– И вам, Элиза. – И он опрокинул виски одним махом, так что на его мощном, жилистом горле дернулся кадык.
– Вы надолго приехали в Новый Орлеан? – спросила она, стараясь вести милую беседу, в то же время гадая, скоро ли появится Уоррен. Посетитель заставлял ее чувствовать себя крайне неуютно, особенно при воспоминании о том, что случилось между ними в павильоне. День выдался душный, и через распахнутые окна волнами шел влажный горячий воздух.
– Возможно. Я хотел бы полюбоваться на свадьбу Ладура.
– Вы были приглашены? – Она лучше любого другого знала, что этого не могло быть.
– В церковь может явиться любой желающий. И я непременно пойду посмотреть, как агнца поведут на заклание.
– Вы про Адриена? – Она сделала неловкую попытку рассмеяться.
– Нет, Кэтрин. – Он не сводил с нее взгляда зеленых глаз.
– Заклание? Это слишком ужасное слово и совершенно не подходит для брака по любви. – Элиза так и не смогла додуматься, как же ей приручить этого мужчину. Он был для нее загадкой. Она никогда не могла сказать с уверенностью, есть ли за его словами подспудный смысл или же он просто издевается над нею, стараясь раздразнить своими намеками.
– Брак по любви? – Его брови удивленно изогнулись. – Я так не думаю.
– Вы ведь ничего о них не знаете. Как же вы можете решать? – смущенно возразила она.
– Я видел их и кое-что слышал, и этого достаточно. – Черты его лица были резки и выразительны.
Элиза засуетилась, прошлась к окну и от окна обратно. На свете мало кому удавалось заставить ее нервничать, однако Деклан запросто достигал этого. Она попыталась отрешиться от этого беспокойства и возложить надежды на свою нежную женственную внешность.
– Вы не верите в то, что Кэтрин по уши влюблена в Адриена? Честно говоря, я впервые в жизни вижу настолько влюбленную девицу. Вы говорите, что кое-что слышали про них. Что же именно?
И она бросила на него быстрый взгляд. В углах его рта затаилась ухмылка, когда он сказал:
– Я ведь не говорил, что кое-что слышал именно о них.
У нее участилось сердцебиение, а в голове бешено проносились растерянные мысли. Что он имеет в виду? Не мог ли он повстречаться с кем-то, кто знал ее и Рауля? Это смутило ее, но лишь на секунду. «Я напрасно испугалась», – твердила она себе, и это помогло ей: она всегда находила успокоение в том, что закрывала глаза на возможные последствия своих дел. Эта форма защиты стала для нее привычной, как дыхание.
Она пожала своими соблазнительными плечиками и послала ему кокетливый взгляд искоса, из-под полуопущенных ресниц:
– Я никогда не думала, что вы верите сплетням, майор. И разве вы явились сюда для этого? Чтобы угостить меня последним скандалом?
Он ухмыльнулся, мысленно отдавая должное ее бесстыдству:
– Конечно нет. Я пришел спросить, не окажете ли вы честь, отобедав со мною.
– О, безусловно. – Она так обрадовалась, что тут же согласилась.
– Сегодня?
– О Боже. – Она закатила глазки и мило скривила ротик. – Как неудачно. Но меня уже пригласили. – Очередным ее правилом было никогда не принимать первое приглашение от мужчины.
– Ну так когда? Назовите день. А я выберу место. – Он говорил спокойно, почти без выражения.
– Ах, я ужасно занята. Мадам Ладур полагается на меня во всем, а перед свадьбой нужно еще столько всего сделать, – распиналась Элиза, перебирая кольца у себя на руке и делая вид, что что-то пересчитывает на пальцах. – Постойте, завтра я приглашена влюбленной парочкой, на следующий вечер – театр, потом еще один званый обед… Ай-ай-ай, кажется, что я не освобожусь раньше будущей пятницы.
– Значит, тогда я и заеду за вами, и мы отправимся в ресторан Дероли. Как вы относитесь к турецкой кухне?
Элиза, конечно, не в силах была держать такую новость при себе и при первой же возможности поведала Кэтрин, что Деклан Уокер приходил к ней и пригласил ее на обед.
– Я полагаю, что ты не станешь ему верить? Если он надеется, любезничая с тобой, смягчить меня, то он полный болван! – возмутилась Кэтрин, уверяя себя в том, что такая вспышка гнева вызвана только его настырностью.
– Не будь такой злючкой, милочка. – Элиза просунула ручку ей под локоть и пошла бок о бок по галерее в Бовуар-Хаусе, погруженном в вечерние сумерки. – Он ничуть не хуже других мужчин, и я не позволю ему помыкать мною. Но если я чуточку побольше сумею разузнать о нем, это может оказаться полезными для тебя, не так ли? Но если тебе это так не по душе, я могу послать ему письмо с отказом.
– Нет, не делай этого. Не обращай на меня внимания, я просто сама не своя последние дни.
– Свадебная лихорадка, моя милая, – уверенно заявила Элиза. – Как только начнется ваш медовый месяц, ты позабудешь обо всех неприятностях, что так беспокоят тебя сейчас.
– Я очень надеюсь, что так оно и будет, – отвечала Кэтрин, хотя и не очень уверенно.
Выходящее за все рамки сообщение Марты Саутли потрясло ее до глубины души. Не то чтобы она ожидала узнать, что Финн Керриган вел монашеское существование, однако известие о том, что его любовницей была не кто иная, как Мадлен Ладур, ошеломило девушку. Марта пояснила, что об этом было известно весьма узкому кругу лиц, но что это совершенно достоверный факт. Кэтрин покинула ее дом в полном смятении. Почему об этом никто не рассказал ей раньше? Ей с большим трудом удалось убедить себя, что это в общем-то не ее дело. Возможно, мадам Ладур, так озабоченная соблюдением всех и всяческих приличий, могла чересчур устыдиться этого или же просто решить, что происходившие когда-то давно события не имеют теперь никакого значения. Может быть, Адриен до сих пор не знает о том, что позволяла себе его мать. А ведь и в самом деле, она наверняка постаралась оградить его от этих подробностей?
Добравшись до Бовуар-Хауса, она решила как следует обдумать это положение вещей, чтобы дать всему этому какую-то логическую оценку. Она удалилась в кабинет и устроила серьезнейшую дискуссию с портретом Финна Керригана.
– И чего, интересно, вы добивались, затащив к себе в постель эту креольскую гордячку? И почему вы не сделали ей предложение по всем правилам, когда она овдовела?
Но Керриган хранил молчание. На ее вопросы так и не последовало ответа, только лишь настоятельное предупреждение хранить новость в тайне.
Деклан тем временем стал завсегдатаем в гостиной на Бурбон-стрит. Он не был любовником Элизы – она не поощряла его к этому, а он и не помышлял о близости после всего, что узнал о ней. Однако он водил ее по различным заведениям, обычно не посещаемым креольскими снобами. Он догадался, что, несмотря на уверения в обратном, она имеет склонность к жизни городских низов. Ей нравилось посещать кафе, которые считались не вполне приличными заведениями, и театры, где ставились грубые фарсы для простонародья. Он откровенно потакал ее низменным инстинктам, и она наслаждалась этим. Таким образом Элиза становилась легкодоступным объектом для его тайного расследования, хотя и постоянно держалась настороже.
