Но последнее предостережение стало роковой ошибкой. Лицо Касс поплыло у него на глазах, и внезапно он увидел под собой Мирибель, ее лунные волосы, разбросанные поперек подушки, ее серебристые глаза, взывающие к нему, словно волшебные огни. Волк устремился вниз, лихорадочно накинувшись на ее губы. Как только их губы слились в поцелуе, видение исчезло и он понял, что целует ведьму, и ее язык проник к нему в рот. Но он не сыпал проклятий. Сладкий яд ее губ разрушил последние очаги сопротивления, оставив ему только дикие животные потребности.
Со звериным рыком он упал на нее, разрывая лиф ее платья…
Габриэль лежала, не шелохнувшись, чтобы не потревожить Николя, который уснул, обняв ее за талию. Его кожа была еще влажной после их страстных объятий, но он уже погрузился в спокойный глубокий сон, которому она могла только позавидовать.
Габриэль лежала в изнеможении, но не осмеливалась заснуть. Глаза с трудом боролись со сном, но она несла свое дежурство подле Реми, единственное, на что была сейчас способна, чтобы защитить его. Она держала в кулаке медальон, молясь, чтобы в случае, если Касс претворит в жизнь свои угрозы, на нее, а не на Реми воздействовала разрушительная энергия этого страшного кусочка металла.
Габриэль крепче зажала амулет. Конечно, можно удалить ненавистную вещь с шеи Реми, но она колебалась, все еще не осмеливаясь рисковать, решив подождать возвращения Волка. Однако он почему-то никак не возвращался. Он давно должен был вернуться, если бы все прошло успешно, если ничего плохого с ним не случилось. Страх поднял ее на постели от осторожного стука в дверь спальни, больше похожего на легкое царапанье.
— Мадемуазель! — порывисто прошептали за дверью. Сердце Габриэль так сильно рванулось, что стало больно в груди. Реми пошевелился во сне, когда она потревожила его. Она высвободилась из его объятий и встала с кровати. Реми нахмурился, пробормотал что-то, затем погрузился обратно в сон. Габриэль набросила халат, на цыпочках подошла к двери и осторожно приоткрыла ее. Волк со всклокоченной темноволосой гривой уже ждал ее.
Не произнеся ни слова, Мартин просто поднял руку и показал медальон Касс, повисший на цепочке между его пальцами. Габриэль прижала руку ко рту, чтобы сдержать судорожный вздох облегчения. Ее первым порывом было выхватить проклятый амулет из рук Волка, но полная природа зла у этой вещи не была известна ей. Она осторожно взяла его в руку.
— Уф, Мартин, ты… ты сделал это, — прошептали она. — Ты чудо.
— Да, мадемуазель, — ответил он.
Она ожидала увидеть беззаботную усмешку, его обычное самодовольное важничанье, но он казался до странности подавленным. Чтобы не разбудить Реми, Габриэль выскользнула в гостиную.
— Все прошло гладко? Касс? Как она…
— Отключилась. Пройдет, вероятно, некоторое время, прежде чем она проснется и поймет, что амулет исчез.
— И она тебя не заподозрит? Она не поняла, кто ты?
— Не поняла, — отрезал он.
Опасность миновала. Глаза Габриэль наполнились слезами.
— Ох, Мартин, смогу ли я когда-нибудь отблагодарить тебя? Отныне я твой должник.
Она импульсивно бросилась обнимать его, но Волк отстранил ее, отступив в тень.
— Нет, мадемуазель. Не… не надо никакой благодарности. Вы должны вернуться к нашему капитану и избавиться от обоих амулетов. Я же пойду спать. Я… я очень устал.
— Конечно. Это была долгая ночь для нас обоих, — растерянно и робко улыбнулась Габриэль. Ей хотелось скорее вернуться к Реми. Она не сможет чувствовать себя в безопасности, пока не отберет у него эту дьявольскую игрушку. Уже в дверях спальни она обернулась. — Завтра мы поговорим с тобой обо всем более подробно, ты должен рассказать мне, что там произошло.
Волк в ответ только устало поклонился. Прежде чем Габриэль исчезла в своей спальне, ему показалось, что он услышал ее шепот: «Да благословит тебя Господь».
«Неужели это теперь возможно?» — вяло подумал он. Благословить человека, которого прокляли. Они с Габриэль, скорее всего, поговорят завтра, но он никогда не расскажет всего. У этой ночи были тайны, которые Мартин намеревался унести с собою в могилу.
Он спустился вниз по лестнице и покинул большой, погруженный в тишину дом через боковую дверь, которая вела в сад. Поскольку капитан разделил ложе с дамой своего сердца, Волк разместился вместе с конюхом в комнатах над конюшней.
Он плелся по садовой дорожке, не глядя под ноги на бесконечную грязь, загребая листву, все еще мокрую от дождя носками ботинок. Небо над головою очищалось от туч, которые уплывали, как вуаль с красивого лица ночи. Показалась луна, полная и яркая. Но Волк весь дрожал, сжимаясь от ее света. Он потер плечо: кожа зудела в тех местах, где ведьма кусала его в диком порыве сладострастия, спина горела от глубоких следов, проделанных ногтями Касс, сдиравших его кожу.
О боже, что он наделал? Неужели всего несколько дней назад он признался в любви к Мири и тут же предал ее? И не просто с какой-то там другой женщиной, а с ведьмой. Кому нужны какие-то оправдания, что Касс каким-то образом одурманила его и совратила. Он обязан был сопротивляться. Он должен был оказаться сильнее. Даже если бы ему когда-либо удалось завоевать сердце Мири, отныне он ее не достоин.
Он поднял голову, едва осмеливаясь посмотреть на блестящий шар, зависший в небе, такой далекий, такой недоступный. Слезы потекли по щекам Волка, и он мучительно взвыл.
Она была потеряна для него, его прекрасная лунная дама. Потеряна навсегда.
Кассандра Лассель забилась в свое подземелье, как зверь, загнанный в логово. Она понятия не имела, ночь или день был наверху, не знала, сколько времени прошло с той роковой ночи в «Шваль нуар». Ее в висках пульсировала боль, когда она снова и снова вспоминала о пережитом похмелье. Подобного похмелья с ней не случалось еще ни разу в жизни. Но и подобной ненависти она еще не испытывала.
Цербер прижимался к ее ногам, уже в который раз пытаясь уткнуться мордой в ее колени. Касс не реагировала. Он путался в ее юбках и скулил, явно не в силах понять неприветливости хозяйки. Касс ткнула его коленкой в грудь, отгоняя прочь.
— Пошел. Место.
Пес отошел, поскуливая. Было верхом безумия выражать свою неприязнь бессловесному животному, которое и понятия не имело, чем он ее прогневил. Но она уже изошла гневом на еще одно живое существо в своем окружении. Она слышала, как в дальнем углу комнаты приютилась Финетта, которая от ужаса старалась даже дышать бесшумно, чтобы не напоминать Касс о своем существовании. И следовало. Хозяйка чуть ли не с корнями вырывала волосы этой девки, когда таскала ее по полу.
