь слуга. Тот самый охранник, которого она видела днем. Но в руке у него был пистолет!
Боже правый, да это Селлерби!
– Ни звука, – произнес он, закрывая за собой дверь, – или я тебя застрелю!
– Но вы же не выносите вида крови!
– К тому времени как покажется кровь, ты будешь уже мертва.
Селлерби вполне здраво рассуждал и с виду был спокоен, но это пугало сильнее, чем оружие в его руке.
Джорджия лихорадочно обдумывала положение. Стоит ей закричать – и Дрессер через мгновение будет здесь, а следом за ним и остальные. Но если Селлерби выстрелит, да еще с такого близкого расстояния, она обречена. А умирать не хотелось.
– Чего вам нужно? – сдавленным голосом спросила она.
– Тебя. Моя восхитительная, моя возлюбленная Джорджия, я всегда желал только тебя!
– Но ведь я была замужем, – прошептала она, зная, что говорит глупости. Сердце ее словно колотилось в горле, думать не было сил. А подумать было необходимо и что-то предпринять.
– Теперь ты вдова. – Он протянул к ней левую, свободную, руку. – Пойдем, любовь моя. Я здесь, чтобы освободить тебя и даровать тебе все, чего только пожелают твои душа и сердце!
Потрясенная Джорджия лишь покачала головой. Вырваться из западни было невозможно. Селлерби загораживал собой дверь, отрезав единственный путь к спасению. Окно было справа от нее, но до земли слишком высоко – вздумай она прыгать, расшиблась бы насмерть.
– Нам не удастся ускользнуть, – выдавила она. Надо подыгрывать ему! Повиноваться правилам этой безумной любовной игры!
– Весь дом спит, охрана тут никудышная. Если кто-то и бодрствует, от них легко будет ускользнуть, а потом разбить стекло во входной двери. Пойдем, оседланная лошадь ждет неподалеку. Мы тотчас поскачем в порт, а там взойдем на борт корабля, который увезет нас в рай.
– Вы хотите навсегда покинуть Англию? – спросила Джорджия, просто чтобы потянуть время. Она взглянула на портрет Дикона, стоявший на столике у постели, и взмолилась о помощи.
Селлерби метнулся к столику и схватил миниатюру.
– Это нам с тобой уже не нужно, ведь правда? – И с улыбкой вышвырнул картину в открытое окно.
Джорджия с трудом подавила крик, ясно осознавая: если бы сейчас у нее в руках был пистолет, она выстрелила бы не задумываясь!
В голове у нее мигом прояснилось. Сам Селлерби, а возможно, и Дикон подсказали ей выход.
Она подбежала к окну и перегнулась через подоконник, глядя вниз:
– Зачем вы это сделали?
– Он не стоил тебя. Где бы ты хотела жить? Франция и Германия не годятся, это чересчур близко, нас там могут разыскать. Может быть, убежим в Россию? Или на Восток? Как тебе нравится Индия?
Джорджия обернулась к нему, прикрыв одну оконную створку – ту, где в раме торчал осколок стекла.
– В Индии слишком жарко, я там могу захворать.
– Ну, тогда в Америку… Северную или Южную.
– Я не хочу покидать Англию, – капризным голосом произнесла она, стоя вполоборота к Селлерби, – все мои друзья здесь! – И с силой прижала ладонь к острому осколку, стараясь не поморщиться и не вздрогнуть от боли.
Но Селлерби все же почуял неладное:
– Что ты делаешь?
Подняв пистолет, он шагнул к ней. Тогда Джорджия ткнула ему прямо в лицо свою кровоточащую руку, и Селлерби отступил на шаг.
– Это кровь, Селлерби! Кровь! – Джорджия прижала руку к груди и размазала кровь по своей белоснежной ночной сорочке. – Вот так выглядел Дикон, когда умирал со шпагой в груди!
Селлерби смотрел на нее широко раскрытыми глазами – видно было, что он испуган, однако сознание не потерял. Он навел на нее пистолет:
– Отойди! Отойди от окна!
Джорджия отпрянула и изо всех сил сжала рану на ладони, пытаясь выжать как можно больше крови, но кровотечение почти остановилось. Ну почему она не догадалась вогнать стекло в ладонь поглубже? И почему кровь не производит ожидаемого эффекта на Селлерби?
Но он все же слегка пошатнулся и оперся на подоконник. Пистолет в его руке дрожал, но по-прежнему был нацелен прямо ей в грудь. Теперь он рассвирепел не на шутку:
– Все они настроили тебя против меня.
И тут она поняла, в чем дело, почему не срабатывает придуманный ею прием – лунный свет съедает цвета, и кровь ее в свете луны кажется серой! Алый цвет сработал бы уже давно.
– Увы, то, чего я хотел, не получается. Есть иной выход, – тяжело дыша, промолвил Селлерби. – Я застрелю тебя и тотчас же приму яд. Он у меня при себе. И ты узнаешь правду в следующей жизни.
Боже, он говорит серьезно! Тогда, может быть, запах? Ведь у крови очень, очень характерный запах!
Когда Селлерби прицелился, Джорджия изо всех сил сжала рану так, что та снова закровоточила, метнулась к Селлерби и ткнула окровавленную руку прямо ему в лицо. Селлерби попытался заслониться оружием, однако Джорджия бесстрашно отвела оружие в сторону и почти коснулась рукой, обагренной кровью, его ноздрей.
– Нет, – захрипел Селлерби. – Нет…
– Да! Дрессер! Кто-нибудь! Ко мне! Здесь Селлерби! – Она прижимала руку к лицу врага все сильнее и сильнее. – Ты убил Дикона! – выкрикнула она. – Ты убил Дикона!
Она уже не могла остановиться и повторяла эти слова снова и снова, прижимая руку в крови к его лицу, хотя Селлерби уже скулил и пытался отпрянуть, но подоконник преграждал ему путь к спасению. И уже теряя сознание, он перевалился через подоконник и рухнул вниз. Джорджия едва не выпала из окна вместе с ним, но в последний миг успела уцепиться за оконную раму. Сухой стук тела, упавшего на землю, показался оглушительным.
Сильные руки обхватили ее и оттащили прочь от раскрытого окна.
– Что происходит? Что ты делаешь? Откуда кровь?
– Селлерби, – с трудом выдохнула она, – я думаю, что убила его.
